От домашнего насилия в Украине ежегодно погибает около тысячи женщин, треть пациенток травматологических отделений – жертвы побоев в семье. Такова официальная статистика Министерства по делам семьи, молодежи и спорта. Женщины страдают от домашнего насилия чаще, чем от ограблений, изнасилования незнакомыми и в автомобильных катастрофах, вместе взятых.

За 6 лет совместной жизни херсонец Сергей внушил Елене, что она – его вещь, и что он будет распоряжаться всем имуществом. Елена отдавала ему свою зарплату и отказалась от всяких встреч с подругами. Пока бил ее – терпела. Но когда узнала, что поднимает руку и на ее сына от первого брака – решила разорвать отношения. Уходила вместе с обоими детьми несколько раз, но Сергей каждый раз находил их. Рассказывал, как сильно любит и страдает. Просил прощения, каялся, обещал, что никогда этого не повторится – скорее руки отсохнут. Умолял и заваливал подарками... Она возвращалась, и все повторялось сначала. Только за последние два года она уходила три раза. Самое страшное, что Елена и сейчас опять готова вернуться.

Сердце мое – не камень...

Женщина, как правило, находит оправдание побоям, и у каждой оно свое. Когда ОН звонит, «случайно» встречается на улице, предлагает увидеться – очень хочется согласиться и начать все сначала. Потому что когда-то он был тем самым, единственным и неповторимым, и оба были безмерно счастливы. Время идет, боль, обида забываются. Женщина часто начинает винить себя, искать причины, и даже находит их: может, это она стала меньше следить за собой или превратилась в домоседку, или так и не научилась готовить его любимый борщ... Мучается, переживает, смотрит на спящих детей и думает: а будет ли у них другой отец? И теплится мысль, что, может, все теперь будет по-другому.

Но не зря народная мудрость гласит, что разбитую чашку не склеешь.

Попытка как пытка

Как рассказывает юрист общественной приемной Фонда Милосердия и здоровья (ФМЗ) Наталья Козаренко, Сергей – классический домашний насильник. Он бьет не потому, что садист, он так утверждается. Сергей, как и все классические домашние насильники, имеет какие-то комплексы, и так повышает совою самооценку. И, как все классические насильники, выглядит вполне добропорядочно: не злоупотребляет, работящий.

Когда Елена после побоев сбегает с детьми из дома, супруг направляется в милицию с заявлением: пропали, уехали и местонахождение неизвестно. Ему верят, поэтому бросаются на розыски женщины с детьми. И – находят: по месту новой работы, по старому мобильному телефону, по школе, где учатся дети...

Сейчас его уже знают в райотделе по месту жительства и не сообщают, где прячется Елена с детьми. Но он умудряется подавать в розыск в другие отделения милиции. И там это заявление принимают. А она не может полностью замаскироваться. И убежищ для пострадавших от насилия в семье у нас, в Херсонской области, сейчас нет. Еще три года назад, усилиями общественной организации «Успішна жінка» такой центр работал и там, кроме убежища и передышки, пострадавшие получали грамотную помощь юристов и психологов. Сотрудники центра представляют интересы жертв, ограничивая их от контактов с насильником. И адрес такого убежища не разглашается в целях безопасности жертв. Но поддержка международных фондов закончилась, наши власти отказались принять его на содержание. И теперь пострадавшим херсонцам спрятаться у нас в области негде. В общественной приемной Фонда милосердия и здоровья люди тоже получают поддержку, но в основном – юридическую. Психология – не основной вид деятельности приемной. Да и предоставить укрытие нет возможности.

А Сергей, оказывается – ранее судимый: убил девушку, с которой жил в гражданском браке, за то, что та решила от него уйти. Но об этом Елена не знала. Это «всплыло» только недавно, и теперь ей очень страшно.

Она бросила все – и город, где жила с детства, и друзей, и работу. Здесь, в Херсоне, у нее есть еще два дома (достались в наследство), но муж будет искать там в первую очередь. Она не может поехать к родственникам и знакомым – он тоже их всех знает (Сергей требовал отчета чуть ли не о каждом шаге, и этот – «полный контроль над жизнью» – тоже классическое поведение насильника). Она мечется, как всполошенная птичка, переезжая с одного места в другое, с одного городка в другой. Вынуждена искать какие-то приработки и платить за съемную квартиру, как-то кормить и одевать детей. А им надо ходить в школу. И нет никакой гарантии, что директор очередной школы поймет ее, и запишет их под другими фамилиями, а не теми, что в свидетельствах о рождении. И что никому об этом не расскажет, даже милиции...

Буква закона

На всех национальных уровнях распространяется информация, что в каждом регионе есть убежища для пострадавших от насилия в семье. Чтобы туда попасть, надо обратись к консультантам на национальную горячую линию или в ближайший Центр социальных служб для семьи детей и молодежи (ЦССМ). Как рассказал директор Херсонского областного ЦССМ Дмитрий Муценко, только за 9 месяцев этого года к ним по поводу насилия или угрозы насилия в семье обратилось 415 человек. Подтвердились факты по 399 обращениям. Больше всего в Чаплынском районе (116 случаев) и в Нижнесерогозском (106 случаев). Раньше «домашними насильниками» занимались другие социальные службы. Согласно недавнему закону о предотвращении насилия в семье, эти функции теперь возложены на ЦССМ. Но, кроме «буквы закона», нет ничего – ни инфраструктуры, ни специалистов. В структуре ЦССМ – только кризисные центры. Это нечто иное, но в крайней ситуации пострадавших от насилия в семье можно и туда поместить. Тем не менее, даже такого кризисного центра, в Херсоне тоже нет. Ближайшие к нам находятся в Запорожской области и в Крыму.

Сотрудники ЦССМ проводят инспектирование, патронаж или социальное сопровождение семьи. На первый выезд по заявлению (узнать, как живут) выезжают обязательно с участковыми – по крайней мере, Дмитрий Муценко настаивает, чтобы это было так. Бывало не раз, что подвыпивший «хозяин» гонял сотрудниц вокруг двора чуть ли не с топором. Социальные работники консультируют не только жертву, беседуют и с насильником, предупреждают. К слову, в селах до сих пор эффективно влияние громады. В городе, этот вид воспитания и перевоспитания не работает. А в селах – «работает» лучше, чем штрафы.

При некоторых формах соцсопровождения необходимо участие и добровольное согласие всех взрослых членов семьи. В случае домашнего насилия – достаточно согласия жертвы.

И снова – «классика»

Чаще всего во время семейного конфликта вызывают милицию. За совершение домашнего насилия наказание – штраф от 17 до 51 грн. или исправработы до одного месяца с отчислением 20% заработка. Если повторно – админарест до пятнадцати суток. А потом насильник снова возвращается в семью. Станет ли он «добрее»? Тем более, что штрафы и отчисления «бьют» по семейному же кошельку.

Вообще-то, законное реагирование сотрудников милиции такое: приехать на скандал, разнять и уехать («попутно» выписав протокол). Изменять поведение людей, оказывать психологическую помощь – это не ее задача. Этим обязаны заниматься социальные службы. Тем не менее, между ПРООН( Программа развития Организации объединенных наций) и МВД есть договор о сотрудничестве и более 200 участковых Херсонщины прошли через семинары, задача которых – дать возможность сотрудникам милиции шире посмотреть на проблему домашнего насилия. Прошли через эту программу и херсонские сотрудники. Но когда Елена обращалась в РОВД с заявлением, чтобы ее оградили от террора супруга, оттуда – ни ответа, ни привета.

Тогда, по ее просьбе, обратились юристы ФМЗ с указанием адреса общественной приемной, по которому надо прислать ответ. Но ответ почему-то пришел по адресу мужа и прописки Елены, откуда она сбежала. И, естественно, попало в руки Сергея. Юристы приемной забирали его чуть ли не «с боем». Да и сам ответ – настоящий бюрократический «перл»: не можем ответить, потому что ее найти не можем, так как она скрывается. А так как она скрывается, делать ничего не будем. И Сергея найти не можем – уехал на заработки (хотя тот Сергей на месте, и весь в поисках сбежавшей жены).

Не подходи ко мне!

А Закон предусматривает еще и защитное предписание. Если вы смотрите американские фильмы, читаете светскую хронику «оттуда», то , вероятно встречали: «Суд запретил мужу приближаться к жене и детям ближе, чем на 300 метров». Нечто похожее есть и у нас. Но защитное предписание выписывает не суд, а участковый или сотрудник криминальной милиции по делам детей (если насилие совершается над ребенком).

Как рассказал начальник административной милиции УМВДУ в Херсонской области Олег Ярошак, защитное предписание – крайняя мера воздействия, когда требуется вмешательство прокуратуры и не помогают другие виды наказания. В этом году участковыми зафиксировано 3 тыс 439 фактов насилия в семье. В большинстве – это конфликты после совместных пьянок-попоек, или – гуляли в компании, и один из супругов приревновал другого. Как правило, когда сотрудники милиции приезжают на такой вызов, стороны уже успокоились, помирились и жертва сама защищает свою половинку – не трогайте, не забирайте, завтра на работу... Тем не менее, в 202 случаях выписано защитное предписание. Большинство жертв – женщины и дети. Но не только. Так, в Днепровском районе Херсона был конфликт между зятем и тестем. Они живут в общем дворе и один говорил, что его зять провоцирует, а второй – что тесть угрожает. Защитное предписание выписали обоим: «развели» их по своим участкам двора, запретили пользоваться некоторыми общими предметами и, «как бабушка пошептала». Некоторым выписывается запрет звонить по телефону, встречать на улице или приходить на работу супруга. Если нарушают – следует более жесткое наказание, вплоть до уголовного. Но, к сожалению, проконтролировать исполнение запрета сотрудникам милиции довольно сложно: как доказать, например, что муж встретил жену на улице и подошел к ней ближе, чем на три метра? Защитное предписание все-таки рассчитано на законопослушных людей. Как заметил Олег Ярославович, в этом смысле законодатели все сделали правильно, остается только поднять «сознание масс».