Может ли килограмм сахара стоить сегодня не девять-двенадцать гривень, а скажем, семьдесят копеек за килограмм? Ну хорошо, пусть не семьдесят копеек, а хотя бы две гривни — две гривни шестьдесят копеек за килограмм, как в старые, доинфляционные времена? Доктор технических наук профессор кафедры технической термодинамики Одесской государственной академии холода Леонард СМИРНОВ считает, что может.

— Леонард Федорович, а что для этого надо сделать?

— Изменить один из циклов технологии приготовления сахара. Как производится сахар сейчас? Собранную с полей сахарную свеклу моют, режут, потом из приготовленной стружки с помощью горячей воды экстрагируется сахар. Сначала получают сахарный сок, который содержит до пятнадцати процентов сахара. Сахарный, или диффузионный, сок концентрируют с помощью метода выпаривания до шестидесяти пяти процентов. После этого концентрат кристаллизуют, добиваясь еще большей концентрации сахара, в конечном итоге доводят его до девяноста девяти и восьми десятых процента. Также в процессе перечисленных операций удаляют несахара. Далее сахар затаривают, складируют и отправляют на прилавки магазинов.

Мы же в старом сахарном производстве предлагаем исключить этап выпарки как самый дорогостоящий процесс во всей технологии.

Вместо выпарки используется методика вымораживания диффузионного пятнадцатипроцентного сока, и концентрация сахара доводится таким образом до шестидесяти процентов. А затем с помощью образования газового гидрата, или так называемого «горячего льда», проходит кристаллизация сахара в растворе до шестидесяти семи процентов. Это концентрация эвтектики раствора, при которой кристаллизуются две твердые фазы — кристаллы сахара и кристаллы газогидратов, которые ввиду разной плотности разделяются потом в отстойнике.

То есть результат достигается не с помощью подвода тепла, а напротив, с помощью отвода тепла.

— И что это дает?

— Очень многое. При применении традиционной технологии до девяноста пяти процентов энергии, а иногда даже больше, тратится на процесс выпарки с помощью подвода тепла. Тогда как при вымораживании и гидратообразовании потребляется не газ, а электроэнергия. А ввиду большей термодинамической эффективности холодильного метода обезвоживания сахарного раствора стоимость электроэнергии в десять раз меньше, чем газа, особенно для Украины. Электроэнергия у нас достаточно дешевая, а вот газ стоит дорого.

Чем еще хороша предлагаемая технология? При старом методе производства сахарные заводы работали всего полтора месяца в году, то есть тогда, когда собирают урожай сахарной свеклы, перерабатывают ее, получают готовый продукт. На все остальное время года рабочих отправляли в отпуск, оставалась только бригада ремонтников. В их задачу входило привести в порядок котельную для нового сезона, провести текущий ремонт оборудования и прочее.

Завод же нового поколения может работать двенадцать месяцев в году.

— Что же там можно производить не в сезон?

— Возможности огромные, причем такие, от которых прибыль может составить миллионы. Итак, первое — до сахара завод занимается переработкой фруктово-овощного сырья. Казалось бы, так просто, и идея не такая уж оригинальная, но ведь не делают — нет таких возможностей у наших сахарных заводов.

— У нас, кажется, и заводов скоро не останется. По крайней мере, в Одесской области из трех заводов по производству сахара не осталось ни одного.

— И наши сельхозпроизводители уверяют, что сажать сахарную свеклу в регионе невыгодно, потому что она не находит спроса и девать урожай, по большому счету, некуда. Да, я это знаю. Как знаю и то, что отрасль в Украине вообще может быть уничтожена, если не принять какие-то меры. Ведь с горечью надо сказать: когда-то Украина была мировым экспортером сахара. Экспортировала также пшеницу и сало. А теперь осталась только пшеница, даже сало завозим из Польши! Результатом чего, каких действий, в какую сторону направленных, стало фактическое уничтожение в Украине животноводческой отрасли? Что привело к тому (уму непо-стижимо!), что в стране отечественное мясо стало редкостью.

Однако вернемся к предмету нашей беседы. Итак, на заводе во время вне «сахарного» сезона при внедрении новой технологии занимаются переработкой фруктов и овощей. Получают соки и выжимки. Из соков производят сорокапроцентный фруктовый концентрат. Затем производят шестидесятипроцентный краситель-ароматизатор. Подчеркиваю, это очень востребованный и дорогостоящий продукт, особенно натуральный. Украина сегодня не производит натуральных красителей-ароматизаторов. А для тортов, конфет и других изделий кондитерской промышленности покупает искусственный, химический краситель. Покупает очень дорого, примерно за сорок пять тысяч долларов за тонну. А на этом, мало того, что можно сэкономить, так еще и заработать, и очень хорошо заработать.

— Просто не завод, а лампа Аладдина какая-то получается…

— Но погодите, это еще далеко не все. Например, из натуральной воды, которая остается при концентрировании сока, можно делать различные напитки — диапазон их очень широк. Вот еще интересная деталь. Метод вымораживания дает возможность получать из этого продукта сока больше на пятнадцать — двадцать пять процентов. Вы можете попробовать этот метод, так сказать, в миниатюре, в условиях бытового замораживания, или, проще говоря, использовать для этого собственный холодильник.

Берете яблоко, выжимаете сок через соковыжималку, а оставшиеся выжимки замораживаете. Через какое-то время размораживаете фруктовую массу и снова пропускаете ее через выжималку. И она дает вам еще примерно двадцать пять процентов сока. Почему это происходит? Образовавшиеся кристаллы льда прокалывают клеточные стенки, и при размораживании выливается освобожденный таким образом сок. Все это применимо в промышленных масштабах.

Из фруктово-овощных выжимок делают также сухой нерастворимый порошок. Так, яблочный порошок может быть прекрасной натуральной добавкой для хлебобулочных изделий. Из свекольной стружки производят корма для животных, и так далее. Не преувеличивая, скажу, здесь просто миллиарды зарыты.

Далее для завода наступает собственно сезон переработки сахарной свеклы. А потом опять переработки фруктово-овощного сырья, закупленного впрок летом по самым выгодным ценам, например, рядом, в солнечной Молдове.

К тому же при работе оборудования нового поколения не требуется установка и обслуживание котельных, их ремонт и поддержание в рабочем состоянии. Достаточно установить маленькие котлы, которые бы обогревали помещения предприятия в осенне-зимнюю непогоду. А в более теплый сезон мы предлагаем производство электроэнергии за счет сезонной разности температур воздуха и накопления в аккумуляторах тепла и холода — летом теплой воды, а зимой льда. Практически это выглядит так: рядом с заводом ставят электростанцию мощностью, скажем, один мегаватт. Электроэнергия производится, как я уже сказал, из воздуха.

— Все это звучит до такой степени заманчиво, что непонятно, почему до сих пор на предлагаемую методику не обратили внимания. Возможно, не государственные структуры, эта машина, как известно, тяжеловесная и неповоротливая. Но существует же институт инвестирования. Может быть, непомерная стоимость наладки такого производства сводит на нет будущую выгоду?

— Давайте начнем с того, что внедрять новую технологию лучше на уже существующих заводах. Но не на работающих, а на тех, что остановлены, и оборудования на них как такового уже давно нет. То есть здесь у нас есть готовые стены, коммуникации, складские помещения и прочее. Остается только установка и наладка технологических линий. При подобных условиях внедрение нового метода при мощности производства примерно сто семьдесят шесть тонн сахара в сутки может обойтись в пять миллионов долларов.

— Разве это так много для солидного инвестора?

— Это еще не все. Необходимо затратить средства на создание опытных образцов оборудования. То есть довести изобретение до промышленного уровня. И это всегда самое сложное и длительное дело. На такую работу, по предварительным оценкам, надо потратить миллион евро и полтора-два года. И только лишь затем приступать к созданию завода нового поколения. Понятно, что для осуществления проекта должен быть направлен стратегический инвестор, не рассчитывающий на скорый возврат вложений. Тот, кто, вложив в возрождение отрасли, хочет получить долговременную прибыль.

— Тогда давайте поговорим о прибыли. Она того стоит?

— Самые простые подсчеты показывают вот что. Продажная цена сахара составляет шестьсот-восемьсот долларов за тонну. Стоимость производства сахара по новой технологии менее семидесяти долларов за тонну, то есть около семидесяти копеек за килограмм. Добавляем стоимость свеклы (при пятнадцатипроцентном содержании сахара), скажем, «кабминовские» тридцать шесть долларов за тонну, то есть приплюсовываем к полученной цифре еще гривню шестьдесят семь копеек. В итоге получается, что стоимость сахара не превысит две гривни шестьдесят копеек.

Следующее — полученный из красной свеклы краситель-ароматизатор продается, скажем, у россиян по тринадцать тысяч долларов за тонну. А зарубежный химический краситель-ароматизатор идет, как мы уже говорили, по сорок — сорок пять тысяч долларов за тонну. Точно подсчитать сегодня прибыль не представляется возможным, но деловой человек понимает, что она значительна. Дело не только в будущих доходах, а в том, насколько этот вопрос интересует сегодня государство.

— А насколько?

— Совсем не интересует. Но и инвестор не решается вкладывать средства в долгосрочный проект без определенных государственных гарантий. У нас, конечно, разработан не только этот проект. Есть много интересных инноваций, причем таких, которые могли бы дать Украине финансовую и энергетическую независимость.

— Например?

— Всем известно, что в Черном море обнаружены газогидратные залежи метана. Всего их — до ста триллионов кубических метров. Украина потребляет до семидесяти миллиардов кубических метров газа в год. Из них двадцать производим мы сами, двадцать получаем за счет транзита. И не хватает нам тридцати пяти — сорока миллиардов кубических метров газа в год. Если использовать залежи метана в Черном море, Украине хватило бы ресурсов на двадцать пять столетий, да еще на экспорт бы осталось.

— Но газогидратные залежи в море — это не газ в трубах…

— Мы предлагаем инновационный проект, который включает в себя создание газодобывающего комплекса производительностью миллиард кубических метров газа в год, или тысячу семьсот тридцать семь тонн сжиженного газа в сутки. Одновременно, в ходе технологического процесса, можно получать талую питьевую воду, облегченную от тяжелых изотопов водорода.

Расходы по проекту составляют четыреста восемьдесят миллионов долларов. Запустить его можно через четыре года, а уже через пять лет полностью окупить вложения. Чистая прибыль от работы комплекса может достичь шестисот миллионов долларов в год.

— Ну это уж точно проект государственного масштаба…

— Мы нашли инвестора. Это американская компания, они готовы вложить четыреста восемьдесят миллионов долларов в строительство газодобывающего комплекса, но им требуются государственные гарантии. А государство таких гарантий не дает.

— Может быть, пока не дает?

— Знаете, мы сформулировали пять лемм, то есть теорем, не требующих доказательств.

Первая — в Украине газ есть. Вторая — в Украине газа много. Третья — в Украине газа очень много, так много, что его можно экспортировать. Четвертая — в Украине есть все, чтобы этот газ добывать (и технология, и патенты, и квалифицированныке кадры, и судозаводы, и газ, и спрос на газ). Пятая — у нас там, «наверху», никому это не нужно.

— Ну, будем надеяться…

— Будем…