Инвалид I группы, ветеран Великой Отечественной войны бомжует на одесских улицах...

Накануне Дня освобождения Одессы и в преддверии Дня Победы узнали мы о вопиющем случае, который произошел в нашем городе-герое.

Квартирная очередь продвигается... в обратную сторону

Николаю Скалевскому — 86 лет. Он участник Великой Отечественной войны, инвалид I группы. Ходит на костылях, правая рука изуродована (еще с войны). Говорит старик с трудом, когда показывает удостоверение — его руки дрожат, а губы еле произносят слова. Нет, с речью у него все в порядке, ветерана трясет от того жуткого беспредела, который происходит с ним на протяжении вот уже пятнадцати лет. Нервы не выдерживают у Николая Ивановича, он, плача, рассказывает:

— Я воевать пошел пацаном, в партизанском отряде был, в лесах под Кировоградом. К фашистам попал, меня там пытали, уродовали, ребра ломали, чтоб я им выдал, где наш отряд находится. Нас тогда пятерых поймали, ребята погибли, а я чудом остался жить. Меня просто выбросили, свои потом отыскали, кое-как выходили. Не думал я, что на старости лет жизнь станет для меня второй гестаповской пыткой:

В чем же дело? Жизнь сложилась очень сложно у Николая Ивановича. Много болел, пережил несколько серьезных операций. Как сам рассказывает, «Чернобыль забрал у меня единственную дочь», а потом судьба забросила его в Одессу. И стал он здесь на квартирную очередь, причем, как и положено — на льготную.

Все его «нажитое имущество» — толстая папка с документами. «Бумажки» бережет, как зеницу ока. Ответы из самых высоких инстанций — начиная с каденции мэра Гурвица и по сегодняшний день. И вот ведь как получается: только очередь подходит, как ветеран с «хорошего» места каким-то таинственным образом «вылетает» на 50-60-е. И так из года в год.

— Так где же вы живете теперь?

— По добрым людям, — говорит. — Бомж я теперь. Вот сейчас одна хорошая женщины приютила, уборщицей работает. И за то спасибо. По улицам хожу, иногда на вокзале живу, а в основном, по кабинетам бегаю. Меня уже никуда не пускают. А еще смеются. И в мэрии нашей смеются, и в областной госадминистрации, и в Приморской районной администрации, где я в очереди на жилье с 13-го оказался на 63-м месте. Отписки мне какие-то суют, а я правды добиться не могу.

Николай Иванович снова заливается слезами, просит:

— Да вы б мне хоть подсказали, что делать. Я и в Администрацию Президента Украины даже писал, а жилья своего все нет, голову преклонить негде! Каждый год мне говорят: «Ваша очередь вот-вот подойдет». А я снова потом «скатываюсь» назад и назад. Мне что, на улице умирать придется? Я же воевал. Инвалид я, весь резаный-перерезанный. Люди, украинцы, да помогите же мне хоть кто-нибудь!

Депутат городского совета Светлана Осауленко, которая, узнав недавно об этой дикой истории, взялась помочь ветерану-инвалиду, сама плачет, когда слушает Николая Ивановича. Пытается для начала хоть как-то успокоить старика:

— Вы сделали все возможное для нас, теперь — наша очередь, — говорит она.

«Сложившуюся систему с распределением жилья надо срочно менять!»

Так и хочется возопить: «Люди добрые, да что же происходит?! Как такое вообще могло произойти?! Да есть ли хоть какой-то «предел беспределу»?

Впрочем, «вопить» можно сколько угодно. А насчет «предела беспределу» — вопрос куда более сложный. На сегодняшний день Светлана Осауленко руководит КП ЖКС «Фонтанский». На этой должности молодой депутат Одесского горсовета — чуть больше года. И вот как она комментирует, исходя из личного опыта, ситуацию с получением жилья в Приморском районе Одессы:

— Что касается истории Николая Ивановича, то она — как жуткая «живая» иллюстрация того, что ситуацию с распределением жилья надо в корне ломать. Это яркий пример активно работающей коррупционной схемы. Куда уходят квартиры? Вот судите сами: за год с небольшим мы, в ЖКС «Фонтанский», подали список более пятидесяти освободившихся квартир в Приморскую райадминистрацию. 19 квартир из них — неприватизированные, без наследников. Около сорока — приватизированные, но с так называемой непонятной ситуацией с наследниками. И, думаете, получили эти квартиры те, кто в них особо остро нуждается? Да хотя бы тот же Николай Иванович Скалевский? Или другой инвалид? Или многодетная семья? Нет, конечно. Куда уходят квартиры? Мои попытки найти ответ на этот вопрос сразу же сделали меня «неудобной» и «неугодной». И я, как директор КП ЖКС «Фонтанский», судьбу этих освободившихся квартир не могу выяснить. Могу лишь повторить: сложившуюся систему надо неотложно менять. Что же касается обратившегося ко мне ветерана Николая Скалевского, то, как депутат Одесского горсовета, я сделаю все возможное, чтобы он получил, наконец, жилье.

...Николай Скалевский с трудом спускается по ступенькам, выходит, еле передвигая ногами, на солнечную одесскую улицу. Видавшие виды костыли, старая шапка, заплечный мешок, в котором — документы, документы, документы. Ему, по сути, некуда идти: ветеран войны, партизан, которого чудом не уничтожили фашисты, бомжует на улицах города, время от времени находя приют у «добрых людей». Позор, позор:

Светлана ОСАУЛЕНКО:

...За год с небольшим мы, в ЖКС «Фонтанский», подали список более пятидесяти освободившихся квартир в Приморскую райадминистрацию. 19 квартир из них — неприватизированные, без наследников. Около сорока — приватизированные, но с так называемой непонятной ситуацией с наследниками. И, думаете, получили эти квартиры те, кто в них особо остро нуждается? Да хотя бы тот же Николай Иванович Скалевский? Или другой инвалид? Или многодетная семья? Нет, конечно. Куда уходят квартиры? Мои попытки найти ответ на этот вопрос сразу же сделали меня «неудобной» и «неугодной». И я, как директор КП ЖКС «Фонтанский», судьбу этих освободившихся квартир не могу выяснить...»