Во время беседы Владимир Михайлович Сушков, председатель Киевской райадминистрации Одесского горсовета, произнес интересную фразу: «…чиновник в последнее время приобрел некий демонический образ…».

Если поразмыслить, то в этом определении есть доля правды, и достаточно существенная. Ассоциативный образ украинского чиновника больше похож на психотип героев рассказов Гоголя, Чехова и Достоевского, чем на вежливых, готовых всегда прийти на помощь европейских бюрократов. Поэтому говорим с чиновником со стажем о системе, о самих чиновниках и о том, можно ли хоть что-то изменить в лучшую сторону.

Мы сидим в маленьком кафе, пьем кофе. Мой собеседник – невысокого роста мужчина, который выглядит гораздо моложе своих лет, хотя ему исполнилось 54 года. Несмотря на «застегнутый наглухо сюртук» управленца, он смог сохранить, как сказали бы писатели XIX века, «живость восприятия мира…», одним словом, этот самый «сюртук» не стал его второй кожей. Или все же это произошло?

– Владимир Михайлович, когда-то в своих мемуарах Федор Достоевский написал: «…Всякий знает, что такое чиновник русский, из тех особенно, которые имеют ежедневно дело с публикою: это нечто сердитое и раздраженное... Это нечто высокомерное и гордое, как Юпитер…». Сейчас, спустя столетие, эта характеристика подходит украинскому чиновнику или нет?

– К сожалению, практически ничего не изменилось. Принцип существования чиновников остался прежним, таким же, как принцип существования самого общества. Проблемы столетней давности и сейчас одинаковы. Я в 1986 году впервые был приглашен в Центральный райком пар-тии, фактически все, кто там работал, были чиновниками, если так можно выразиться, хотя с идейными убеждениями. Там я четко увидел, что основным вопросом, с которым обращались люди, была проблема жилья. Сейчас, когда уже нет Советского Союза, осталась та же проблема. И чиновники останутся такими же, и общество будет жить по тем же принципам, если не поменяется сознание людей.

– Что же такое должно поменяться в нашем сознании?

– Нас не научили за 75 лет Советской власти коллективному проживанию. Да, у нас были колхозы, но туда людей загоняли. Я говорю о другом. Нас учили, что люди в первую очередь должны думать о Родине, а уже потом – о себе и своих потребностях. На самом деле, нужно, чтобы человек научился думать о себе и о своем ближнем. Мы, к сожалению, не способны жить вместе. Свобода, которая пришла после перестройки, распространилась у нас только на нашу квартиру. Да, там делается евроремонт, а дальше – трава не расти. Можно уничтожить подъезд, лифт, скамейки, качели, ведь это общее, а значит – ничье. Когда мне говорят, вот, мол, в лифте выжжены все кнопки, что делать? Я отвечаю, что лифт, конечно же, починят, но ведь это сделали ваши дети, ведь это вы спокойно отворачиваетесь от пьющей вечером компании молодежи и немым согласием попустительствуете разрухе. Часто ставят в вину чиновникам, что плохо убираются подъезды. Скажу честно, они убираются ровно настолько, насколько сами жильцы дают такую возможность. Человек не ощущает, что это его дом, его подъезд, с легкостью выбрасывает мусор, перешагивает и заходит к себе в квартиру. В домах, где организовано ОСМД, таких проблем нет, там коллективное означает личное.

– Согласна, но давайте вернемся к вопросу о чиновниках. Если они способны измениться, то что должно повлиять на эти метаморфозы? С коллективным мышлением, кажется, разобрались, неужели это все?

– Чиновники – это, прежде всего, такой же срез общества, как учителя, врачи, строители. Чиновник в последнее время приобрел некий демонический образ, и люди во многом правы, но не нужно стричь всех под одну гребенку. Чиновников нужно учить культуре, своеобразному этикету. Скажу вам откровенно, я долгое время провожу негласные исследования среди чиновников и могу констатировать, что большая часть из них очень редко посещает театры и не интересуется музыкой, литературой… Да, вы скажете, есть Интернет, но ведь искусство никто не отменял, ни хорошую книгу, ни музыку. Мечтаю, чтобы в Киевском районе у меня была возможность строительства площадки именно для концертной деятельности, чтобы филармонический оркестр Хобарта Эрла давал у нас концерты.

– Вы поклонник классической музыки?

– У меня все как-то странно сложилось… В детстве не было ни возможности у родителей, ни у меня особого желания заниматься музыкой, хотя я вырос в переулке Чайковского. Ни в школе, ни в институте я вообще ее не слушал, но четко помню, что в 2003 году, в конце июня, оркестр Хобарта Эрла выступал у здания горисполкома. Не помню, что это был за праздник, но тут сложилось все: и запах акации, которую я безумно люблю, и музыка. Что-то произошло… Так я стал поклонником классики. Эти ощущения помню до сих пор, этот подъем в душе, это внутреннее ликование… Музыка, хорошая музыка очищает душу, делает человека добрее, спокойнее, он словно напитывается, слушая ее, чем-то хорошим, чистым.

– Чиновник, образно говоря, – это человек в глухом сюртуке, который рано или поздно становится второй кожей. Какие качества бюрократа стали вашим вторым «я», а что удается все же, образно говоря, снять, придя домой?

На этот вопрос мой собеседник отвечает не сразу. Чуть опустив голову, он размышляет несколько мгновений.

– Ну, прежде всего, я не авторитарный руководитель. Я всегда говорю, что быть авторитарным намного легче. Скорее я либерал, но в разумных пределах. Меня волнует конечный результат. Помните старый одесский анекдот, когда спрашивают, какие отношения в семье между детьми и родителями? Там одесская мама отвечает, что наши дети, конечно же, должны жить сами, но нам, родителям, все-таки сверху надо все это контролировать. Так и у меня получается. Я даю самостоятельность подчиненному, когда вижу, что он может справиться сам, но в то же время контролирую. Очень люблю французский принцип средневековья: «вассал моего вассала не мой вассал». Он дает возможность людям не чувствовать авторитарности, дает свободу и вместе с тем воспитывает самое главное – ответственность за работу. А что стало второй кожей? Думаю, ритм работы. Я несколько лет не работал на государственной службе, занимался бизнесом. Очень хорошо помню свои ощущения, что меня будто остановили на полной скорости, что вдруг отпала необходимость постоянных авралов, поездок, встреч, планерок. Честно говоря, мучился от этого. Наверное, такая жизнь с более спокойным ритмом не для меня. А еще корю себя, что, приходя домой, молчу, не могу разговаривать, делиться эмоциями прошедшего дня. Не получается, хотя знаю, что это неправильно. Но ничего сделать с собой не могу.

– Неужели никогда не кричите на своих подчиненных, не сбрасываете таким образом накопившиеся эмоции? Не поверю, если вы скажете, что всегда спокойны в общении.

– Нет, не кричу, голос повышаю иногда. Знаете, как я сбрасываю плохое настроение? Я фанат футбола, причем яростно болею только за «Черноморец». Время, проведенное на трибуне среди болельщиков, причем не ВИП-лож, я подчеркиваю, для меня особое. Вот тут даю волю эмоциям, кричу, нервничаю, радуюсь, тут я среди тех, кто так же болеет за команду, тут не надо себя сдерживать, тут другая атмосфера. Такого заряда мне хватает недели на две. Был случай пару лет назад, когда игра совпала с моим днем рождения, я предупредил друзей, что они, конечно, могут прийти поздравить, но в пять вечера я ухожу, у меня футбол. Не поверили. Ровно в половине пятого я уехал.

– А можете честно признаться в своих ошибках, сказать подчиненному: «Да, я виноват»?

– Могу, если я нечетко поставил задачу и произошел сбой. Более того, это не в теории, а на практике. Если команда плохо сработала, то виновен тренер – принцип футбола.

– Легко прощаетесь с людьми?

– Нет, особенно если проработали несколько лет вместе, это всегда очень трудно. Но стараюсь дать человеку шанс.

– Чего никогда не сможете простить оппоненту?

– Предательства. Но всегда в душе надеюсь, что человек, совершивший его, поймет и исправит содеянное.

– Как решаете проблемы? Способны ли пойти на открытую вражду?

– Никогда. Уверен на все 100%, что любой вопрос, любую конфронтацию можно загасить на переговорах мирным путем.

– Неужели не имеете ни минуты отдыха? Ведь в любой работе всегда есть время подъема и спада?

– Отдыхаю, конечно. Не верьте, что все работают на износ. Но и тут тоже прослеживается какая-то ритмичность отдыха. К примеру, чтобы утром собраться и сконцентрироваться, я специально приезжаю за час до начала рабочего дня, рано утром. И пока никого нет, варю себе кофе. Это ритуал, который дает мне возможность собраться, обдумать планы на день. Этой традиции уже много лет, стараюсь ей не изменять, признаюсь, очень люблю натуральный кофе.

О системе управления, о методах можно говорить бесконечно, на менеджмент тратятся годы, но это, к сожалению, не проявляет человека. Что же в действительности может приоткрыть собеседника?

– Владимир Михайлович, давайте о литературе. Есть категория людей, которые читают все подряд, есть те, у кого есть любимые темы и направления. Вы себя к кому относите?

– Однозначно к тем, кто читает литературу на определенные темы. Сейчас книги о познании человека, его сущности называются эзотерическими, вот этим и увлекаюсь. Хотя есть настольная книга «Три товарища» Ремарка. Я перечитывал ее уже несколько десятков раз и каждый раз нахожу в ней все новое и новое, ведь она о настоящей дружбе, о чистоте помыслов и идеалов. А что касается моего любимого направления, то не просто читаю, а ставлю на себе эксперименты. Понимаю, что человеческий организм – это тайна, особенно его способности, поэтому и постичь его невозможно. И все же, к примеру, долгое время занимался голоданием, теперь вот увлекся сыроедением.

– Исходя из того, что вы сказали, каким-то образом это отражается на воспитании детей? У вас две дочери, вы видите их в будущем просто мамами и хорошими женами или же воспитываете совершенно иначе?

– Старшую я уже не воспитываю, она выросла, ей 27 лет, а вот младшей только десять. Не знаю, какой путь она выберет, когда вырастет, но сейчас она посещает театральный кружок и риторику, уверен, что умение вести себя на людях, четко и красиво говорить обязательно поможет ей в будущем.

Наше интервью завершено, но мы так и не поговорили о самом Киевском районе, которому исполняется 50 лет.

– Владимир Михайлович, у нас с вами осталась одна нераскрытая тема, это Киевский район, которому исполняется 50 лет.

– Да, сейчас можно углубиться в историю района, назвать массу цифр, обозначить достижения, в общем, пойти по стандартной схеме. Не думаю, что такой отчет заинтересует кого-то из читателей. Скажу вот что: в 1962 году прошлого столетия на месте района, где сейчас, только по официальным данным, проживают почти 270 тысяч человек, были только виноградники и поля. Это была земля пгт Ильичевка, которая Указом от 30 декабря Президиума Верховного Совета УССР должна была стать городским районом. Так вот, этот район строился с огромным воодушевлением, ведь период его создания совпал с полетом Гагарина в космос, люди были на колоссальном подъеме, вот с этими чувствами все это и создавалось – это район с очень хорошей, доброй энергетикой. Он считается спальным районом. Но что стоит за понятием «спальный»? Не только пришел и уснул после работы, ведь спальня, по сути, – место, где обсуждаются все вопросы прошедшего дня, строятся планы на следующий, это место отдыха. А значит, и люди должны чувствовать себя в районе комфортно, спокойно. Поэтому мы и стараемся, чтобы жители нашего района ощущали себя здесь комфортно, и стремимся построить как можно больше магазинов, кафе, развлекательных центров, театральных площадок, о которых мечтаю, и обязательно сделаю!