В последнее время Украина живет «в долг». Мы занимаем у одних, обещаем другим, а третьи нас уже и видеть не хотят. И вот правительство решилось: пора выносить из дома «фамильное серебро». Речь о массовой приватизации

Сделка с двойным дном

Конечно, по–настоящему массовой приватизация была в 90–е годы, когда с молотка ушло полстраны. Теперь всего лишь распродаем остатки. На балансе у государства осталось 3300 предприятий. Добрая половина из них – объекты стратегического значения. Значит, продавать их нельзя – вопрос национальной безопасности. Но наше правительство ведь не даром «камикадзе». Подумаешь, «стратегическое значение». А мы возьмем и выведем их из «запретного списка». Так и сделали. Недавно Кабинет министров утвердил список предприятий, которые будут выставлены на аукцион в 2015 году. В перечне 300 объектов, за них планируют выручить 17 миллиардов гривен.

– Большинство из этих предприятий убыточно: государство не имеет от них ни налогов, ни дивидендов, только тратим бюджетные средства на их поддержку. Иностранных инвесторов привлечь можно, интерес с их стороны высокий, – заявила Наталья Яресько, министр финансов Украины.

Эксперты удивлены столь оптимистическим прогнозом.

– Продавать в условиях падающего рынка – это абсурд, – считает Александр Бондарь, экс–руководитель Фонда государственного имущества Украины. – Иностранные инвесторы не придут. Надо понимать, что у них большой выбор, они рассматривают предложения по всему миру. Зачем вкладывать деньги в страну, где фактически идет война? Это лишено всякой логики.

– Получается, продажа не состоится?

– Состоится. Потому как эта приватизация имеет «двойное дно». На поверхности – благие намерения. По факту продавать будут за копейки. А покупать будут нувориши «пост-майдановского периода», из тех, кто припал к кормушке после революции. Эти товарищи уже сколотили состояние. Благодаря приватизации они выйдут на качественно новый уровень: станут владельцами предприятий. И далеко не все из них убыточны. Так, под шумок, Кабмин выводит из «запретного списка» торговые порты – на Дунае и Черном море. На самом деле порты – это золотое дно. Сейчас они на бумаге убыточны, потому как большая часть прибыли не попадает в отчетность. Но это вопрос управления. Чиновники не пытались навести порядок, они сразу продают. Так в чьих интересах они действуют?

В целом приватизация коснется трех экономических сфер – сельское хозяйство, наука и угольная отрасль. Мы решили выяснить, действительно ли необходима чистка в этих сферах и чем на практике обернется приватизация.

Советские гиганты свое пожили?

На продажу планируют выставить более 15 научно–проектных и научно–исследовательских институтов. Монументальных, еще советского образца. Раньше здания, занимаемые всеми этими НПИ и НИИ, напоминали муравейник: тысячи инженеров бегали по этажам, у каждого в голове – проект завода. Сейчас они походят на музей – тишина, ни души. Все ушли на грядки. Точнее, в отпуск за свой счет.

– Надо признать: проектные институты свое пожили. Их создавали в послевоенное время для поднятия промышленности. У каждого – своя узкая специализация. Допустим, институт по фарфорово–фаянсовой промышленности, как найти ему применение? – говорит Олег Кришталь, член Научного клуба Украины. – После перестройки эти НПИ не смогли найти свою нишу и сейчас это просто балласт экономики.

Правительство пытается избавиться от баласта – это понятно. Но при этом еще и пытается сэкономить. Просто ликвидировать институт – это значит взять на себя социальную нагрузку по выплате пособий и трудоустройству. Куда дешевле переложить это бремя на плечи нового собственника. Мы тебе здание по дешевке – а ты неси справедливость в массы. Иллюзий насчет того, что новый собственник сохранит коллектив, возродит науку – никаких.

– Ясное дело, что в первую очередь покупателей будет интересовать месторасположения здания. Те, что в центре, быстро найдут новых хозяев, – уверен Бондарь.

Хуже всего, что в списки затесались действительно востребованные. Например, Институт текстильно–галантерейной промышленности.

– Мы выполняем финансовый план. С началом АТО заказы поступают чуть ли не на год вперед – это и экспериментальные жгуты для медицинских целей, и хирургические нити, – говорит Евгения Прокопова, руководитель НИИ текстильно–галантерейной промышленности. – К тому же мы в списках стратегических объектов, а в приватизационных появились фактически в последнюю минуту. Я так подозреваю, что кому–то просто приглянулось наше здание в центре Киева.

История с этим институтом напоминает «портовой конфуз». Эксперты отмечают, что списки на приватизацию составлялись кулуарно и не понятно, по какому принципу.

Чужие буряки на родном черноземе

С сельским хозяйством тоже на первый взгляд все правильно. На продажу планируют выставить более 30 предприятий по производству шелка. Эти предприятия в стратегическом списке, но, оказывается, давно мертвы.

– Реальный контроль за большинством госпредприятий государство потеряло давно. Еще три месяца назад в министерстве никто даже точного их количества назвать не мог, – рассказывает Алексей Павленко, министр аграрной политики. – Из 571 государственного предприятия (в сфере АПК. – «АиФ») лишь 20% приносят прибыль. Гораздо чаще они становятся ширмой для финансовых злоупотреблений. Яркий пример – производство технического шелка. После проверки оказалось, что ни одно из предприятий не занимается выращиванием шелкопрядов.

Но приватизируют не только «шелкопрядов» – в списке также Одесский экспериментальный винодельческий завод, Главный селекционный центр Украины и предприятия по выведению племенного скота.

– Этим организациям нечем хвастать. Но не потому, что не хватает квалификации, – говорит Лариса Старикова координатор Аналитического центра Аграрного союза Украины. – Просто для научной работы, для селекции необходимы реактивы. Последние двадцать лет государство не выделяло на это денег. В лучшем случае на зарплату сотрудникам, которые не знают, чем себя занять.

– То есть селекционные центры, как и научные институты – это пережиток прошлого?

– Параллель неуместна. Проекты институтов зачастую негде применять, а новые сорта с нашим–то черноземом всегда востребованы. Фермеры закупают импортные сорта свеклы, которые не приживаются в нашей почве, потому что нет предложений от отечественных производителей. И я так понимаю, что в результате приватизации уже не будет. Даже крупный агрохолдинг не потянет покупку селекционного центра «под свои нужды». Есть слабая надежда, что купит инвестор. Но где гарантия, что он не разгонит коллектив и не продаст землю?

Никаких гарантий. И в данном случае такой поворот событий – критичен.

– Допустим, на Западе государство очень пристально следит за тем, что происходит с объектом после продажи. В контрактах прописано, что нельзя менять профиль деятельности. Нельзя банкротить, – говорит Владимир Бодров, заведующий кафедрой управления национальным хозяйством и экономической политикой Национальной академии государственного управления. – Если условия договора не выполняются, то государство вправе отменить сделку. У нас не существует подобной практики. У нас всегда было принято так: продал – и забыл.

Эксперты говорят, что нарушен сам принцип приватизации. В развитых странах продают предприятия для того, чтобы инвестировать в ту же отрасль. Допустим, 20 предприятий продал, на вырученные деньги модернизировал оставшиеся. То есть пускают деньги «в дело», а не просто проедают. В нашем случае рискуем остаться и без денег, и без научного потенциала в одной из самых перспективных отраслей экономики.

Шахты закрыть, импортера любить

На продажу, согласно планам, будут выставлены все государственные шахты. Те, которые не уйдут с молотка, ликвидируют. Аргумент простой: шахты истощились. И без современного оборудования добыча нерентабельна. На модернизацию в казне нет денег. Поэтому готовы отдать «в хорошие руки».

– В качестве оправдания чиновники часто приводят в пример Великобританию. Маргарет Тэтчер закрыла все шахты, но старушка Англия выжила. Это правда. Но тут надо учитывать два момента. Во–первых, Англия фактически перестала быть индустриальной страной. Во–вторых, они закрыли шахты, потому что сделали ставку на добычу газа в Северном море. То есть они сменили ориентацию, но никогда не полагались на импорт, – говорит Сергей Дяченко, глава Бюро комплексного анализа и прогноза.

Мы же готовы полностью довериться импортерам. Да, возможно, шахты возьмет инвестор. Но опять–таки, где гарантия, что их не распродадут на металлолом и не затопят?

– Это нельзя пускать на самотек. Времена меняются, та же Англия сейчас переживает «углевой ренессанс». Запасы газа истощились, появилось новое оборудование – они вспомнили о шахтах. Благо, в свое время грамотно консервировали (применяли сухое консервирование), – продолжает Дяченко. – А кто у нас проследит за этим? Приватизация по принципу «лишь бы скинуть» может привести к необратимым процессам.

Изначально–то направление верное, но исполнение хромает. Так в пылу общей лихорадки уйдут и стратегические предприятия. И все то, что называется «нематериальными активами», благодаря которым страну принято называть «развитым государством». Речь идет о научном потенциале, собственных разработках. В целом подобный подход трудно назвать «инвестицией в будущее». Впрочем наши чиновники, очевидно, так далеко не заглядывают…»