Эффективность послевоенного восстановления страны во многом будет зависеть от того, насколько точно реформированная система образования будет отвечать как насущным экономическим и социальным запросам, так и более отдаленным перспективам развития нашего государства, стремящегося стать равноправным членом европейского и мирового сообщества.

Реформа: забытая середина

Многие эксперты обратили внимание на то, что перемены в украинской системе образования начались с двух противоположных концов: с высшего образования — завершающего аккорда получения профессии; и с начальной школы, то есть старта, который и определяет заинтересованность ребенка в постоянном обучении или формирует у него стойкое неприятие школы как таковой. Суть и принципы трансформации средней, а особенно старшей школы обсуждались значительно реже, чем реформа начального или высшего образования.

Так получилось потому, что процесс поступления в вузы считался у нас максимально коррумпированным. И реформа высшей школы рассматривалась, прежде всего, как один из важнейших шагов на пути не столько образовательных перемен, сколько освобождения от лазеек для коррупции. Этот приоритет был основным. Потому, наверное, и коснулся изначально принципов поступления, а не качественного наполнения учебных курсов и программ.

Пристальное внимание к младшей школе было приковано из-за многочисленных споров о перегрузке детей. Приводились аргументы, мол, за рубежом малышам и оценки не ставят, и задания на дом не задают, и большинство занятий проводят в форме игры, чтобы максимально сгладить и упростить для детей переход к школьной жизни. Правда, многие отечественные педагоги ставили под сомнение необходимость так уж упрощать все. Ведь в жизни, по мере взросления, детям придется решать немало сложных проблем. И школа — это один из важнейших тренинговых центров, где они могут получить уникальный опыт социализации, постараться найти ответы на вопросы, что их интересует, что они считают самым важным и ради чего намерены прикладывать усилия. И начинать подобную работу надо сразу, как только первоклассник приступил к занятиям, не откладывая ее до достижения ребенком возраста средней школы.

В отношении средней и старшей школы невыясненными оказались многие вопросы.

Так, в частности, оправданным выглядит выделение старшей школы — например 8—12-х классов — в специально оборудованные помещения. С одной стороны, это защитит малышей от «взрослого», не всегда положительного влияния старшеклассников. С другой — обеспечит иной подход к формированию содержания школьной программы, расширит ее возможности. Речь идет о создании многопрофильной старшей школы, в которой учатся, например, 800—1200 учеников. В ней можно будет обеспечить избирательность предметов, многообразие уровней их изучения в одном потоке (например, мотивированные ученики одного класса изучают на разных уровнях сложности математику или историю, но совместно украинский язык и правоведение). То есть появятся более подходящие условия для реализации индивидуальной траектории обучения. Кроме того, в такой школе легче организовать современную инфраструктуру для качественного трудового обучения, занятий спортом, театром, для работы полноценного ученического самоуправления.

Подобные перемены предъявляют совершенно иные требования и к педагогам. Как во время пандемии и войны им пришлось срочно осваивать форму ведения занятий онлайн, так и теперь придется задуматься об индивидуальном, разноуровневом подходе к преподаванию своей дисциплины. Готовы ли учителя к этому? Вопрос сложный, и однозначного ответа на него сегодня, скорее всего, не даст никто.

Как и на вопрос о том, как и кто будет вести интегрированные курсы по дисциплинам, представляющим синтез нескольких? Если такой курс возьмет биолог, акцент волей неволей окажется именно на этой дисциплине. Физик больше внимания уделит физике. Это неизбежно, учитывая, что каждый педагог имеет базовую подготовку по определенной дисциплине, и ее система понятий, определений и доказательств ему гораздо ближе и понятней. Потому не ясно, в какой пропорции будут подаваться другие компоненты интегрированного курса? И как это скажется на итоговом уровне подготовки учащихся?

А если говорить о специализированной школе (естественно-научной, гуманитарной), обучение в которой смогут выбрать старшеклассники в 10—12-х классах, то кто в ней будет вести основные дисциплины, и как в ней будут представлены непрофильные предметы?

То есть, на сегодня нет целостного видения того, какой должна быть отечественная система образования после проведения реформ. И какие ресурсы — материальные и человеческие необходимы для ее успешного претворения в жизнь. И это, наверное, главная проблема.

Преимущества и недостатки

В военное время многие украинские школьники и студенты оказались вдалеке от Украины и начали обучаться в зарубежных учебных заведениях. Оказалось, что представители младшей и средней школы во многих случаях опережают своих сверстников по уровню знаний по учебным предметам. Что касается студентов, то здесь наши частенько уступают коллегам в практической направленности обучения — многие их сверстники иногда уже в начале курса обучения, а к середине его так точно знают, где и чем будут заниматься, получив диплом. О подобной конкретике и определенности в будущем нашим студентам пока приходится только мечтать.

Сейчас высказывается много предложений о приведении отечественной системы образования в соответствие с одной из европейских. Но надо ли так однозначно отказываться от всех наших достижений? Или стоит все-таки задуматься о рациональном подходе, который будет базироваться на объединении сильных сторон отечественной системы образования и выбранной в качестве ориентира зарубежной. Чаще всего упоминают опыт Польши, Великобритании, США, даже Кореи. Он более известен, но это не означает, что является лучшим.

Многих, наверное, удивит, что из года в год Финляндия получает лидирующие позиции в образовательном рейтинге PISA, который тестирует 15-летних школьников по чтению, математике и естественно-научной грамотности. Образовательная система именно этой страны считается одной из лучших в мире. В период одного из самых глубоких экономических кризисов 90-х годов прошлого века Финляндия пошла на эксперимент, сделав ставку на ориентированную на современные знания экономику. «Финской мечтой» было создание сильной, доступной всем государственной школы. И ставка сыграла. Примерно за два десятилетия страна из преимущественно аграрной превратилась в развитую промышленно и технологически. А школьники опережают своих сверстников из других стран в рейтинге PISA вне зависимости от того, живут они в городе или в сельской местности.

Финляндия — страна, где отсутствует школьная инспекция или любые другие внешние проверки. Финские преподаватели не руководствуются единой централизованной школьной программой и вправе самостоятельно решать, каким будет содержание, формат и структура обучения на всех уровнях общего образования.

Весьма интересен опыт отбора тех, кто станет педагогом. Для этого недостаточно успешно окончить школу и сдать вступительные экзамены в вуз. Кандидаты на поступление сдают сначала письменный экзамен, а затем те, кто с ним успешно справился, приглашаются на индивидуальное собеседование. Насколько серьезным является отбор, свидетельствует статистика: лишь 10—15% заявителей зачисляются на каждую из программ педагогического образования, предлагаемых аккредитованными финскими университетами.

В течение школьной реформы Финляндия не игнорировала многолетний опыт преподавателей и активно приобщала их к сотрудничеству, учитывая их потребности и развивая их педагогический потенциал. Именно таким образом зарождались совместное доверие, взаимоуважение и коллективная ответственность за любой результат — как положительный, так и отрицательный.

Необходимое послесловие

Любопытно, что в Финляндии не ставили задачу сократить количество школьников, заканчивающих полный курс обучения в средней школе (о чем частенько любят порассуждать у нас). Там исходили из того, что чем выше средний интеллектуальный потенциал нации, тем она будет более успешной. Казалось бы, простой и понятный постулат, ориентированный на создание условий для максимальной реализации потенциала каждого ребенка. Хотелось бы, чтобы он прижился и у нас. На мой взгляд, дети, пережившие войну, как никто другой достойны такого бережного и уважительного отношения.