История, о которой пойдет речь в этой публикации, – одна из очень многих подобных, происходивших на территории, где и во время Великой Отечественной войны, и после нее хозяйничали бандиты-бандеровцы.

Уже не знаю, в чью шальную голову изначально пришла идея романтизировать тот беспредел, который они творили, но это была явно не самая хорошая идея.Данная публикация основана на документальных материалах — многотомном уголовном деле из архива УСБУ в Одесской области. Почему я обратилась именно к нему? Все очень просто. Когда открылись прежде секретные архивы, туда пришли не только добросовестные исследователи, но и граждане без стыда и совести, без Бога в душе, для которых главное — вопрос материальный. Это и получение гранта под то или иное исследование (подогнать десяток студентов, чтобы они под зачет сделали рефераты — дело несложное), и скачивание архивных данных о репрессированных, которые архив СБУ предоставляет бесплатно, но их можно выгодно продать.

Простой пример — во время моей работы в архиве не раз и не два к сотрудникам обращались люди за получением информации об их родственниках и очень удивлялись, что это ничего не стоит, ведь в многочисленных фондах, центрах и академиях такая информация оценивается в солидные суммы в евровалюте.

И еще — очень модным сейчас стало представлять чуть ли не всех, осужденных по политическим статьям (предательство, измена Родине), незаконно репрессированными или правозащитниками. Зачем? Не исключаю, что тоже для получения грантов. Ведь пока иностранным богатым дядькам и теткам наши правозащитники будут рассказывать о своих подвигах по рассекречиванию и открытию новых неизвестных страниц истории, до тех пор им будут помогать материально.

Поэтому вашему вниманию и предлагается материал о четверых жителях бывшей Станиславской (ныне Ивано-Франковской) области, у которых в силу сложившейся на сегодняшний день конъюнктуры вполне есть шанс прослыть жертвами политрепрессий... Хотя они — просто убийцы.

Был месяц август...

Село Болохов Долинского района Станиславской области — вотчина оуновцев. Они здесь повсюду: и в ближайшем лесу, и в схронах под сараями местных жителей. Не последняя роль в таком раздолье (ведь в районе в 1944 году, о котором идет речь, уже установлена Советская власть) председателя местного сельсовета — 36-летнего Василия. На Советскую власть ему было жаловаться нечего — с тремя классами сельской школы трудился на лесоразработках рабочим и так бы пропахал там всю жизнь, считая это за большое счастье. А новая власть пришла — сразу стал депутатом сельсовета, затем заместителем председателя сельсовета, а потом председателем.

Вел этот представитель Советской власти себя «достойнейшим» образом — по его собственным признаниям информировал бандитов о том, что делалось в селе, и проводимых мероприятиях, в доме скрывал бандитов, вместе с ними ел, пьянствовал, выставляя охрану из родственников.

Увеличивал население села Василий не только за счет разраставшейся не по дням, а по часам семьи (у него восьмеро детей), но и узаконивая пребывание там оуновцев. Как? А очень просто. Записывал бандитов на вымышленные фамилии, внося в списки жителей села или записывал их на фамилии умерших жителей (таких бандитов-«новоделов» было около 50).

В этом селе имелась интересная традиция. Служба в церкви заканчивалась, к местным жителям подходил проводник ОУН пан Мельник и звал в один из близлежащих домов на собрание, где попутно с агитацией требовал с селян хлеб, деньги, продукты...

Дошло до того, что люди молоко, которое им требовали собрать для бандитов, приносили в сельсовет. Такая вот Советская власть на селе...

И на какое светлое будущее могли надеяться поверившие в него селяне в этой ситуации?

28 августа 1944 года на санитарный обоз, следовавший к месту сосредоточения советских войск за селом, бандиты ОУН совершили вооруженное нападение. На 13 подвод с медикаментами и санимуществом, следовавших в сопровождении 14 красноармейцев, напали 120 вооруженных автоматами, гранатами и пулеметами бандитов, в результате чего 11 красноармейцев пропали без вести и 1 был ранен. Это — по материалам архива. Свидетели того неравного боя вспоминают, что сначала все было тихо и мирно, а потом куда-то исчез мужчина, пасший около дороги корову, такой себе случайный прохожий — оуновский наблюдатель. Прошло совсем немного времени, и начался настоящий ад, которому малочисленный отряд красноармейцев просто не смог противостоять. Троим из них удалось спастись и добраться до села Болохов. Естественно, красноармейцы обратились к председателю местного сельсовета...

Пройдет много лет, и следователи Управления КГБ по Одесской области затребуют все материалы по этому делу и найдут людей, помнивших тот август 44-го. Найдут и докладную заместителя начальника районного СМЕРШа майора Прохорова, разыщут одного из солдат — Косыгина, показания которого прольют свет на кошмар, случившийся в селе Болохов.

Косыгин, один из троих солдат, не был ранен. Он и попросил председателя сельсовета выделить подводу, чтобы отвезти раненых товарищей в Калуш.

Двоих раненых солдат отвели во двор к сельчанину Юрию. Он — не мальчик, на тот момент 53 года, отец семерых детей. Его дом — на краю села, рядом с лесом. Отсюда спокойно можно вывезти солдат в соседнее село, тем более у Юрия есть лошадь и подвода.

...Они были ранены, в одежде защитного цвета... Один солдат был ранен в область живота, он не мог стоять и лег. Председатель позвал меня в хату и мне лично сказал, чтобы я убил этих солдат...

Юрий убивал не один. Были еще двое. Федор, 42 лет, у которого во дворе под домом был бункер, где находились два бандита, которым он носил продукты.

...Пришел председатель сельсовета и приказным тоном сказал идти в дом к Юрию, чтобы убить этих двух солдат. Мы договорились, кто будет убивать...

Заботливый председатель сельсовета прислал на помощь еще одного убийцу — 30-летнего Юрия, отца шестерых детей.

В это время забеспокоился один из раненых солдат, мужчина в возрасте около 30 лет. Он стал ходить по двору и спрашивать, когда будет подвода. Его успокоили, и он ушел в сенцы.

По-деловому поговорив, распределив между собой будущих жертв, заботливые многодетные отцы, регулярно причащавшиеся и исповедовавшиеся, пошли убивать.

...Я взял деревянный пряник, употреблявшийся для беления полотна, и убил им лежащего у стены дома солдата, — вспоминает хозяин дома...

С тем раненым в руку солдатом, который находился в сенцах, справились с большим трудом.

...Когда он прикуривал, Юрий (отец шестерых детей) нанес ему удар по голове поленом, взятым из кучи дров. Я тоже схватил полено, чтобы бить солдата, он бросился ко мне и схватил за рукав. Юрий подошел сзади к солдату, сорвал с плеча карабин и прикладом дважды ударил солдата по голове, он упал на пол. А я несколько раз ударил его поленом по голове, пока он был еще жив, — это следователю КГБ рассказал Федор.

Потом эти граждане погрузили убитых на подводу и отвезли на старый скотомогильник, где и закопали. Хотя кладбище было рядом. Но не хоронить же «клятых москалей» на кладбище...

Да, кстати, перед тем как закопать по соседству с трупами павших от разных хворей животных тела убитых им и богобоязненными односельчанами людей, заботливый папа Юрий (хозяин дома) снял с солдат ботинки и кирзовые сапоги — для своих детей.

Кровь людская — не водица?

Я уверена, после зверской расправы над людьми, которые ничем не были опасны для жителей Болохова, убийцам кошмары не снились. Они так же спокойно жили в своих домах, складывали дрова на месте преступления — сенцах, их дети играли во дворе на соломе, где убивали несчастного солдата. А ведь в селе — практически под каждым домом — схрон, и спрятать людей можно было спокойно. Ведь оуновцев же прятали. Но то — свои...

Более того, в крамнице через пару дней соседи с увлечением обсуждали состоявшееся убийство и пришли к выводу, что не смог бы Федя сам справиться с солдатом, если бы Юра не помог...

Страшная, немотивированная жестокость царила на этой земле, и спокойно воспринималась она всеми. Теперь нам пытаются рассказать о неких «эвропейских нормах культуры», пришедших оттуда. Не нужно лгать, ради Бога.

В рассекреченном деле — немало страшных историй, типичных для того времени и описывавшихся подследственными в рамках расследования убийства двух солдат. Одна из них — об убийстве в 1950 году двух жителей села — Андрея Сопеля и Дмитрия Шевчука. Бандиты их вызвали из дому и расстреляли прямо на сельской улице.

На груди одного из убитых лежала записка с надписью «За измену украинскому народу». Ее председатель сельсовета прочел и прокомментировал: «Собаке — собачья смерть». Когда жена убитого Андрея рассказывала о гибели мужа, она спустя много лет боялась говорить правду, потому что председатель сельсовета — ее родственник — подошел к ней на похоронах и потребовал, чтобы она молчала. Она и молчала.

Или такая вот сценка из жизни в изложении секретаря сельсовета:

...Нам сказали, что бандиты на кладбище должны убить какую-то девушку. Нужно подождать, чтобы ее похоронить. Я слышал возню, потом нашли труп. Он был теплым, выкопали могилу и похоронили. Большого шума, когда бандиты убивали девушку, не было. Мы заключили, что девушку задушили...

Или еще: Я на своем поле сохой зацепил убитого человека. А потом соседи привезли навоз, а другой сосед стал гнать их с поля... Я заключил, что это он убил того, кто у меня на поле, пришел к нему и сказал: «Убери труп с огорода, а то я тебе под хату его приволоку». Пришел позже, а все поле у меня перекопано. Не знаю даже, увез он труп или поглубже закопал...

На фоне этого и строительство взлетно-посадочной полосы для самолета, доставлявшего оружие и деньги для бандитов, и дежурный по сельсовету Илько, убитый в 1945 году при облаве на бандитов, живших в его хате, и ежегодно собираемые обозы с хлебом (кстати — во время Голодомора, вина в котором, якобы — исключительно власти на местах, и если такой, как председатель сельсовета Василий, то это — чистая правда), и директор школы — оуновец — это все мелочи.

...Нашего председателя сельсовета бандиты очень уважали, называли «пан голова» и интересовались у него решениями правительства, — это из показаний свидетелей, многие из которых боялись говорить правду. А ведь следствие шло в 1956 году, и совсем не в Ивано-Франковской области.

В Одесскую область, Ивановский район (не в Сибирь!) со всем скарбом была переселена часть жителей Болохова. Те, кто убивал, расстреливал, помогал бандитам, был бандитом сам, уклонялись от службы в армии (более 20 нелегитимных военных билетов с измененными фамилиями и годами рождения было выявлено следователями УКГБ во время следствия).

Никто из них не рассказал о своих преступлениях во время объявленной Советской властью амнистии. Да и председатель сельсовета о том, что творилось в селе, в район не сообщал. Он и в Ивановском районе некоторое время проработал председателем сельсовета, но потом был от этой должности освобожден — не справился. Ведь оуновцев прятать уже не нужно было, а переквалифицироваться поздно.

Это дело — пять толстенных папок с огромным количеством документов и фотографий, отражающих колоссальную работу следователей, экспертов. Им удалось добиться уникального результата — установить личность солдата, мужчины около 50 лет, раненого в живот, которого отец семерых детей Юрий убил у стенки своего дома.

Бондаренко Моисей Иванович, гвардии рядовой, 1895 года рождения, уроженец ст. Динской Краснодарского края, украинец, участник гражданской войны. Его сын Иван и жена Мария именно от следователей КГБ узнали, где и как погиб Моисей Иванович, ведь извещение с фронта было кратким — «пропал без вести».

Тело, закопанное в скотомогильнике без выезда на место с убийцами найти бы не удалось. Фотография, которую мы публикуем, — единственное, что осталось у семьи погибшего солдата-украинца, убитого людьми одной с ним национальности.

Никакой информации о втором солдате, лет 30 — 35, среднего роста, выяснить, к сожалению, не удалось.

На суд над убийцами вызывались десятки свидетелей, к делу приобщено большое количество архивных материалов, показаний очевидцев. Приговор, исходя из того, что убийство произошло в годы войны, мог быть очень суровым — смертная казнь. Но, учитывая наличие у четверых осужденных двадцати трех детей, то, что они приобщились к общественно полезному труду в колхозе (а кое-кто и грамоты получил, и в художественной самодеятельности участвовал, явно не исполняя песни повстанцев), суд определил им наказание по 25 лет лишения свободы. Правда, этот срок никто не отсидел. Все вышли на свободу раньше.

В деле есть их фотографии. Но мы не публикуем их, как и не называем фамилий этих «героев», «правозащитников», «незаконно репрессированных» (часть из которых и провороваться успела, и тоже за это отсидеть сроки, хотя и небольшие) и прочая, прочая, прочая. Просто у 23 детей, благодаря которым «страшные репрессивные органы Советской страны» не поставили к стенке их отцов-убийц и предателей, уже есть свои дети, проживающие, кстати, и в Ивановском районе, и в Одессе. И отвечать им за грехи отцов — только перед Богом.

В одной из папок дела есть рассказ о том, как в селе проводилось собрание (традиционно с участием оуновцев), и председатель сельсовета сказал о том, что всему селу предлагают переселиться в Одесскую область, и на это нужно согласие, потому что в селе активных (!) бандитов нет.

- Едьте, не бойтесь, это Украина, мы скоро вслед за вами приедем к вам, — сказал один из бандитов.

Они в это, наверное, искренне верили или делали вид. Сами в наш регион приедут вряд ли — все-таки времени прошло почти полвека. Но помните... у Юлиана Семенова в «Семнадцати мгновениях весны»:

«Тем, кому сейчас десять, мы не нужны: ни мы, ни наши идеи; они не простят нам голода и бомбежек. А вот те, кто сейчас еще ничего не смыслит, будут рассказывать о нас легенды, а легенду надо подкармливать, надо создавать сказочников, которые переложат наши слова на иной лад, доступный людям через двадцать лет. Как только где-нибудь вместо слова «здравствуйте» произнесут «хайль» в чей-то персональный адрес — знайте, там нас ждут, оттуда мы начнем свое великое возрождение!».

Задумайтесь об этом при виде студентов, интересующихся материалами по истории ОУН- УПА для наставниц-грантоедок (они же сказочницы, мифологи и т.д.) в различных архивах. Это не так безобидно, как кажется. Потому что когда государство закрывает глаза на превращение бандитов в «невинно репрессированных» и даже поощряет это, то не за горами — формирование совсем другой идеологии и иных ценностей. Такая попытка, к счастью, несостоявшаяся, уже была совсем недавно...