Жилищную проблему многодетных семей «Юг» поднимал неоднократно, поскольку она, в первую очередь, мешает нормально жить детям. Жилищная проблема — это не только отсутствие квадратных метров жизненного пространства для красивой и полноценной жизни, это комплекс бытовых, финансовых и морально-этических проблем, который может обернуться чьей-то сломанной судьбой или, как минимум, сформировать скверный характер.

Причинно-следственную связь, на первый взгляд, можно и не заметить, но опыт свидетельствует: во всех случаях она присутствует обязательно и преподносит такие сюрпризы, что диву даешься.

И вот пример. Кто поверит, что между тесной квартирой и большой суммой накопленных долгов имеется прямая связь? Зачем, спрашивается, разбираться в имущественных жилищных спорах двух многодетных семей, если речь идет о простой субсидии для одной из них, и не более того? А получается, что, коснувшись субсидии, нельзя умолчать и о семейных спорах. Связь уж очень тесная.

«Редактору газеты «Юг». Обращается к вам многодетная мать Людмила Степановна (фамилия в редакции. — Авт.), проживающая в Суворовском районе по адресу: проспект Добровольского, 102. У нас с мужем четверо детей. Раньше наша семья из шести человек проживала в одной квартире с семьей из семи человек моей родной сестры Елены. В трехкомнатной квартире жилой площадью 40,82 квадратных метра нас было тринадцать человек.

Решением Одесского городского совета от 26 января 2007 года семье Елены предоставили две квартиры, оформленные договором купли-продажи за одну гривню, по адресу: ул. Парковая, 77. Одна квартира трехкомнатная, общая площадь 93,9 квадратных метра, вторая двухкомнатная, общая площадь 86,3 квадратных метра, что вместе составляет по 13,5 квадратных метра жилой площади на каждого из семи членов семьи.

Письмом (№328/Б от 17.10.2008 г.) из управления капитального строительства Одесского горсовета Елену предупредили о необходимости в добровольном порядке снять с регистрации всех членов своей семьи из квартиры в доме на проспекте Доброволь-ского, 102. Однако она это не сделала. На сегодняшний день в нашей квартире остались зарегистрированными ее сын 1991 года рождения и ее бывший муж 1966 года рождения. Они в квартире не проживают, но нашей семье это создает большие проблемы — я не могу ни оформить субсидию, ни получить материальную помощь.

В связи с этим я обращалась в Суворовский районный суд Одессы с иском о признании их утратившими право пользования жилым помещением по нашему адресу. Иск удовлетворен частично. Решением Суворов-ского райсуда от 12.07.2010 года сын Елены признан утратившим право пользования жилым помещением, а вот бывшего мужа сестры суд постановил вселить в нашу квартиру.

Я обжаловала это решение в Одесском областном апелляционном суде, но суд оставил решение суда первой инстанции без изменения.

Помогите мне решить мою проблему, поскольку сумма долга по коммунальным платежам скоро достигнет тринадцати тысяч гривень, а таких денег в нашей семье нет. Долги накапливались постепенно, когда наши семьи жили вместе. Сестра, вероятно, зная, что будет уезжать из квартиры, платить отказывалась. Теперь все долги остались нам. С уважением Людмила Степановна».

Автор письма не только многодетная мама, но и сама из многодетной семьи, в которой воспитывались шестеро детей. Теперь это взрослые люди со своими семьями и проблемами.

В квартире на проспекте Добровольского (о ней в дальнейшем пойдет речь) до недавнего времени жили с семьями Людмила и Елена. По словам Людмилы, квартира неприватизированная. Очень давно эту и смежную с ней квартиру получила мама этих женщин для своей многодетной семьи. Лицевой счет до сих пор оформлен на нее, несмотря на то, что много лет назад мама снялась с регистрационного учета и уехала в другую страну. Оформить лицевой счет на кого-то из сестер мешало, видимо, их недружелюбное отношение друг к другу.

Теперь это первое препятствие для Людмилы на пути к получению субсидии, поскольку субсидия начисляется на того члена семьи, который проживает по данному адресу и на которого открыт лицевой счет. Конечно, когда семья сестры стала жить по новому адресу, лицевой счет можно было бы и переоформить, но для этого надо согласие всех лиц, зарегистрированных по конкретному адресу, а там оставались сын сестры и ее бывший муж. Это стало вторым препятствием для получения субсидии. В настоящий момент в квартире они не проживают, но и согласия на переоформление лицевого счета не дают, справку о доходах не предоставляют, а следовательно, в документах на субсидию значатся людьми неработающими. С этим грузом проблем Людмила стала «стучаться» во все двери, но «достучаться» не могла. Неполный комплект документов не принимали не только на получение субсидии, но даже на адресную муниципальную помощь. Что делать?

Пришлось судиться с сестрой, требуя снятия с регистрации ее сына и бывшего мужа, в связи с их новым местом жительства. Основание — справка о том, что новые квартиры сестра получила от горсовета на всех семерых членов семьи, включая мужа.

Однако у Елены на старую квартиру появились свои планы.

— Мы с мужем разошлись в 2005 году, а две квартиры я получила в 2007 году,

— сказала она мне по телефону, объясняя, каким образом муж остался зарегистрированным по старому адресу. Дескать, с мужем не общается, место проживания его ей неизвестно.

По информации, имеющейся у меня, Елена лукавит. Ее муж — хороший семьянин, живут вместе, развод, что называется, фиктивный. Работает он строителем, вот только зарплату получает не по официальной ведомости, а потому справку о доходах, действительно, предоставить не может.

Теперь о сыне Елены. Когда семья переехала на новую квартиру, ему было семнадцать лет. Сейчас он взрослый человек. Согласно письму Людмилы, решением Суворовского районного суда в июле 2010 года он признан утратившим право на жилье по адресу: Добровольского, 102, но сам он оттуда не выписывается. Людмила попыталась выписать его на основании решения суда, но в ЖЭКе у нее возникли проблемы.

На вопрос, почему до сих пор не выписан сын Даниил, Елена сказала так:

— Себя и несовершеннолетних детей, кроме Даниила, я выписала сразу, а совершеннолетние дети выписывались сами и делали это постепенно. Даниилу тогда было семнадцать лет. Я хотела его выписать сразу, но задержал военкомат. Нельзя выписать без снятия с воинского учета. Сын долго проходил медицинское обследование: к воинской службе не годен, а его не снимали с военного учета.

Понять Елену трудно. С одной стороны, она вроде бы хотела выписать сына, с другой — была очень недовольна решением районного суда о признании его утратившим право пользования жильем в старой квартире. Словом, сын не выписан до сих пор, а это уже около трех лет. Муж Елены выезжал из квартиры вместе со всей семьей, а когда Людмила обратилась в суд по поводу его выписки, подал встречный иск, требуя вселения в старую квартиру. Дескать, с женой в разводе, хотел жить в старой квартире, но замки там сменили. Приложив к иску справку из милиции о том, что он обращался туда по поводу вселения, выиграл судебную тяжбу. Дополнительным аргументом в его пользу послужил факт прописки сына Даниила. Замечу, в то время сын был еще несовершеннолетним, а значит, отец имел право проживать с ним. Принудительно выписать несовершеннолетнего не решился бы даже суд. Кстати, на семью Людмилы эти проблемы свалились неожиданно. При оформлении договора купли-продажи Елену предупреждали (и это было как само собой разумеющееся), что она в добровольном порядке снимет с регистрационного учета всех членов своей семьи и поставит их на учет по новому адресу.

Елена же первоначально оставила в старой квартире не только мужа и Даниила, но и двух совершеннолетних детей. По вопросу их выписки тоже приходилось обращаться в суд. Естественно, все это время о получении субсидии не было и речи.

После обращения Людмилы в редакцию я созвонилась с Еленой и попыталась объяснить, что ее сестра находится в незавидном положении: субсидию получить не может. Если бы сын и муж Елены хотя бы предоставили справки о доходах, ситуация значительно упростилась бы. После моих слов Елена расплакалась прямо в телефонную трубку.

— А у меня разве есть субсидия? У меня пятеро детей: три студента и два школьника. Двое студентов — инвалиды с врожденным пороком сердца. Работаю уборщицей не-официально, справку о доходах представить не могу, — сквозь слезы сказала она. — Как мне получить субсидию?

Разговор не «клеился», и я не стала допытываться, почему двое старших детей, выписанные из старой квартиры, не прописаны по новому адресу? О том, что они там не прописаны, мне стало известно из письма (№2451 от 18.06.09 г.) юридического департамента Одесского горсовета, в котором сказано, что в одной из двух новых квартир по улице Парковой никто не прописан. На основании письма могу предположить, что этот факт был еще одним обстоятельством (кроме справки о доходах), не позволяющим Елене получить субсидию. И она об этом знала, но предпочитала умалчивать.

Спустя пару дней Елена позвонила мне сама, но ее понимание проблемы может удивить любого. Письмо из юрдепартамента она назвала устаревшим, дескать, это было еще в июне 2009 года. Теперь, по словам Елены, старшие дети уже прописаны в доме на улице Парковой. Может, и так, спорить не стану, но сомнения все же имеются.

— Я вообще жалею, что стала выписывать детей из старой квартиры, — неожиданно сказала она, — теперь я могу остаться на улице. Вам известно, что Одесский горсовет отменил свое предыдущее решение о предоставлении мне двух квартир в доме на Парковой? Кстати, эти квартиры дали мне одной, без детей.

— Простите, как вас понимать? Вы считаете, что в городе так хорошо с жильем, что одиноким женщинам выдают бесплатно сразу по две квартиры? — удивилась я. — Или в ордере на квартиру вписаны вы одна без других членов семьи?

— Ордера на квартиру у меня нет, — сказала Елена, — а есть договор купли-продажи квартир за одну гривню на мое имя. Никто больше в этот договор не вписан. Мне не надо было спешить выписывать детей. Моя сестра стала жаловаться, и в угоду ей решение о продаже мне этих квартир отменили. Городские власти подали на меня в суд, и теперь неизвестно, чем это все закончится.

Наверное, я чего-то не понимаю, но мне кажется, что этот пример может служить учебным пособием для чиновников всех рангов: малейшие неточности в документе могут привести к таким разночтениям, что и правды не найдешь.

По словам Людмилы, в горисполкоме были очень удивлены и даже шокированы тем, что дело приобрело такой оборот, а именно: выписываться из старой квартиры новоселы отказывались целый год. Вопрос пришлось выносить на декабрьскую сессию горсовета 2008 года. На той сессии депутаты отменили свое же решение годичной давности и расторгли договор купли-продажи квартир по причине того, что был сокрыт факт расторжения брака между супругами. Теперь в суде будут разбираться: было или не было известно о разводе супругов до предоставления квартир? Одно ясно, что право-устанавливающий документ на эти квартиры должен быть сформулирован так, чтобы его нельзя было трактовать как-то по-иному. Новый документ может быть выписан на основании нового решения горсовета, а для этого надо пройти через судебное разбирательство.

Еще раз уточню, что изначально квартиры предоставлялись многодетной семье Елены из семи человек не от хорошей жизни: две многодетные малообеспеченные семьи жили вместе в квартире малого метража. Стесненные условия приводили к ссорам, которые заканчивались в суде. Так, например, сестры обращались в суд по поводу того, как пользоваться трехкомнатной квартирой. Кому-то это покажется смешным, а им было не до шуток. Кому в какой комнате жить, определял суд, так как сами разобраться сестры не могли — в семье Елены на одного ребенка было больше. Жизненного пространства не хватало обеим семьям.

Но вернусь к сути. О старых коммунальных долгах Елена и слышать не хочет.

— Это проблемы сестры, я живу уже по другому адресу, — сказала она.

По словам Людмилы, задолженность по коммунальным платежам была еще до выезда сестры из квартиры. Согласие на реструктуризацию долга Елена не давала. Водомер в квартире установили только после отъезда ее семьи. До этого воду оплачивали по нормам потребления на каждого члена семьи. Не окажись старых долгов и «посторонних» родственников, Людмила переоформила бы на себя лицевой счет и получала бы субсидию или муниципальную помощь. Долгов в сумме около тринадцати тысяч гривень у нее не накопилось бы. Для семьи, где четверо детей и двое взрослых, это сумма неподъемная.

— В решении горсовета о продаже квартир за одну гривню написано, что отселение и снятие с регистрации всех членов семьи Елены будет подлежать контролю со стороны представительства по управлению коммунальной собственностью, но никто не проконтролировал, — сказала Людмила.

В документах, представленных Людмилой, есть письмо (№10-Б-1579), датированное октябрем 2008 года, то есть когда семьи уже разъехались. Этим письмом орган опеки и попечительства Суворовской райадминистрации уведомлял Людмилу о том, что специалист отдела по делам детей и специалист отдела по делам культуры, семьи и молодежи провели беседу с ее сестрой. Беседа, дескать, оформлена протоколом, а сестра пообещала выписать троих детей до первого декабря 2008 года. Теперь это уже история. На календаре — 2011 год, а покоя в семьях как не было, так и нет.

Имеются и другие документы, свидетельствующие о том, что органы власти пытались урегулировать отношения двух многодетных семей. Собрав эти документы, Людмила обращалась за субсидией или муниципальной помощью. Несколько раз ей отказывали по уже перечисленным нами причинам, но потом заявление на получение муниципальной помощи все-таки приняли.

Межведомственная комиссия Суворов-ской райадминистрации в июле 2010 года включила Людмилу в протокол №96 на предоставление ей адресной муниципальной помощи на оплату долгов по теплоснабжению. Размер помощи — три с половиной тысячи гривень. По сравнению с общей суммой долгов, это немного, но и эти деньги на счет Людмилы пока не перечислены.

— В протокол №96 от 8.07.2010 года включены порядка пятнадцати человек, которым назначена сумма муниципальной помощи более тысячи гривень. Протокол был сразу передан в департамент труда и социальной политики горсовета. Там на его основании должны подготовить распоряжение городского головы, — сказали мне в Суворовской райадминистрации. — Пока этот протокол не прошел, как не прошли и некоторые другие протоколы. Надеемся, когда в бюджете появятся деньги, протоколы пройдут.

В департаменте труда и социальной политики мне сообщили, что по этому виду выплат (июльский протокол №96) имеется большая дебиторская задолженность. Распоряжение городского головы по каждому отдельному лицу, включенному в протокол, будет готовиться в январе этого года.

— Расчет с коммунальным предприятием «Теплоснабжение города Одессы» будет производиться без присутствия абонентов, — сказала специалист департамента труда и социальной политики по выплате муниципальной помощи. — Как только ваша читательница получит извещение о том, что распоряжение городского головы издано, она может считать, что город перечислил деньги в КП «Теплоснабжение города Одессы» на ее счет.

Адресная муниципальная помощь — это спасение в таких исключительных случаях, как у Людмилы. Не по своей вине она лишена ежемесячной субсидии. Семья в суде ищет выход из создавшейся ситуации и не знает, что делать дальше. В первую очередь, материально страдают четверо детей. Требование взыскать с сестры старые долги суд, по словам Людмилы, даже рассматривать не стал.

Получается, что в многодетных семьях жилищная проблема с такими глубокими корнями и длинными тенями, что портит жизнь людям даже тогда, когда получены, наконец, желаемые квадратные метры, а надоевшие лица не увидишь даже в бинокль. Синдром семейной коммуналки остается у них на всю жизнь. Так, о чем, собственно, речь: о тесных квартирах или о субсидиях? О недобрых родственных отношениях или о больших коммунальных долгах?

Остается надеяться, что в случаях, подобных нашему, когда парадоксальность ситуации вполне очевидна, люди, облеченные властью, будут подходить к заявителям не шаблонно, а исключительно индивидуально.