Юрий Борисович Мамин — режиссер, композитор, сценарист, телеведущий — родился 8 мая 1946 года в Ленинграде. В 1969-м закончил режиссерское отделение факультета драматического искусства Ленинградского института театра, музыки и кинематографии (мастерская Леонида Макарьева), в 1982-м — высшие курсы сценаристов и режиссеров (мастерская Эльдара Рязанова).

В 1986 году на экраны вышел фильм «Праздник Нептуна», в котором Мамин дебютировал в качестве режиссера-постановщика. Его киноленты — «Фонтан», «Бакенбарды», «Окно в Париж», «Горько!», «Не думай про белых обезьян» — многократно отмечались премиями и призами (в том числе Гран-при) на различных конкурсах и кинофестивалях, включая международные: в Мангейме, Габрове, Сан-Ремо, Веве, Кемпере, Лас-Вегасе.

В настоящее время преподает курс режиссуры экранных зрелищ в петербургском коммерческом институте телевидения, бизнеса и дизайна, ведет телепередачи.

САМООБОЛЬЩЕНИЕ ОПАСНО

Художественных фильмов, вышедших в широкий прокат, киносатирик Юрий Мамин снял немного. Но каждый из них произвел фурор. Он — единственный в СНГ обладатель «Золотой трости» Чарльза Чаплина. Этот приз режиссер получил в швейцарском городе Веве из рук вдовы Чаплина Уны на фестивале, устроенном в честь столетия со дня рождения великого мастера.

До переломного 1985 года Ю.Мамин как режиссер снимал короткометражные фильмы. Но уже спустя год вышел его «Праздник Нептуна», который публика восприняла, как глоток свежего воздуха. Общественность, коллеги-кинематографисты, писатели, журналисты бурно откликнулись на эту работу, назвав ее «первым фильмом перестройки». Именно «Праздник Нептуна» удостоился большой премии «Статуэтка Чарли Чаплина», а также приза «Золотой дукат».

— Юрий Борисович, вы неоднократно заявляли, что являетесь учеником таких мэтров сатирической кинематографии, как Эльдар Рязанов и Георгий Данелия. Какие ценности вы от них унаследовали?

— Враждебность к чиновникам, умение отстаивать свою точку зрения и доводить замысел до конца. Не сдаваться, не ложиться под власть имущих, не становиться конформистом. Это главное и в Данелии, и в Рязанове. Они оба талантливые люди, каждый по-своему. Данелия — человек очень тонкой структуры. Интуитивист. Рязанов — человек острого ума, ухватывающий жизненные вещи извилинами. Но таланту научиться нельзя.

Комедийной школы не существует. Есть индивидуальности, в том числе такие знаменитости, как универсальный мастер кинематографа Чарли Чаплин, американские комики Вуди Аллен и Бастер Китон... Их можно пересчитать по пальцам. Комедиографы — штучный товар. Многое зависит от уровня культуры общества. К сожалению, отсутствие вкуса и умения, низкие запросы — все это характерно для нынешнего времени, времени массовой культуры и халдеев. Однако времена не выбирают, мы можем быть только наблюдателями. Если же становимся так самонадеянны, что считаем себя их очень активными участниками, то сильно ошибаемся. На самом деле, время нам позволяет лишь иногда проявиться. При этом нельзя самообольщаться — самообольщение опасно.

Вот, казалось, талант, дескать, позволил мне выпрыгнуть из мертвого советского периода. Потом выяснилось, что сатирик был нужен только перестройке. Подтверждение тому — мои проблемы с проектом «Окно в Париж-2». Ведь когда-то я выпустил самую успешную зрительскую картину «Окно в Париж» и… полностью прекратилось государственное финансирование. Заглохло!

Зависло продолжение, за которое бьюсь уже давно. Несмотря на то, что был год России во Франции и Франции в России, обращался к кому угодно, в том числе к премьер-министру и президенту, к министру культуры, ко всем этим деятелям кинематографа. Абсолютно бесполезно! В Париж ездят только пьянствовать…

— Что это за проект?

— Римейков я бы уже десять штук снял: «Окно в Нью-Йорк», «Окно в Токио», «Окно на Мальдивы» (смеется). Нет. «Окно в Париж-2» — возможность через замечательный сценарный ход окна дать совершить этот шаг еще раз и оказаться ТАМ. Показать, что сейчас представляет собой герой, что сегодня для него Париж, что с детьми главного персонажа, как повлияла на их судьбу Россия. И где же город счастья?! Сценарий очень яркий. Должна получиться хорошая картина зрительского плана. В отличие от «Не думай про белых обезьян» (ее второе название «Лицо халдея»), рассчитанной на более взыскательную публику, а не на тех, кто жует поп-корн. Но у нас, увы, нет избирательного кино. Вообще. Все для всех, а когда для всех, то рассчитывают на «насекомых», которых в миллион раз больше.

Взыскательная публика попряталась по домам, смотрит на кассетах любимые фильмы, читает любимые книги, слушает любимую музыку в хорошем исполнении. А жующее стадо идет в кинотеатры, чтобы приносить деньги продюсерам. Каждый посетитель им приносит десять долларов — только так его и рассматривают, а для меня зритель — собеседник.

— «Не думай про белых обезьян» в стихах. Почему?

— Сейчас бытует заблуждение, что поэзия отмирает. Но это не так. Молодежь, как и прежде, сочиняет стихи, только делает это не так публично и не на таком высоком уровне, как раньше. Тут ничего не поделаешь — тогда были другие учителя.

Этот фильм — притча, суть которой в том, что весь мир делится на две части: людей, считающих счастье материальным — деньги, успех, и тех, кто живет для получения духовных ценностей. Вторая группа сейчас, к сожалению, гораздо меньше. Как вы думаете, халдеи любят поэзию? Нет! Они ее не выносят. Она для них пустой звук.

— Трудно сейчас снимать комедию в условиях массового наплыва в прокате и на ТВ западных «смешилок»?

— История советского комедийного кино отличается от того, что сейчас происходит и происходило за рубежом. У нас юмор осмысленный, носит обязательно какой-то концептуальный характер. То есть у нас юмор умный, у них — часто бывает ситуативным. Как щекотка. Это не значит, что он плохо сделан, есть и очень качественные западные комедии. Но, повторюсь, такой продукт — результат природной одаренности. Нельзя снимать тому, кто этих способностей лишен.

Когда я вел мастер-класс на высших режиссерских курсах, несколько студентов мне написали, что хотели бы себя попробовать в жанре комедии и просили совета. Ответил им: вы делали когда-то школьные капустники? Были душой общества? Вас просили друзья взять на себя функции тамады за праздничным столом? Нет?! Тогда даже не пробуйте снимать… Те, у кого нет таких способностей, обречены на провал. Комедия зиждется на сатире. Это касается Ильи Ильфа и Евгения Петрова, Аркадия Аверченко и Михаила Зощенко. Все они высмеивали, у всех присутствовала яркая сатирическая нота: насмешка над характером, чванством и прочими человеческими пороками. И, вероятно, если сатиру отмести, то не будет никакой комедии, никакого юмора.

«НЕ ФОРМАТ»

— Самыми смешными становятся узнаваемые вещи, дающие возможность посмеяться над реалиями, которые в жизни приносят нам огорчения, — продолжает Юрий Мамин. — Мерз-кие начальники и жуткие чиновники нас доводят до инфарктов, инсультов, доставляют неприятности. Но если мы переживаем это в кино, то в жизни со смехом сбрасываем с себя страхи и неудовольствия. Помню, как смеялись зрители на просмотре моего фильма «Праздник Нептуна». Выход картины пришелся на время, когда страна освобождалась от цепей тоталитарного застойного строя. Люди сползали с кресел, сидели на полу и от непрерывного хохота хватали воздух ртами, чтобы не задохнуться. Это было освобождение — видели то, от чего хотели избавиться.

Сегодня над фильмами так не смеются. Но и нынче есть многое, с чем нужно расставаться без всякого сожаления. Образ нынешнего нувориша, чиновника вызывает у меня страстное желание возродить писателей Николая Гоголя, Михаила Салтыкова-Щедрина, смотреть картины Эльдара Рязанова и Георгия Данелия.

— Востребованы ли сегодня Рязанов, Данелия, Мамин?

— Невостребованность — проблема, созданная искусственно. Это видно на примере «Не думай про белых обезьян». В России существует группа фанатов этого фильма. Она появилась постепенно, явочным порядком, потому что всего было изготовлено пятнадцать копий ленты, которые (без какой-либо рекламы!) «пошли» в центральные кинотеатры Питера и Москвы, на окраины города и в провинцию. Что вы хотите?! Разве можно сравнивать с тем, как у Никиты Михалкова при массированной рекламе выбрасывается на рынок по пятьсот—девятьсот копий? И при этом говорят: «Ах, вот он сейчас недобрал...». В смысле сборов с проката.

Возьмем фантастический фильм Федора Бондарчука «Обитаемый остров». На мой взгляд, из зала нужно уходить уже через десять минут. Но зритель-то уже заплатил — надо досмотреть! На такую публику я бы не делал ставку. У меня рекламы нет, понадеялся на «сарафанное» радио. И оно сработало — «пираты» разворовали фильм на весь мир, и я потерял очень много денег. Ведь картину хотели приобрести за рубежом — в США был заключен предварительный договор. Но она вначале появилась в Интернете, и когда я обратился к своим партнерам, те ответили: «Вы не можете предоставить нам самое главное по договору — исключительные права». Все! Авторские права нарушаются в России постоянно. Вращаются гигантские деньги. Суммы огромные. Уже официально говорилось по телевидению: московская мэрия получает двадцать пять процентов от «пиратов», штаб которых находится в центре российской столицы.

Короче, три вида пиратской продукции с фильмом «Не думай про белых обезьян» разошлись всюду. Что делать?! Снимать дальше очень сложно. Люди, которые вкладывают деньги в фильмы, их практически теряют. В пиратских условиях заработать на кино почти невозможно. Такие примеры есть. Снимают фекалии, голые задницы — все для этакого ржания... Конечно, когда мало истрачено, можно что-то заработать. Серьезное кино запустить тяжело. Проблему нужно решать. Однако сделать это очень сложно потому, что, судя по всему, в «пиратские» деньги упираются очень крупные чиновники — мафия, то есть связь между преступниками и чиновниками. Она существует и она процветает. Что можно с этим сделать?

«Не думай про белых обезьян» разошелся, он получил два главных приза на престижных фестивалях авторского кино в Лондоне и Марокко, успешно прошел в Нью-Йорке. Зато вообще не шел в странах СНГ, что, собственно, понятно.

Главным стали деньги. Культура отдана нуворишам. Начав торговать, они, естественно, очень быстро превратили ее в массовую вещь, воспитавшую своего зрителя. Возникло понятие «рейтинг», который нечестен, потому что его подтасовывают.

Еще пример. Вышел мой многосерийный фильм «Русские страшилки». Я горжусь этой картиной — она снята в комедийном ключе о российской действительности. Острая и смешная. Но сказали: не формат! Поэтому сериал был показан лишь дважды, и то в полночь.

Культура ушла вообще. Все не востребовано. Нет ни литературы, ни музыки. Следовательно, мы — абсолютно бесполезный сырьевой придаток. Ничего больше собой не представляем. Технически никогда не были интересными, зато богатели огромным количеством научных, культурных, духовных идей, которыми теперь живет весь мир. Идея о том, что человек живет не для себя, между прочим, принадлежит далеко не бедным нашим людям. Например, Льву Толстому. Они говорили: стыдно, господа, нужно что-то сделать для народа. Это идея заразила весь мир, а у нас ее выкинули вместе с водой и грязным бельем.

О НАСТОЛЬНОЙ ЛАМПЕ И ПОЦИЕНТАХ

— Мои студенты — несчастные молодые люди, которые ничего не читали, — сетует Юрий Борисович. — Они пишут ТАКОЕ, что я не выдерживаю: «Ребята, вы попадете во взрослую жизнь, понесете это редактору, и народ шарахнется. Если, конечно, не будет таким же, как вы, безголовым». Этот ужасный язык, на которым они общаются в Интернете: пОциенты, извЕняй… Сначала думал — просто прикалываются. Но девушки, юноши именно так пишут, и никуда от этого не денешься.

Предлагаю им придумать оригинальный сценарный ход — все выдают банальщину. Все — одно и тоже! Говорю им: «Подумать не хотите? Идеями, мыслями поиграть?». Нет!

Когда человек не читает, у него не работают мышцы воображения. Многообразие рождается от чтения. Отсюда появляются художники. Василий Шукшин — блестящий пример. Там, в его родном Алтайской крае, жили одновременно с ним несколько десятков писателей, но «взорвал» все только один Шукшин, у которого — другой глаз…

Фантазия сейчас не работает! Никто не в состоянии что-то придумать, переживать со своими персонажами. Доказано: то, что с монитора получено, новое не рождает. Поэтому говорить, что Мамин сейчас не востребован — неправильно.

Востребован. Только развернуться не дают. Нет воли. Нет воли у государственных руководителей. Они умеют выражать свою мысль. Нынешние говорят и могут прочесть. Но они — технократы! Проводят чудовищные эксперименты над огромной страной. В частности, с образованием, для того чтобы «освоить» деньги. «Освоить» деньги на новую программу, то есть положить в карман. Как там пройдет — неважно. Ответственности никакой. Опять все проваливается и никто не отвечает. Аналогично — с культурой, что самое страшное. Потому что развалить ее легко, а наверстать невозможно.

Вот и потеряны три поколения: одно — в годы постперестроечные, второе — их дети, третье — дети детей. Последние ничего не знают, ничего не слышали, учителя в их представлении — дураки, в школу ходят, чтобы просто погоняться эсэмэсками, похвастать мобилками и нарядами. В кинотеатрах они смотрят массовую культуру, по телевидению грязь льется потоком, в реальной жизни количество убийств зашкаливает.

— Как-то мрачно вы все представляете…

— Дал своим студентам тему: «Настольная лампа». Все пишут, мол, лампа перегорела, и ее чинят. Больше ничего! Я им говорю: «Почему бы вам не вспомнить волшебную лампу, а может, лампу из «Семнадцати мгновений весны»?». Нет! Один ее чинит, другой ковыряется в электропроводах! Третий, правда, «порадовал» фантазией: «Лампы дома не оказалось. Пошел к соседу, чтобы ее попросить. Тот отказал, он убил соседа и принес лампу домой» (вздыхает).

Обращаюсь к юноше: «Из-за лампы так рисковать жизнью?». А тот отвечает: «Но сосед сволочью был…». То есть они столько видят убийств по телевидению, что чужую трагедию уже не воспринимают.

Они идут в профессию не из-за струнки, рвущейся внутри, а из-за гламура! Артист, режиссер — гламурные профессии, и журналист, кстати, тоже — в их понимании. Машина, цветы, фотографии, юг, девушки, любовницы, любовники… Класс!

При этом на телевидении сейчас застой, как и при СССР, абсолютный. Тогда его создавали идеологи коммунизма, потому что прогресс был им опасен — расшатывал систему, делал ее зыбкой. Сейчас застой нужен тем, кто расхватал собственность. Противники любой сатиры, любой свежей мысли, они могут пустить по телевидению порнуху, матерщину. Потом, если им «сверху» погрозят пальцем, запретят ВСЕ. Как всегда...

— В Питере вы ведете передачу на канале «100 ТВ»...

— Она пользуется успехом. Дали делать еще одну программу — сатирический журнал «Осколки». Назвал так, потому что до революции был такой печатный сатирический журнал с карикатурами. У меня тоже с карикатурами, но видео. Они мне говорят, мол, нужна сатира. Я им отвечаю: «Хотите карманного сатирика?». В лучшем случае, будут убирать фамилии…

— Цензура была и есть…

— …идиотская, доходящая до абсурда. Она возникла снова, как гидра, и существует явочным порядком. Если раньше было понятно, что цензоры боялись расшатывания коммунистической системы, то нынче — это чиновники, которые боятся потерять свои должности и деньги. И они будут драться за свое до последнего.

А какие разнарядки приходят из Москвы редактору! Ценные указания о… запрете на употребление тех или иных слов. Например, нельзя употреблять в контексте с гомосексуалистами прилагательное «голубой», потому что «голубой» — это ж почти синий. Слово «жопа» не приветствуется в дневное время. Мне очень нравится формулировка — именно «не приветствуется». Слово «трахаться» можно использовать только вечером. Ведь без него не обходится ни один американский фильм. Запрещено произносить «геморрой» в ругательном смысле, например, «У меня на работе — геморрой». Только в медицинском (смеется). Помните, как герой фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года» Илья Куликов сказал: «…У нас расцветает великолепный дурак, и он всегда идет в ногу со временем». Он проявляется как болезнетворная бактерия: раз — и начал творить! Вот такой идет застой.

Эти очень довольные, жирные рыла «размотали» фестивали. Эти толстяки захватывают позиции в Европе вместе с различными лобби и начинают творить политику, только чтобы иметь власть и деньги. Это — единственная их забота. Они сейчас основные виновники застоя.

Продолжают над образованием эксперимент, который, на мой взгляд, страшнее атомного взрыва. Наши дети, не умеющие выразить собственную мысль, вызывают искреннее сожаление. Их в свое время не научили этому в семье, в школе. В результате они чувствуют себя ущербными. Помнится, дал студентам задание про дом. Все, как один, написали: приходят муж и жена и чем-то там занимаются — трахаются, пол моют, кино смотрят… Не разговаривают, а просто что-то делают! «Они что, вообще не общаются?» — спрашиваю. Молчат. Дети не получили то, что должны были впитать в детстве, — культуру! Повторяю им: «Вы же как животные! Если общаетесь какими-то звуками, как можете объясниться в любви?!». Пытаюсь их чему-то научить. Надеюсь, получится...

— Юрий Борисович, ваш фильм «Фонтан» победил на международном кинофестивале «Золотой Дюк», проходившем в Одессе в 1988 году. Что помните о тех событиях?

— Это одно из самых ярких и приятных воспоминаний моей жизни. Я был на многих фестивалях, получил много главных призов в том числе. Но одесский стал для меня самым ценным и почетным. Это был дух свободы. Я больше никогда и нигде не видел такого общества. Здесь собрались невероятное множество не-обыкновенных людей — умные, мыслящие. Приехали лучшие, каких только можно было пожелать. Свободные, остроумные, веселые, сбрасывающие с себя ношу идеологического многолетнего давления — коммунизма, ставшего всем поперек горла. Замечательно, что именно здесь я отхватил «Золотого Дюка» — по гласному решению представительного жюри: композитор Никита Богословский, главный редактор журнала «Огонек» Виталий Коротич, режиссер Эльдар Рязанов, сатирик Михаил Жванецкий и примкнувший к ним художник Илья Глазунов. Все прошло замечательно, как светлый праздник, как единое солнечное сияние. Поэтому у меня об Одессе самые теплые воспоминания, город связан с приятными чувствами, и хотелось бы, чтобы они сохранялись.

— Юрий Борисович, следите за нынешней политической ситуацией в Украине?

— Издалека следил за происходящими здесь бурными событиями. Мне было очень интересно. Мы тоже не довольны нашей жизнью в России. Только дурак может быть доволен тем, как он живет, но всегда смотришь, куда идти, какое направление выбрать. Поэтому то, что происходит у соседей, особенно таких близких, родственных, любопытно. Как надо делать и как не надо — такого совета у меня нет, потому что не владею достоверной информацией. У меня огромное желание послушать здесь кого-то, кто расскажет, что на самом деле у вас происходит. В чем разница между тем, что пишут наши СМИ, и реальностью. Ведь не всякой прессе можно доверять. Если раньше было НТВ, то теперь…

Мы живем в эпоху, когда история разворачивается буквально на наших глазах: в прошлом году партия была одна, сегодня — другая. Интересно жить. Но все повторяется, и сегодня уже можно делать некие прогнозы: если где-то начинает что-то происходить, мы точно знаем, что именно будет. При этом думаешь: странные люди — одну и ту же пластинку проигрывают по двадцать раз. Культура — прежде всего, память истории, того, что было сделано до нас. Культура помогает людям избежать ошибок, совершенных ими в бесконечности. Россия, между прочим, все время движется по кругу — делает одно и то же. Из столетия в столетие. Самодержавная форма, как ни назови руководителя — всегда царь-самодержец. И такое же раболепие, такое же идолопоклонство…

— Так нужен нынче сатирик обществу?

— Как лесу — волк, чтобы гонять больных животных.

— Но если все сложно изменить, может, не стоит напрягаться?

— Нужно идти, пока идешь. Для меня главное не деньги, мне дороги искусство, культура, поэзия, литература, музыка, фильмы. Все это несу студентам, внушаю по телевидению. Люди, жующие поп-корн, не моя аудитория. Но я надеюсь, что те, кто разбрелся по домам — умные, мыслящие, — поймут: они должны объединиться и стать элитой, вести за собой общество.

Да, я не востребован людьми, имеющими отношение к прокату. Но моя задача — создать картину, которая будет пользоваться зрительским успехом. Занимательный фильм. Это я о том, что для ума и сердца...