Валерий Федосов — не просто московский режиссер (больше 20 лет он работает на студии «ТРИТЭ» Никиты Михалкова). Он наш земляк. Родился в Каховке, учился в Херсоне (месяц – в училище культуры, год — в музыкальном училище), и только потом был КГИТИ имени И.К.Карпенко-Карого…

И вот через 30 лет он вернулся на родную землю — в качестве председателя жюри фестиваля любительского кино «Кинокиммерия». И хоть зрителю Валерий Степанович известен больше как режиссер фильмов художественных («Любочка», «Была не была», «Утреннее шоссе», «Поезд до Бруклина», «Классные игры», а сейчас заканчивает работу над сериалом «Обрыв»), оказались весьма интересны его взаимоотношения с кино документальным.

О кино художественном и документальном

- Периодически, если совсем голод наступает, приходится снимать кино художественное или телевизионное. А когда сыт… Тогда занимаюсь документальными фильмами. Это возможность встретиться с яркими людьми, которые в этой жизни кое-что сделали и которые способны на поступки. Я часто переключаюсь на специальные проекты. Особенно последние 20 лет. Мне, как нормальному провинциальному человеку из Каховки, все всегда интересно. Война в Югославии — еду туда, захват террористами заложников — работаю со спецназом…

О незабываемых моментах

- Мне довелось участвовать в самых переломных исторических моментах. Снимая фильм «Охрана президента», я присутствовал при отречении от власти Михаила Сергеевича Горбачева. Там были только журналисты CNN (они заплатили 3 млн. за право съемок) и я — поскольку федеральную службу охраны уговорил. Ко мне постоянно президент CNN подходил и спрашивал: «А вы кто?» Он не мог понять, откуда возник человек с двумя камерами и снимает это событие.

А это действительно было событие. Мы долго ожидали Михаила Сергеевича. Он зашел, прочитал текст, мы сняли, он вышел. Мы остаемся в кабинете, американцы тут же нагло садятся на стулья, на президентский стол, начинают сниматься. Мы же от растерянности стоим, как бедные родственники, и не знаем, что делать — для нас президентское место свято. Минут через пять вдруг кто-то закричал. Открываем окно — и прямо из кабинета Михаила Сергеевича видим, как флаг СССР опускается, опускается…

Тогда был подъем, мы не осознавали, какая катастрофа для страны приближается, что будет с миллионами людей… Но в тот момент все понимали, что это колоссальное событие — гибель СССР. Мы были свидетелями этих последних секунд. И я благодарен судьбе и людям, которые помогли мне с моей командой присутствовать на этом событии и как-то его запечатлеть, чтобы оставить для истории. Это была моя первая большая работа по фильму, связанному с властью, с Кремлем. Один президент ушел, другой пришел. Между ними очень сложные отношения были. И до сих пор в Кремле все так и осталось. «Борьба борьбы с борьбой», как я это называю. Борьба за власть идет очень мощная и нешуточная. А нам, кинематографистам, это интересно наблюдать.

О самом драматическом

- Самая драматическая судьба у фильма «Охрана президента». Не потому, что мне тяжело было. Просто когда на твоих глазах рушится страна, судьбы ломаются, и ты это просто шкурой видишь — а твое искусство топорное, и нужно найти эквивалент, чтобы выразить нюансы, тонкости — это очень тяжело. Фильм все знают — классика, его уже растаскали на куски, а в целом картину (она 2,5 часа идет) ни разу не показывали. А Украина его уворовала. Я одному очень известному человеку дал фильм на VHS кассете, потом приезжаю в Киев и вдруг в гостинице смотрю, а он смонтировал в 4-серийный фильм, свой комментарий поставил. Не думал, что на центральный государственный канал можно с VHS кассеты фильм показывать. Я такого и допустить не мог. Но судиться не захотел…

О пользе отсутствия комплексов

- Я человек из Херсона, человек из провинции, у которого нет комплексов перед чем-то. В свое время я предложил Михалкову фильм об охране президента, он должен был называться «Телохранитель №1». Я хотел снимать о Владимире Тимофеевиче Медведеве — руководителя безопасности Брежнева, Горбачева, его потом выбросили из этой жизни. Михалков это все почитал, послушал, посмотрел и сказал: «Ну, это очень хорошо, да. Но если бы это можно было еще и снять!..» А поскольку я из Херсона, из провинции, у меня нет комплексов. В Белом доме снимать — ради Бога, я организовал съемку в Белом доме. Конгресс в США — хорошо, Михалкову говорю:

-Борис Николаевич Ельцин едет в Америку, там будут интересные встречи, надо съездить, поснимать…

Он говорит:

- Очень хорошо.

- Но у нас нет денег даже на туалеты… В Америке надо даже за туалет платить

Тогда Михалков лезет в карман, достает 400 долларов:

- Тебе хватит?

- На туалеты хватит.

Так с 400 долларами кармане и съемочной группой прилетели в Америку. В посольстве офицер по безопасности спрашивает:

-А где же вы будете жить?

- Не знаю.

- А деньги у вас есть?

- Нет.

Долго не знали, что с нами делать, потом нас поселили в посольстве, мы все отсняли… Я это к тому, что хороший херсонский авантюризм полезен в жизни. Горы преодолевают только люди, которые не страдают комплексом неполноценности. Надо добиваться своего, и этот механизм относится к любой области нашей деятельности.

Я снимал королеву Англии. В Кремле, особенно на официальных церемониях, никто художественное кино не снимает. Мне нужно было для фильма снять в Георгиевском зале, и я добился, чтобы во время визита английской королевы мне разрешили привести артистов и снимать. Энергетика убеждений и веры делает всех сторонниками твоего убеждения и твоей веры.

О грани между кино и жизнью

- Мне были интересны люди, которые должны себя под пули подставлять. Я два года снимал один из фильмов по этой тематике — с героями жил, был на учениях, на тренировках, встречался с семьями. Когда у меня материал был снят, я в душе ожидал, что произойдет какое-то событие, где мои герои себя покажут в боевой обстановке. И вот как раз кульминация моих съемок, и тут слышу сообщение: «Норд-Ост», захват заложников. Понимая, что мои ребята сейчас там, хватаю камеру и еду. Там все оцеплено, я пытаюсь через заслоны прорваться — естественно, никто никуда не пускает. Понаехали туда стаи разных охранников в роскошных костюмах — пижоны такие (в Москве же огромное количество людей, которые шифруют пустоту). И вот я вижу: едет «РАФик», в окне командир сидит. Размахиваю руками, они останавливаются, кричу: «Сейчас кино снимать будем!»… А у них в глазах ужас: «Валера, какое кино? Война!» — дверь захлопнули и уехали. После я узнал, что они готовились к штурму, ехали в театр, похожий на тот, где шел «Норд-Ост»…

Тогда я понял, что в документалистике бывают такие моменты, когда кино заканчивается и начинается жизнь. Когда решаются судьбы людей –-тогда не до кино. А раньше мне казалось, что кино не имеет границ.

С того момента я на этой теме поставил крест. Понял, что достигнуть высоты в антитеррористическом жанре нельзя. Можно смоделировать ситуацию, что-то придумать, но вклиниваться в жизнь, когда под пулями судьбы конкретных людей — тогда не получится. Я, конечно, после штурма приехал к ребятам на базу пообщаться, поговорить. Они со мной общаются, но по-настоящему меня не чувствуют. Вижу, что они еще не вернулись. Через какое-то время четверо из моих героев получили «Героя России». Но я уже решил не делать больше такое кино, не заниматься реконструкцией. Тем не менее, несколько сюжетов для Первого канала сделал.

О фильме, который так и не вышел на экраны

- У нас много людей, в том числе во власти, которые неспособны к поступкам. Они все время смотрят, что там скажет ВВ или еще кто-нибудь. А тем, кто связан со спецоперациями, надо принимать решения, им никуда не деться. Поэтому я долгое время занимался Афганистаном — это большая работа, которая нигде не шла и пока не идет. Но мне удалось сотни людей поднять, кто в этом перевороте участвовал, они рассказали, что на самом деле было. Я, к сожалению, не могу этот фильм пока выпускать, потому что еще живы люди, которым кое-что в нем не понравится. Вы же знаете, у нас создаются мифы, у нас возникают дутые герои — при том, что настоящие герои совсем другие. И должно пройти время, когда история поставит все на свои места. Такова жизнь.

Об истоках интереса к «кремлевской» жизни

- Когда я маленький был, хорошо помню, как мы сидели на каких-то бревнах, а пацанята что-то рассказывали о тайнах Кремля, о подземных ходах, как власть меняется (это был 1950-й год, в Москве был переворот)… Я все это слушал, слушал… Я маленький был свидетелем, когда Хрущов приезжал к нам. Правда, я его не видел физически. И естественно, когда стал взрослым, мне захотелось посмотреть, как это на самом деле.

О планах

И только сейчас, с возрастом я понял, что мимо нас императоры проезжали — по пути в Крымскую резиденцию. Я сейчас соприкоснулся с нашим заповедником Аскания Нова, который, с моей точки зрения, находится в исключительно бедном состоянии. Я в восторге от Фальц-Фейна — человека, который приехал на нашу землю и создал такое, что мы в ближайшие 100 лет повторить не сможем. Я этим горжусь. А документы свидетельствуют, что в Асканию Нова приезжал Николай ІІ. Его называли «Кровавым». Но почему-то у нас считалось, что «кровавый» — потому что он революцию подавлял. А на самом деле он был заядлым охотником, вместе с сыном убивал в день по 50-60 кошек и ворон, в Царском селе деревенские просто плакали. И прозвище «Кровавый» пошло именно от этого.

В апреле 1914 года Фальц-Фейн добился того, что император приехал к нему, они познакомились, подружились. И была попытка предотвращения первой мировой войны. К сожалению, этого не произошло. Мне очень интересна эта тема — попытка предотвратить войну нашим земляком Фальц-Фейном. Вот на этом лоскутке земли, рядом с нами, решалась судьба мира…

Сейчас работаю с документами, материалами. Что из этого получится — не знаю. Может, большая серьезная документальная картина о бессилии власти и неспособности решать (это очень актуально сегодня). Мне кажется, это будет очень интересно…