С хамством «стратегических старших братьев» мы не то чтобы смирились (ибо свыкнувшийся с чужим хамством отвыкает от чувства собственного достоинства), а просто обучились относиться к подобному, как к неизбежному злу. Как к выбоинам на дорогах, которые ритуально раздражают, но не портят настроение на весь день.

Нас почти не трогают эскапады Жириновского, его эксцентричные выходки вызывают, скорее, сочувствие к нелегкому труду возрастного геополитического клоуна.

Реагировать на Кадырова? Себя не уважать. Да, временами коробит от Путина, но было бы неправдой сказать, что его двусмысленные шутки либо оскорбительные заявления нас удивляют. Двуглавого орла всегда смущал тризуб. В своем неприятии украинского как

такового необольшевистский самодержец исключительно предсказуем.

Иное дело — те, кого обобщенно и, наверное, не вполне точно величают российскими демократами. Познер из их числа. Его профессиональная деятельность снискала вполне заслуженное уважение многих коллег, в том числе и отечественных.

Формальным подтверждением признания стала врученная ему недавно украинская премия «Человек года» в номинации «За выдающийся вклад в международную журналистику и самоотверженное служение идеалам профессии». В день награждения лауреат дал интервью газете «Сегодня», где на вопрос, кто для вас украинцы? — изрек следующее: «Я очень плохо знаю Украину, я не жил среди украинцев. Я только знаю — пусть это и не вызовет большой любви ко мне, что в сталинских лагерях было много украинцев. Среди надзирателей. Говорит ли это о чем-то? Не знаю. Поете вы много и замечательно, едите вкусно. Но я не совсем понимаю вашу ситуацию с языком: вот сегодня меня в гостинице, где я живу, официантка на русском спросила: «Вам меню на английском или на украинском? На русском у нас нет». Что это было?».

Действительно, что это было? Невежество? Ксенофобия? Неистребимое русское барство, оказавшееся заразным даже для носителя французского и американского паспортов? Пресловутый комплекс «старшего брата»?

«Братское» (а точнее братоубийственное) высокомерие, увы, уютно квартирует в мозгах наших соседей, независимо от интеллектуального, возрастного или социального ценза. К счастью, не всех. Но, к сожалению, слишком многих.

Мой друг рассказывал, как на одном из заморских курортов случайный знакомый, милый московский парень, задал ему вопрос, начинавшийся словами: «А правда, что у вас в Хохляндии…». Он произнес последнее слово безэмоционально, буднично, не имея намерения оскорбить. Тем самым оскорбление усилив. Легко представить, как он отреагировал бы на встречный вопрос: «А как у вас в Кацапии?». Но мой знакомый из вежливости этого вопроса не задал.

Интересно, руководством газеты «Сегодня», растиражировавшей беспардонные откровения Познера, также двигало чувство врожденной деликатности? Стоит ли тогда удивляться, что они нам хамят?

Андрей Макаревич не так давно заявил: «Что-то не наблюдаю я никакой особой антиукраинской пропаганды. Вот антироссийскую у них — наблюдал…».

Возможно, Макаревич не смотрит российское ТВ и не читает российские газеты. Не смотрит российские сериалы и не читает российские детективы, в которых подавляющее большинство отрицательных персонажей носят украинские фамилии или говорят с «украинским» акцентом? Зато увлеченно читает украинские газеты и смотрит украинское ТВ, регулярно наталкиваясь на жуткие примеры русофобии?

Читая отклики соотечественников на хамство Познера, обнаружил, что у многих к чувству возмущения примешивалось чувство стыда. Им было стыдно за Познера. Непрогнозируемое хамство, необъяснимая ксенофобия, источаемые теми, кого принято считать российскими моральными авторитетами, нормальных людей в Украине ранят.

Человек, претендующий на звание морального авторитета, призван соблюдать гигиену духа и словесную диету. Познер в себе лелеял морального авторитета. Но является ли он таковым? Я бы поспорил.

Сам Познер споров не любит. В свое время он немало удивил российскую общественность, заявив, что «одна из величайших трагедий для России — принятие православия...». А затем удивил еще больше, оскорбившись на реакцию общественности: «Я вообще не понимаю, по поводу чего шум-гам... Оказывается, что это болезненная тема для нашей страны, для каких-то людей… Вот и посмотрим, какая у нас в этом смысле замечательная страна: начнутся ли гонения на человека только за то, что он высказал свое мнение?».

Коллега Познера российский журналист Соколов-Митрич с горечью признал: «Свободного человека, которым, безусловно, считает себя Владимир Владимирович, не должна удивлять реакция других свободных людей на его свободные высказывания... Высокомерие неистребимо в России так же, как и столь ненавистное Познеру православие».

Может, и нам следует признать, что почву для хамства Познера удобрили многие столь презираемые им украинцы. Человек, позволяющий себе хамски-безапелляционное «Бандера, как я понимаю, все-таки бандит» или «во Львове по-прежнему русских не любят, насколько я понимаю…», после подобных откровений удостаивается национальной премии Украины. И как он после этого должен относиться к представителям этого народа? Как должен относиться Киркоров, унижавший украинских пограничников и таможенников, но удостоенный звания народного артиста Украины? Кадыров, предлагавший Украину «ликвидировать раз и навсегда», но встречаемый здесь лизоблюдскими циклопическими билбордами?

Угодничая перед заезжими безголосыми звездами, пресмыкаясь перед российскими «заробітчанами», позволяя снимать и показывать здесь, в Украине, украинофобское кино, наши небожители лишаются уважения в глазах соседей. Которые автоматически переносят свое неуважение на страну.

Я далек от мысли, что меня прочитает «богоизбранный» Познер. И потому я не стану рассказывать ему, сколько миллионов «едящих вкусно» умерли здесь от того, что им нечего было есть. Сколько представителей «нации надсмотрщиков» прошли через ГУЛАГ (по состоянию на 1 января 1951 года узниками лагерей и колоний был 506221 украинец, то есть пятая часть от общего числа заключенных) и кто был руководителями и главной движущей силой знаменитого Норильского восстания. О ком Солженицын писал, что «без них Пятьдесят Восьмая (политические) была обескровленное обезверенное стадо». Не стану вспоминать, что когда киевский журналист Чорновил получил свой первый срок, московский журналист Познер защищал преимущества советского строя. Я не смогу обогатить скудные познания Познера об Украине и украинцах.

Но, возможно, он прочитает в российском издании интервью тренера российской сборной Фабио Капелло. На вопрос, «в России принято считать, что вы — в определенной степени ученик Валерия Лобановского. Вы действительно считаете нашего тренера своим учителем?», итальянец ответил не по-русски просто: «А разве он ваш? Он же украинец».

В тему. Сложно представить, что опытный журналист-международник В. Познер не разбирается в истории и современной политической ситуации соседа, да еще и стратегического партнера (даже если притвориться абсолютным простаком, то в ответах Познера может удивить отсутствие банальной журналистской пытливости. Если едешь в какую-то страну получать премию, то можно хотя бы в «Википедии» прочитать о ней общую информацию. Не говоря уже о том, что заявлять в какой-либо стране о своем полном незнании ее культуры просто неуважительно).

Так чем же объяснить ответы Владимир Познера? — задается вопросом газета «День». «Вельможным» хамством? Или тем, что он, как и большинство соотечественников, не считает Украину полноценным государством, а ее культуру достойной внимания?

Впрочем, заявленное «незнание» не помешало Владимиру Познеру между прочим сказать, что он точно знает: в сталинских лагерях среди надзирателей было очень много украинцев. На фоне авторитета журналиста, его в целом адекватных ответов на вопросы, касающиеся журналистики, подобный упрек, пожалуй, более весом с точки зрения дискредитации, чем сюжет о Шевченко-фашисте, показанный по оренбургскому телевидению накануне дня рождения великого поэта.

Украинские диссиденты и политзаключенные неоднократно рассказывали, что даже за решеткой, в совместной борьбе против нечеловеческой системы за собственное достоинство и права, они оказывались с такими же заключенными-россиянами по разные стороны баррикад из-за национального вопроса. Впрочем, Владимир Познер не знает об этой борьбе, не знает о Норильске и Воркуте, где украинцы возглавляли восстания заключенных всех национальностей против лагерного начальства и человеконенавистнической системы…

Евген СВЕРСТЮК, диссидент, общественный деятель, публицист:

— Украинцев везде было много: во всех видах армии и подразделений. Их разбрасывали, равно как и людей других национальностей. Это уже была специальная политика России.

Вообще, надзиратели — черная работа, можно сказать, самая черная. Очень часто солдат не знает, куда его направят. Я не знаю, как Познер научился различать украинцев. Очень трудно различить по фамилиям — это еще не все. И нет никакого смысла это делать. Надзиратель — человек подконтрольный и должен нести службу. Однако зэков-украинцев было больше. И в сталинских, и в послесталинских лагерях их было пятьдесят процентов. Они всегда отличались хотя бы тем, что именно украинцы были организаторами восстаний, например, норильского. Одному из наших зэков сказали: «Ты поменьше говори! Здесь под каждой шпалой по два хохла лежат. Хочешь быть третьим?».

Александр ПАЛИЙ, историк, политолог, публицист:

— Что касается тех, кто охранял эти лагеря. Там была какая-то часть украинцев, но есть и абсолютно другие данные. До сорока процентов всех политических заключенных в Советском Союзе составляли украинцы. Это очень большой процент, в то время как украинское население не превышало двадцати процентов во всем СССР. Если мы проанализируем данные о том, кто расстреливал, когда и как, то можно найти все эти фамилии. Я как историк посмотрел фамилии тех, кто преследовал, отлавливал и расстреливал украинских деятелей — украинских фамилий почти не увидел. Это абсолютно открытая информация.

Николай КНЯЖИЦКИЙ, журналист, народный депутат:

— С моей точки зрения, здесь вопрос даже не в хамстве, а в ксенофобии. Потому что если мы осуждаем ксенофобию по отношению к представителям разных национальностей, проживающим в Украине или где угодно в мире, то тем более мы не должны терпеть ксенофобию по отношению к украинцам. Потому что когда человек говорит, что украинцы работали охранниками или надзирателями в сталинских лагерях, то это как раз плевок в лицо тем тысячам украинцев, которые были диссидентами, сидели в сталинских лагерях, и тем миллионам, которые были расстреляны, погибли во время Голодомора. Очевидно, что мы не должны этого терпеть. Мы не можем закрывать на это глаза. Мы должны хотя бы сказать, что это свинство.