Девяностолетний украинский писатель Анатолий Димаров недавно совершил мужественный поступок — отказался от ордена Ярослава Мудрого IV степени, который ему должен был вручить Президент Украины.

А. Димаров аргументировал свою позицию тем, что не может «принять эту награду из рук людей, которые толкают мою Украину в пропасть».

Предлагаем вашему вниманию интервью писателя агентству УНИАН.

— Анатолий Андреевич, как вы сегодня себя чувствуете, наверное, несколько перенервничали после обнародования вашего заявления?

— Уже ничего, немного ожил. Еще выключили мне, как назло, лифт. Я ходил в магазин, потом пришлось подниматься пешком по лестнице... Ну разве не гады? Мне и здесь подножку подставили.

— Вы недавно отказались от ордена Ярослава Мудрого. Казалось бы, это такой престижный орден. Может, не надо было отказываться?

— Но дело не в том — плохой он или хороший... Дело в другом. Я уже в зрелом возрасте пришел к такой мысли... Причем пришел под влиянием Франко. Вы знаете это его стихотворение?

Ти, брате, любиш Русь,

Як хліб і кусень сала, —

Я ж гавкаю раз в раз,

Щоби вона не спала…

Слушайте, это завещание каждому писателю, который любит свою Украину, свою нацию. Я себе постепенно выработал принцип жизни — быть в оппозиции к любому правительству, каким бы оно ни было. Ибо нет того правительства, которое бы не совершало преступлений, погрешностей и которое не обижало бы нуждающихся людей. Писатель должен быть в оппозиции и гавкать, будить людей, своих нуждающихся братьев, замученных этой действительностью. Вот это мой принцип. И из-за моего принципа я отказался.

— Вы процитировали строки из стихотворения Франко... А сейчас спит украинский народ?

— Да, спит, половина народа спит. К сожалению, начинают спать и в Западной Украине. Я в Западную Украину (именно в Луцк) приехал убежденным сталинистом, а оттуда уехал убежденным националистом — после того, как увидел ужасы, которые творили коммунисты, энкавэдисты. Как они издевались над народом! Если бы вы только знали…

Когда я все это увидел собственными глазами, когда у меня перегорело сердце от всех этих ужасов, я стал убежденным националистом. И до сих пор продолжаю быть таковым.

— Вы говорите, что к любому правительству надо быть в оппозиции...

— Обязательно. Нет правительства, которое бы не совершало ошибки. Вы же знаете, что вокруг любого правительства начинает крутиться гниль. Для миллиардеров нет родины. Для них существуют только деньги и деньги.

Я так радовался за Ющенко. Думал, это наш, это действительно украинский президент, который мыслит по-украински, которого ненавидит Путин, но вокруг него столько крутилось таких, которые его все время подводили...

— Не жалеете, что ваше заявление опубликовали?

— Чего мне жалеть?! Пусть публикуют. Вы видели, что на нем печать стоит — оттиск моего пальца. Это чтобы не искажали и не дописывали ничего!

— А что именно вам не нравится в управлении Януковича?

— Ой, ну Господи... Ну что вам сказать? Там очень мало украинского. Вот и все. Больше я ничего не хочу говорить!

Я просил всех, чтобы меня не представляли к тому ордену. Говорил, чтобы знали заранее, — я откажусь.

— А кто представил?

— Не знаю, миленькая. До сих пор не знаю.

— Яворивский, может?

— Нет... Когда он позвонил мне, чтобы сказать, что поднимет в Верховной Раде вопрос по поводу моего юбилея, я сказал: «Володя, ничего не надо, на коленях умоляю — не представляйте меня к ордену». Слава Богу, хоть он этого не сделал.

— Вы прожили почти век. С какими временами можете сравнить сегодняшнюю ситуацию в Украине?

— Для меня самым страшным было семидесятилетие советской власти. Как вспомню, мороз по коже.

Была такая днепропетровчанка Леся Степовичка. Она работала переводчицей с немцами, они приезжали в Украину, когда рухнул «железный занавес». Она написала книгу под названием «Немцы в городе». Это невероятная книга. Она и сегодня актуальна. Обязательно прочитайте. Немцы были шокированы тем, как жили мы и как жили они. А мы до сих пор заражены марксизмом-ленинизмом-сталинизмом, как наркотиком.

…Мой отец был раскулачен, мать — дочь попа, а я сынок раскулаченного отца и дочери попа. Мне путь в мир был категорически заказан. И моя несчастная святая мама ради двоих своих детей отказалась от личной жизни. Она поехала в Миргород, нашла своих подруг, с которыми училась в учительской гимназии, и молила их, чтобы они свидетельствовали в миргородском суде, что она потеряла метрику детей. И чтобы свидетельствовали, что мы дети учителя Димарова, который погиб. С тех пор я и стал Димаров, а не Гарасюта, как должен быть.

Когда мама умирала, то говорила нам: «Дети мои, у меня и в могиле ноги от страха будут труситься».

Я никуда не мог пойти, даже в комсомол, боялся, что начнут изучать мою биографию и докопаются, что я сын кулака.

— Но вы, как сами сказали, были убежденным сталинистом...

— Советские школы были гениальные. Гениальные в том, что воспитывали нас в духе Карла Маркса, Ленина, Сталина. Они этими вещами делали из нас наркоманов, сталинских наркоманов. Сейчас Сталин в Украине снова в честь входит, ему ставят памятники...

Ну вы поймите, что это наркоманы. А наркоман, он и до смерти наркоман. Его ничем не вылечишь.

— То есть коммунисты — наркоманы?

— Абсолютные. Я в этом убежден.

— Вы пережили Голодомор. Что вам вспоминается из того времени?

— Я опух от голода... Вспоминается, как моя мама пекла блины из цвета акации. Только из цвета. И ничего больше. Также вспоминается, как она была счастлива, когда женщина, кормившая в колхозе свиней, сказала прийти ночью и взять очистки от картошки, которую чистили для свиней. И какая счастливая была мама, когда принесла мешок картофельных очисток. Эти очистки нас спасли. Мама добавляла их во все, что мы ели.

Видите, как кормили скотину в колхозе, а люди с голода пухли, люди людей ели…

Кстати, маму уволили из школы потому, что когда кончилась голодовка, то некого было учить. Все ученики вымерли. Остались один—два ребенка.

— Сейчас регионалы взялись защищать русский язык в Украине, причем на законодательном уровне...

— Эти регионалы — несколько иные. Это не сталинисты. Это те капиталисты, миллиардеры, для которых совершенно безразлично — Украина или нет. Им важно, чтобы остались их заводы, фабрики. Им только — деньги, деньги и деньги. Ничего для них больше не существует. А украинский язык — тем более.

— Считаете ли вы, что русский язык притесняют в Украине?

— Да Бог с вами! Я русский язык люблю. Люблю русских писателей. Учился у них мастерству. Но это не значит, что для этого нужно уничтожать украинский язык. Подойдите к любому киоску с прессой и посмотрите, сколько там изданий на украинском, а сколько — на русском. Все оккупировано! Господи, что тут говорить! А они еще чего-то добиваются. Наверное, хотят, чтобы украинский язык совсем исчез.

— Диссидент Евген Сверстюк в одном из интервью сказал, что на нас лежит вина за эту власть. Вы тоже так считаете?

— Да, вина на всех. И на тех, кто голосовал и не голосовал, и на тех, кто за пакет гречки отдал свой голос.

— А к вам приходили с гречкой?

— Приходили.

— Вы принимали?

— У меня своя гречка есть.

— Кто для вас герои?

— Я не буду углубляться в историю, но для меня есть настоящие писатели. И не надо их называть героями, ибо писатель должен быть в оппозиции, это его обязанность! Считаю такими писателями, на которых нет ни пятнышка, Лину Костенко и Григора Тютюнника. Это мои современники. А углубляться не хочу, потому что могу говорить только о тех, кого хорошо знаю.