После того, как Украина стала независимым государством, система охраны границы начала существенно меняться. И, мягко говоря, не самым лучшим образом. С одной стороны, появились признаки либерализма, но, с другой, организационный и моральный уровень украинских погранвойск начал резко падать.

За последние годы я переходил линию ИТС, то есть злостно нарушал пограничный режим не менее 150 раз, однако защитники рубежей страны «ловили» меня в запретной зоне лишь 6 – 7 раз. Цифры говорят сами за себя. Последний случай окончательно убедил меня в том, что наша «зеленая граница» охраняется в лучшем случае номинально.

Сразу же хочу предупредить читателей: эта статья совершенно субъективна. Здесь не будет комментариев должностных лиц Госпогранслужбы Украины. Не будет статистики, которая показывает официальную сторону охраны государственной границы (объемы контрабанды, миграции населения и т. д.). Не будет экспертного анализа нынешнего состояния пограничного ведомства и его боеспособности.

Предлагаемые вашему вниманию заметки целиком и полностью построены на личном опыте автора этих строк — опыте «столкновения» с действующим пограничным режимом и общения с защитниками рубежей нашей Родины. Представляет ли этот опыт какое-либо значение для оценки сегодняшней ситуации на границе, судить не мне. Терпеливому читателю я могу обещать только одно — скучно не будет.

Эпизод первый, смешной и серьезный: детское знакомство с «железным занавесом»

Мое первое знакомство с государственной границей (а состоялось оно в советское время) было смешным и серьезным одновременно. Инцидент произошел в столь раннем детстве, что я ничего не помню — об этом мне рассказали родители. В тот период мы жили в общежитии, на пятом этаже, и одно из наших окон выходило на Дунай. То бишь, на границу с Румынией. И вот как-то вечером к нам «в гости» явился пограничный наряд. Суровые воины в зеленых фуражках объяснили моим маме и папе: есть подозрение, что из окна этой квартиры подаются световые сигналы в сторону границы — окно уже несколько минут то загорается, то гаснет.

Родители сначала удивились и даже растерялись, но причина «световых сигналов в сторону границы» выяснилась очень быстро. Маленький мальчик (а это был я, как вы понимаете) стоял на табуретке и играл с выключателем, наблюдая за тем, как «моргает» люстра.

Увидев «шпиона», пограничники извинились и ушли. Такая вот бдительность была в процессе охраны границы Союза Советских Социалистических Республик.

В школьные годы я с друзьями часто гулял на берегу Дуная, и нас всегда огорчала пограничная колючая проволока, заграждавшая доступ к воде. Мы тогда не понимали, что этот барьер — часть легендарного «железного занавеса», и относились к нему уважительно и даже трепетно. Не знаю, как в Измаиле, но среди ренийской детворы бытовала легенда, что колючую проволоку трогать нельзя. Одни говорили, что по ней идет электрический ток, который может ударить человека; другие верили, что после прикосновения к ограждению немедленно прибегут пограничники и всех схватят. Таким образом, делу охраны священных рубежей СССР служили даже мифы.

Эпизод второй, профилактический: я пойман, хотя и не вор

В 16 – летнем возрасте мне довелось проверить прочность «железного занавеса» не мифически, а реально. К западу от Рени, на стыке границ Украины, Румынии и Молдовы, расположено интересное место, известное в народе как Третий овраг. Это целая система глубоких и извилистых оврагов, ряд из которых могли бы запросто вместить пятиэтажный дом. Самые отчаянные ренийские мальчишки ходили туда играть в «войнушку» (родители за такие походы по головке не гладили), а поскольку в число отчаянных я не входил, то Третий овраг долго оставался для меня «терра инкогнита».

Наконец, я достиг тех лет, когда у «предков» редко спрашивают разрешения на что-либо. Под влиянием неудовлетворенного детского любопытства я решил отправиться на Третий овраг и провести там «географические исследования». Было это в 1989 году.

Так случилось, что я сбился с пути и пропустил нужный мне поворот. В итоге я дошел до окрестностей села Джурджулешты, где над железной дорогой увидел сооружение, похожее на мост. На нем располагались две вышки, а в них находились пограничники. Я остановился, однако не знал, что делать дальше. Заметив меня, один из пограничников спросил, куда я иду. «А что, здесь ходить нельзя?» — прикинулся я дуриком. «Нельзя», — прозвучало в ответ. Тогда я просто повернулся и пошел обратно той же дорогой.

Видимо, такое поведение показалось пограничникам очень странным. Но в тот момент я и не подозревал, что мое невинное путешествие может обернуться нешуточными последствиями…

Помню, стояла страшная жара, и я торопился вернуться в город, так как не взял с собой воду. Я отошел от Джурджулешт километра на два, как вдруг увидел, что… за мной — погоня. По раскаленной от солнца пыльной каменистой дороге буквально бежал пограничный наряд из трех человек. Как и положено, их сопровождала служебная овчарка. Мне запомнился вид бедной собачки — язык у нее, что называется, был на плече. Да и солдатики выглядели не лучше — в такую жару они гнались за мной в полном обмундировании.

Старший наряда — высокий блондин — представился, и начал меня допрашивать. Однако мои искренние объяснения его не убедили. Сержант был явно раздражен по поводу того, что в такое пекло я не дал им отсидеться где-нибудь в тени. Он обвинил меня в том, что я не просто нарушил пограничный режим, оказавшись тут без документов, а убегал от погони: доказательством тому якобы служило большое расстояние между моими следами на дороге…

Короче говоря, меня задержали и повели в сторону Джурджулешт. Если говорить без лишних подробностей, то можно отметить, что по пути пограничный наряд несколько раз выходил на связь со своим начальством, советуясь относительно того, что со мной делать дальше. Судя по всему, полной ясности в этом вопросе не было, и, в конце концов, меня привели на ближайшую заставу. Там офицеры на протяжении трех или четырех часов прочищали мне мозги допросами и профилактическими беседами, после чего посадили в УАЗик и отвезли в Рени. Но и в городе мне не сразу дали расслабиться: майор-пограничник, сопровождавший меня, велел водителю остановиться возле РОВД. Здесь я подвергся последней психологической атаке: мой «конвоир» пригрозил, что сдаст меня в милицию. Будучи уже изрядно запуганным, я либо отмалчивался, либо отвечал что-то неопределенное.

Насладившись заключительным воспитательным аккордом моего задержания, офицер милостиво отпустил меня домой. В общем, мне доходчиво дали понять, что с советской границей шутки плохи. А тем временем до крушения СССР и падения «железного занавеса» оставалось всего два года…

Без эпизода. «Лирическое» отступление…

После того, как Украина стала независимым государством, система охраны границы начала существенно меняться. И, мягко говоря, не самым лучшим образом. С одной стороны, появились признаки либерализма (в частности, в черте города Рени было демонтировано заграждение из колючей проволоки), но, с другой, организационный и моральный уровень украинских погранвойск, позднее преобразованных в Госпогранслужбу, начал резко падать. Пограничники перестали быть той военной элитой, которой они являлись в Советском Союзе. Говорю это, опять же, на основе личного опыта. Впрочем, упадок «зеленых беретов», как и упадок украинской армии — давно ни для кого не секрет.

Не буду сейчас касаться работы ГПСУ в пограничных пунктах пропуска — я практически не бываю за границей, и не сталкиваюсь с практикой пограничного и таможенного контроля. Мой рассказ целиком посвящен охране так называемой «зеленой границы».

Откуда же взялся у меня этот самый личный опыт близкого «общения» с кордоном нашей «неньки»? Все очень просто. Я очень люблю природу, и считаю, что отдых где-нибудь в лесу или на берегу водоема — лучший из всех существующих его вариантов. Но автомобиля у меня нет, и, соответственно, нет возможности выезжать туда, где природа более-менее сохранилась. Что остается? Остаются окрестности, доступные пешеходу или велосипедисту. В этом смысле засушливые местные степи — не самый привлекательный ландшафт. Единственным островком сравнительно дикой природы является побережье Дуная. Однако оно же — пограничная зона, вход в которую строго регламентирован.

Что делать: добросовестно соблюдать пограничный режим или же прорываться к запретному плоду на свой страх и риск?

Грешен: я выбрал второе. Тем более что за годы независимости на некоторых участках границы линия инженерно-технических сооружений (ИТС) была разрушена, пограничные вышки оказались брошенными, заставы закрылись. В частности, такая картина наблюдается на отрезке от Рени до Джурджулешт: например, остатки колючей проволоки здесь можно просто перешагнуть. И я стал перешагивать все чаще и чаще: иногда с друзьями или с семьей, но, как правило, в гордом одиночестве. Там, за условной чертой, манили шашлыки, рыбалка, купание… Ну, как устоять перед соблазном?

Сначала я ощущал себя чуть ли не преступником, но потом пришел к выводу, что оставшаяся в наследство от СССР концепция охраны границы (линия ИТС, колючая проволока, пограничный режим) — просто анахронизм. Эта концепция эффективна только при условии дальнейшего применения советских методов защиты рубежей государства. Если же мы уходим от этих методов и движемся в сторону Европы, то столбы с «колючкой» как-то плохо совмещаются с современными технологиями охраны границы.

Нарушая действующий в нашей стране пограничный режим, я всегда оправдывал себя по нескольким пунктам. Во-первых, в погранзоне я всегда появляюсь с документами (именно отсутствие документов — один из поводов для применения к вам предусмотренных законом санкций). Во-вторых, Статья 33 Конституции Украины гарантирует гражданам свободу передвижения на всей территории страны, и с этой точки зрения погранзона — даже за линией ИТС — такая же территория Украины, как и любой другой ее район (общеизвестно, что дунайская граница проходит по фарватеру реки). И хотя Постановления Кабмина от 27 июля 1998 г. № 1147 и от 8 декабря 2010 г. № 1110 «О пограничном режиме» предусматривают нахождение граждан за линией ИТС только по специальному разрешению ГПСУ, конституционность этой нормы вызывает сомнения. И, в-третьих, меня всегда утешал тот факт, что мои вылазки не представляют никакой угрозы государственным интересам Украины на ее рубежах.

Парадокс, однако, заключается в том, что большинство конфликтов с пограничниками у меня возникало тогда, когда я не нарушал погранрежим.

Эпизод третий, алкогольно-апельсиновый: гнев обиженного хранителя рубежей

Среди множества этих конфликтов можно выделить абсурдный инцидент, произошедший, что называется, на ровном месте. В разгар лета я шел вдоль Дуная, причем не по дикой местности, а по вымощенной бетонными плитами дороге, которая проложена в 20 – 30 – ти метрах от линии ИТС. Внезапно из иномарки, стоявшей на обочине, вышли двое мужчин — пограничник и гражданский. Пограничник попросил меня предъявить документы, и я протянул ему удостоверение журналиста. С недоверием изучив его, служивый начал расспрашивать меня, откуда (куда) я иду, и что вообще здесь делаю. В подобных случаях я всегда рассказываю нехитрую легенду: иду с «фазенды». Правдоподобно. А проверить — трудно (в этих местах действительно расположен крупный массив садово-огородных участков). В принципе я не против говорить правду, однако никто ведь не поверит, что человек «просто так», ради спортивного интереса совершает 15 – километровую пешеходную прогулку в непосредственной близости от кордона…

Отвечая на вопросы пограничника, я сразу почувствовал исходивший от него запах алкоголя. Очевидно, именно воздействие спиртного привело к тому, что мои ответы разозлили хранителя рубежей Родины. Дальше с его стороны последовал приблизительно следующий монолог: «И шо (мат), ты типа такой крутой журналист, да? Думаешь (мат), показал тут удостоверение, и тебе ничего не грозит? А ты знаешь, что из-за таких как ты (мат), я недавно получил взыскание? Меня лишили премии, и я не смог своим детям апельсины купить!»

Какое отношение моя скромная персона имеет к служебным неприятностям пограничника, я так и не понял, однако, учитывая взрывоопасную ситуацию, старался говорить с ним очень спокойно и вежливо. Не помогло. Забрав мои документы, пограничник стал вести долгие телефонные переговоры со своим начальством, выясняя, как со мной поступить.

В ходе разбирательства оказалось, что гражданский «напарник» пограничника знает моего родного брата, а, значит, может подтвердить, что я действительно местный житель, а не какой-нибудь «залетный» подозрительный тип (к местному населению «зеленые береты» относятся более лояльно). Пользуясь этим обстоятельством, я подошел к парню и почти шепотом стал просить его повлиять на пограничника, чтобы тот оставил меня в покое. У меня был сильный аргумент: мол, я заметил, что пограничник исполняет свои обязанности в нетрезвом виде, и могу сообщить об этом командованию Измаильского погранотряда. И тогда моего «оппонента» вновь ждут служебные неприятности, причем покруче, чем лишение премии и невозможность купить детям апельсины…

Уже не помню, состоялась ли беседа на эту тему между пограничником и его гражданским «напарником», но пьяненький защитник рубежей Родины настойчиво продолжал вести телефонные переговоры со своим начальством по поводу моей дальнейшей судьбы. По характеру сеансов связи я догадался, что на том конце «провода» не менее настойчиво интересуются: в чем конкретно выражается нарушение пограничного режима с моей стороны? Однако ничего вразумительного нетрезвый служивый ответить не мог, ведь я не заходил за линию ИТС и имел при себе документы, удостоверяющие мою личность. Наконец, раздраженному пограничнику объяснили, что у него нет никаких формальных причин меня задерживать. Он нехотя вернул мне журналистское удостоверение и отпустил.

Эпизод четвертый, ночной: скорее румыны дойдут до Одессы, чем приедут наши «погранцы»?

Гораздо более показательной стала история моего ночного задержания «на подступах» к государственной границе. Вообще-то я не занимаюсь пешеходным туризмом по ночам, но в тот раз меня долго мучила бессонница, вызванная личными неприятностями. Чтобы развеяться и успокоить нервы, я, опять же, отправился прогуляться вдоль Дуная. Часы показывали 1.15 ночи.

Я вышел за пределы города и продолжал двигаться в сторону украинско-молдавской границы. Внезапно тьму разорвал свет фонарика, и я увидел на тропинке двух пограничников. Как всегда, началась стандартная процедура проверки документов. Мое удостоверение не вызвало никаких замечаний, однако диалог, состоявшийся между мной и одним из пограничников, заслуживает отдельного внимания. Не ручаюсь за точность воспроизведения этого диалога, но общение происходило в таком духе.

— Куда направляетесь, Андрей Викторович?

— А в чем проблема?

— Как в чем проблема? Вы идете ночью в пограничной зоне. И нам хотелось бы знать, куда и с какой целью.

— И что? Я — гражданин Украины, нахожусь на территории Украины. И нахожусь вполне законно. Мои документы в порядке? В порядке. Какие могут быть еще вопросы?

— Я вам повторяю: вы находитесь ночью на границе…

— А у нас действует комендантский час?

— Нет. Но мы обязаны вас остановить и выяснить цель вашего пребывания в погранзоне в ночное время.

— На каком основании? В каком законе написано, что я не имею права ходить здесь ночью? Я гуляю. Я что-нибудь нарушил? Если да, то что именно? По-моему, я не нарушаю пограничный режим. А если так, то почему меня надо задерживать?

— Вы пока ничего не нарушили, но…

— Мужики, повторяю еще раз: я — гражданин Украины, и законным образом нахожусь на территории Украины. Вы должны четко назвать причину моего задержания. А если ее нет, то на ваши вопросы я отвечать не обязан.

Очевидно, пограничники никак не могли опровергнуть мою правовую логику, и я получил возможность продолжить свой путь. Добравшись до определенного места, я просто полежал на траве и пошел обратно. Но тут меня снова остановили уже знакомые «зеленые береты». Они опять попросили мое служебное удостоверение и стали долго изучать его при свете фонарика. И все-таки нашли, к чему придраться. Удостоверение оказалось просроченным на шесть или семь месяцев — я забыл его продлить. Пришлось признать свою формальную вину, однако я надеялся, что этот сугубо бюрократический момент вряд ли имеет такое уж важное значение для безопасности рубежей Родины.

Но пограничники думали иначе. Это был их «звездный час», и они не собирались отпускать свою «добычу» безнаказанной. «Зеленые береты» пояснили, что мне необходимо задержаться: через пять-десять минут сюда подъедут сотрудники Госпогранслужбы, которые и будут разбираться со мной дальше. Я не стал спорить, тем более что совесть моя была чиста. По крайней мере, в данном конкретном случае.

Стою. Жду. На часах — 2.15. Вокруг — сплошная ночная благодать: звезды, луна, легкий летний ветерок, шум леса на берегу Дуная. Бдительные пограничники хранят молчание. Проходит пять минут, десять, пятнадцать. Я вглядываюсь сквозь мрак в сторону Рени: когда же появятся фары машины ГПСУ? Никто не едет. Защитники рубежей, охраняющие меня, по-прежнему безмолвствуют. Я — аналогично.

Ожидание утомляет меня, я начинаю медленно ходить туда-сюда. Время идет, возникает нервозность. Я прерываю взаимный «обет молчания» и спрашиваю пограничников, когда же прибудет их «подкрепление». Они отвечают, что очень скоро — буквально через пять минут…

Проходит сорок минут. Я не выдерживаю: «Ребята, вы как хотите, но я иду в город. Сколько можно ждать? Если бы румыны форсировали Дунай, то при такой оперативности нашей погранслужбы они были бы уже под Одессой!» Моя «военно-политическая» реплика вызывает заметное недовольство «зеленых беретов». Мне дают понять: никуда не рыпайся, а потенциальная румынская (или любая другая) угроза — не моего ума дело.

И вот — долгожданный миг. На место моего задержания приезжает пограничный УАЗик, из которого выходят девушка-офицер и трое или четверо военнослужащих ГПСУ. Девушка подходит ко мне и говорит что-то невнятное. Долгое ожидание разозлило меня, и я на повышенных тонах шокирую ее: «Представьтесь, пожалуйста! Назовите свою фамилию, звание и должность. Я предъявил свои документы, предъявите и вы свои!»

Девушка-офицер, явно сбитая с толку подобным поведением задержанного, изумленно переглядывается с подчиненными и говорит что-то вроде: «Ни фига себе! Да он еще и кричит на меня!»

Наконец, нервы «спрятаны в коробочку», и формальности повторяются в более спокойной обстановке. Пограничница изучает мое просроченное удостоверение, затем совещается с коллегами, после чего объявляет вердикт: моя благонадежность может быть подтверждена только паспортом. Я отвечаю, что мой паспорт — дома, и единственный способ его увидеть — поехать туда, где он хранится. Пограничники соглашаются, мы садимся в машину и по ночным колдобинам, подпрыгивая на каждой кочке, отправляемся ко мне домой. Три часа ночи.

Минут через пятнадцать УАЗик останавливается возле заветной калитки. Я захожу в дом, быстро приношу паспорт и вручаю «зеленым беретам». После внимательного изучения документа никаких вопросов не остается. Девушка-офицер возвращает мне паспорт, прощается и добавляет: «И не гуляйте больше по ночам вдоль границы».

Не успел я зайти в дом, как услышал стук в калитку. Вернувшись, я увидел у ворот солдатика-пограничника. Ему поручили напоследок сообщить, что завтра (то есть уже сегодня) меня желает видеть начальник Ренийского пограничного отдела.

Но к начальнику я так и не пошел, посчитав, что инцидент исчерпан.

Эпизод пятый, трогательный: выводы, заключение

Внимательный читатель может «подловить» меня на том, что я сам себе противоречу: дескать, автор поставил себе задачу доказать, что «зеленая граница» независимой Украины охраняется плохо, тогда как приведенные случаи из практики свидетельствуют как раз о неослабевающей бдительности «зеленых беретов». А вот и нет!

«Секрет» прост: за последние годы я переходил линию ИТС, то есть злостно нарушал пограничный режим не менее 150 раз, однако защитники рубежей страны «ловили» меня в запретной зоне лишь 6 – 7 раз. Цифры говорят сами за себя. Последний случай окончательно убедил меня в том, что наша «зеленая граница» охраняется в лучшем случае номинально. Я сидел над дунайской водой, на одном из рыбацких мостиков, и в этот момент меня застукал пограничник. Не дожидаясь выяснения отношений, я тут же чистосердечно признался: да, виноват — сознательно нарушил, нахожусь здесь без пропуска ГПСУ. И меня можно справедливо оштрафовать. Раскаиваюсь, сейчас немедленно уйду… Пограничный инспектор оказался человеком интеллигентным: он не стал на меня «наезжать», а просто проверил документы, и, сделав несколько замечаний общего характера, отпустил.

Но меня удивило не это, а тот факт, что пограничник ходил по лесу в одиночестве. И без оружия! Во всяком случае, автомата Калашникова при нем я не увидел, хотя до сих пор все «зеленые береты», с которыми я сталкивался в погранзоне, были хорошо вооружены. Вместо оружия инспектор держал в руках папку для бумаг. Я подумал: «Трогательно…»

А теперь давайте немного пофантазируем. Представим, что на моем месте оказался бы некий злоумышленник, явившийся на берег Дуная с преступными намерениями. Он мог бы запросто «вырубить» одинокого пограничника, забрать папку (в ней вряд ли оказались бы важные документы, и все же) и «раствориться» в прибрежных зарослях. Вот почему советские пограничные наряды всегда состояли, как минимум, из трех человек.

Кстати, я давно заметил: если раньше украинские наряды патрулировали «зеленую границу» в составе двоих военнослужащих, то теперь сотрудники ГПСУ все чаще появляются на линии ИТС в одиночестве — пешком или на мотоцикле. Или не появляются вообще. Недавняя реорганизация (оптимизация) пограничного ведомства привела к тому, что сегодня практически некому «топтать полосу» (есть у «зеленых беретов» такое выражение, оставшееся с тех времен, когда на границе существовала контрольно-следовая полоса). Таким образом, людей для патрулирования погранзоны катастрофически не хватает. Следовательно, защитникам рубежей Родины гораздо легче «делать статистику» выявления нарушений пограничного режима за счет задержания рядовых граждан (как законного, так и незаконного задержания, как показывает мой опыт), чем реально защищать кордон от современных угроз — активности иностранных спецслужб, контрабанды, наркоторговли, браконьерства, незаконной миграции и т. д.

Давайте снова пофантазируем. Допустим, я — «представитель» одной из вышеперечисленных угроз. Соответственно, при нынешних «дырах» в системе охраны границы я многократно имел бы свободную возможность делать за линией ИТС все что угодно: подготовить «плацдарм» для перехода в Румынию или обратно, спрятать в прибрежном лесу лодку, оружие, наркотики, контрабанду, группу мигрантов… Вариантов — множество. Как говорится, было бы желание.

В информационных материалах о деятельности ГПСУ оптимистично говорится о том, что система охраны «зеленой границы» Украины постоянно совершенствуется, в том числе за счет технических средств: применяются тепловизоры, внедряются новейшие технологии связи, создаются замаскированные пункты наблюдения за приграничной полосой, действуют мобильные пункты патрулирования границы… Возможно, где-то оно и есть. Но на ренийском участке ответственности ГПСУ я с этим не сталкивался. Возможно, мне просто до сих пор везет. Либо не везет пограничникам…

Я ни в коем случае не пытаюсь бросить камень в «огород» Госпогранслужбы. Скорее, это камень в сторону государства, ведь украинские пограничники выполняют свой долг в тех условиях, в пределах тех сил и средств, которыми их обеспечивает наша «незалежна держава». Банально, но факт.