Наши города себя исчерпали — дети растут вне движения, вне труда, вне отдыха. Раб-учитель не может воспитать никого. Массовое добровольное переселение людей в сельскую местность может стать путем спасения детей и страны, но нет сегодня для таких реформ масштабной личности. Вот почему наши реформы пишутся под диктовку МВФ, «гарвардских мальчиков» и, по выражению профессора А. Буэла («Час пик» № 510, 13 февраля 2011 года), аморальных типов, в руках которых находится управление мировой экономикой. Между тем мы могли бы обратиться к собственному опыту реформ — столыпинских. В отличие от «непопулярных» по западному образцу, наши реформы всегда были обращены лицом к проблемам простого человека, и потому они всегда были популярны априори.

П. А Столыпин (1862—1911) был высок, подтянут и подвижен. Он не курил, почти не употреблял спиртного и редко играл в карты. Закончил физико-математический факультет Петербургского университета. Кстати, предшественник П. А Столыпина на посту Председателя Совета Министров России С. Ю. Витте (1849‑1915), реформы которого на рубеже ХIХ‑ХХ веков положили начало финансовому и промышленному подъему страны, тоже блестяще окончил физико-математический факультет, но в Одесском университете. Примечательно, что ни в Одессе, ни в Петербурге на университетах до сих пор нет мемориальных досок в честь таких гениальных выпускников.

Столыпинская аграрная реформа заключалась в том, что отменив оставшиеся после 1861 года выкупные платежи за землю, государство дало всем крестьянам право свободно выходить из общины и закреплять за собой надельную землю как наследуемую частную собственность. Для юридического оформления права собственности на свой участок крестьянам достаточно было лишь подать заявление в землеустроительную комиссию, которая оформляла документы на находившийся в их пользовании участок. Никто не заставлял людей ходить по кабинетам, унижаться в очередях, платить за любую справку или согласование, отдельно платить за скорость выдачи этих справок и согласований. Свинства и дикости не было!

В ту пору многие помещики продавали свои земли, а государственный Крестьянский Банк их покупал и продавал на условиях льготного кредитования желающим крестьянам. П. А. Столыпин, будучи крупным землевладельцем, сам продал банку одно из своих имений, чтобы показать пример помещикам. Но даже в самую больную голову не пришла тогда «светлая» мысль о свободном рынке сельской земли, т. е. продавать эту землю иностранцам и тем, кто сам ее не обрабатывает. В США, например, и сегодня даже арендовать ферму, а не то, что купить, может исключительно американский гражданин, который сам будет на ней работать.

Пожалуй, только нынешняя Румыния совершила подобный акт глумления над своей сельской землей, разрешив ее свободную продажу в 90‑е годы прошлого столетия.

Да, инвестор туда пришел. Но один раз. И теперь румынские крестьяне являются батраками у иностранных владельцев румынских садов, полей и виноградников. А румынские власти теперь кусают локти и бросают вожделенный взгляд на плодородные земли Молдавии, Буковины и Бессарабии до Одессы включительно, с молчаливого попустительства Киева открыто заявляя о своих территориальных претензиях к Украине.

Человек сильный и решительный, П. А. Столыпин не раз смотрел смерти в лицо. На него покушались много раз: как на саратовского губернатора, как на министра внутренних дел, как на главу правительства. Самое жуткое покушение состоялось 12 августа 1906 года на Аптекарском острове в Санкт-Петербурге, на казенной даче, кода количество убитых и раненых оказалось огромным. Среди искалеченных были и дети Столыпина.

Царю, предложившему Столыпину после этого покушения отставку с пожизненным премьерским окладом и деньги на лечение детей, Петр Аркадьевич ответил: «Ваше Величество, я не продаю кровь своих детей». Потом Столыпин соберет своих детей и скажет: «Дети, никогда не прячьтесь, когда в вас стреляют».

Но и Столыпин бы содрогнулся, услышав о свободном рынке земли.

Нет в современном цивилизованном мире таких стран, где свободно продаются плодородные поля. Только две страны сегодня с маниакальной настойчивостью идут к такому безумию. Это сконцентрировавшая на своей территории треть (!) мирового чернозема Украина и ее богатая землями соседка Россия, где стыдливо предлагают не продавать иностранцам землю хотя бы вдоль границ.

Объединяет наши страны еще одно драматическое явление. Украина и Россия находятся в первой десятке стран мира (из 223‑х) по уровню смертности. Возможно, с этим и связано необъяснимое здравым смыслом стремление руководства наших стран продать отечественную землю сейчас — потому что завтра украинцев на ней не останется и земля достанется жаждущим просто даром.

Тысячу лет описанной истории наш народ знал только одну форму землевладения — общинную. И следует признать, что уже на рубеже XIX-XX веков община стала тормозить развитие экономики страны и даже препятствовать ему.

Почему? Земля в общине делилась между семьями по числу едоков. Если численность семьи сокращалась, то уменьшался и земельный надел семьи. Но община решала не только земельные вопросы. Община решала, что делать с урожаем; решала, кому чем заниматься, в частности, кому разрешить поехать в город, а кому жениться.

Не удивительно, что из общины, в первую очередь, стремились выйти наиболее трудолюбивые и успешные хозяева, не желавшие бесконечно кормить дармоедов и тунеядцев. Всего с 1906 по 1916 годы из общины вышло 2,5 млн. домохозяйств, составивших 26 процентов общего их количества, что с домочадцами (а в семьях было по 5‑7 детей!) составило минимум 25 млн. человек. В Полтавской и Бессарабской губернии общины исчезли вообще.

Всего заявлений на выход из общины к 1916 году было подано до 3,3 млн. домохозяйств (35%), составивших минимально 33 млн. человек в 130‑миллионной России. Все эти люди, благодаря реформам Столыпина, стали собственниками земли, получили «подъемные» для переселения и ведения хозяйства на новых землях. То есть, все они получили средства как для строительства или обустройства своих жилищ и хозяйственных построек, так и для приобретения необходимого оборудования и инвентаря под развитие интенсификации производства продуктов сельского хозяйства. Мы уже не говорим о том, что крестьяне стали свободно пользоваться кредитными ресурсами банков либо без процентов, либо под минимальные проценты.

В научной литературе и публицистике, однако, бытует мнение о провальности аграрной реформы Столыпина, о том, что якобы она была экстенсивной, ощутимых результатов не дала, что крестьяне разорились на выкупе земли, а после убийства Столыпина реформа была практически свернута.

Достаточно простой арифметики, чтобы показать лживость таких обвинений. Миф об ущербности столыпинских реформ развеивается данными о росте сбора хлеба в России. Если с 1906 года по 1913‑й посевные площади в стране благодаря реформе увеличились на 14 процентов (гигантский рост!), то сбор зерна за это время, опять-таки, благодаря реформе, увеличился на 40 процентов — с 4 млрд. пудов до 5,6 млрд. При этом, заметно возросла стоимость сельхозорудий, приходящихся на одно хозяйство (двор), а потребление минудобрений выросло за эти годы с 8 до 20 млн. пудов, т. е. в 2,5 раза.

В 1906‑1912 годах производство и импорт сельхозтехники в России выросли на 340 процентов (в 4,4 раза). Причем в местах переселения вооруженность сельского хозяйства оказалась выше, чем в европейской России.

Напомним, что право переселения было предоставлено с 1906 года всем желающим без ограничений. Переселенцы получали деньги на переезд, переезжая не на «авось», а на заранее присмотренное место. Помимо безвозмездных субсидий на обустройство переселенцев (тех самых «подъемных» денег), правительство также безвозмездно выделяло средства на медицинское обслуживание и образование переселенцев, на прокладку дорог и развитие инфраструктуры.

Обратите внимание! Все это происходило в условиях капитализма и в так называемые «темные» царские времена. Какого же цвета времена сегодняшние, когда Правительство делает все строго наоборот, делая окончательно нищим и без того разоренное крестьянство!

Всего в 1906‑1913 годы за Урал переселилось 2,8 млн. человек, из которых, правда, 300 тысяч вернулись обратно. Но 2,5 млн. человек не просто остались в Сибири, составив 150 процентов прироста населения этого края, но и обеспечили прорыв в демографическом, экономическом и социальном развитии и Сибири, и всей страны.

А Столыпину ставят в упрек то, что переселение не решило всю проблему перенаселенности европейской части России, поскольку переселенцы составили «только» 18 процентов естественного прироста сельского населения за эти годы. Хорошо, хоть не обвиняют гениального государственника в приросте населения страны — это было бы уж совершенно подло на фоне нынешнего катастрофического вымирания России и Украины.

Лживая критика Столыпинской реформы нагло утверждают, что и после реформы страна якобы продолжала страдать от технической, экономической и культурной отсталости, приводя данные о том, что в 1913 году в США в среднем на ферму приходилось 3900 рублей основного капитала, а в России основной капитал крестьянского хозяйства составлял только 900 рублей. И добавляют, что в России получали при этом 55 пудов (880 кг) хлеба с десятины (1,09 га), а в США получали 68 пудов (1088 кг).

Если считать размеры американской фермы и российского крестьянского хозяйства примерно равными, то выходит, что американцы, затрачивая в 4,3 раза больше средств, получали «аж» на 23 процента больше урожая с единицы площади — вот какой любопытный «прогресс» был в США.

Но и это еще не вся история. Арифметика показывает, что 5,6 млрд. пудов хлеба с 86 млн. десятин земли (посевная площадь в России в 1913 году) означают среднюю урожайность в 65 пудов с десятины на российских просторах при 68 пудах с десятины в США. А 53 пуда хлеба с десятины — это средняя дореформенная урожайность в России.

Итог: эффективность русского крестьянского хозяйства через основной капитал оказалась после реформы в 4 раза выше эффективности американской фермы — вот что было на самом деле.

Еще при жизни Столыпина, в 1910 году Россия прочно занимала в мире место крупнейшего экспортера хлеба. Экспорт российской пшеницы составлял 36% общего мирового экспорта, а Одесская зерновая биржа была и оставалась самой крупной зерновой биржей Европы. Можно также добавить, что в ту пору доход России от экспорта масла превышал доход от добычи золота.

Один, пусть даже крупный Крестьянский Банк не мог обеспечить кредитами все сельское хозяйство, поэтому Столыпин поддержал развитие кредитных товариществ. Государство готовило квалифицированные кадры инспекторов мелкого кредита и ассигновало через государственные банки большие суммы на первоначальные займы кредитным товариществам, которые создавались не кидалами-лохотронщиками, а людьми, живущими по соседству и занимающимися общей деятельностью.

Кстати, если до 1906 года основную массу покупателей земли составляли крестьянские коллективы, то к 1913 году 80% покупателей были единоличными крестьянами. И эти крестьяне, благодаря эффективной кредитной поддержке государства, начали создавать производственные, сбытовые и потребительские кооперативы. Все это происходило на фоне организации государственных учебных курсов по скотоводству и молочному производству, по внедрению прогрессивных форм сельскохозяйственного производства. Фактически, людям бесплатно давали среднее специальное образование. Таким образом, государство в лице Столыпина активно формировало гражданское общество, основой или «первым этажом» которого как раз и являются разнообразные ассоциации людей по месту жительства и работы. Профессиональные союзы (не профсоюзы в их нынешнем убогом виде) играли заметную роль в экономическом и политическом процессе.

Много умильных строк сочинено по поводу «двух воркующих голубков» — царствовавших тогда «Ники» (Николая II) и «Аликс» (его супруги). Но именно Ники, назначая новым премьер-министром В. Н. Коковцова, спросил у последнего еще до похорон Столыпина: «Надеюсь, Вы не будете меня заслонять так, как это делал Столыпин?». А месяцем позже в Ливадии истеричная Аликс заявила вызванному в Крым премьеру по поводу убитого Столыпина: «Мне кажется, что Вы очень чтите его память, и придаете слишком много значения его деятельности и его личности. Не надо так жалеть тех, кого не стало… Я уверена, что Столыпин умер, чтобы уступить Вам место, и что это для блага России».

Дальнейшая история показала, каким «благом» для России стала смерть Столыпина, и каким «благом» — правление этих «голубков». Трагедией великой страны…

Есть один современник и свидетель Столыпинских реформ, объективность экономической оценки которого не вызывала и не вызывает сомнений. В 1908 году В. И. Ленин писал одному из товарищей по партии: «Если Столыпин и его реформы продержатся еще хотя бы лет пять, то после этого ни о нас, ни о нашей партии уже никто и не вспомнит». И это оценка противника реформ, которые сопровождались изощренным противодействием царского двора и террором «революционеров».

Решение Столыпина об аграрной реформе — это интеллектуальное и духовное решение просвещенного человека. Современные наши руководители не способны на такой, хотя бы в силу своей малообразованности. Да они и не мыслят такими масштабами.

За пять лет во главе правительства Столыпин блестяще реформировал крестьянскую общину и сельское хозяйство. Вспомним, что для проведения такой же реформы, к примеру, в Англии, потребовалось… более трехсот лет. Причем, если в России реформы были благом для людей, то в Англии это было насилием над ними. Так называемое «огораживание» (то есть, фактическое обезземеливание крестьянства, что, кстати, происходит и сегодня в Украине) породило череду крестьянских восстаний ХIV-XVI веков. Тогда английских крестьян феодалы и короли сперва сгоняли с общинной земли (фолкленд), а потом казнили за «бродяжничество и воровство», в чем особо преуспел многоженец Генрих VIII в начале XVI века.

Кровавый опыт «просвещенной» Европы в решении крестьянского земельного вопроса разительно отличается от Столыпинской реформы, направленной на духовное возрождение страны. Время показало, что потеря связи с землей смертельна для общества, особенно для славянского с его огромной территорией.

То, что сегодня наивно или умышленно называют кризисом общества — это не кризис, это катастрофа. Катастрофа, прежде всего, уничтожения остатков тонкого «озонового слоя» интеллигенции. Того самого слоя, представителем которого был Столыпин, и представителей которого так мало в политике и государственной власти сегодня, что они ничего не решают и практически не способны влиять на политику государства. Ее сегодня определяют люди с далеким от просвещенности менталитетом, и с еще более далекими от заботы о простых людях целями. Более того — мы перестали взращивать просвещенных людей и формировать просвещенное общество. Значит, мы перестали формировать свое будущее.

Даже простой, даже малообразованный человек не может не понимать, что вкладывая деньги в высшее образование, в студентов, государство создает новую стоимость — трудовую и интеллектуальную, которой нам все острее и острее не хватает. Вопрос до примитива прост: сможет ли сантехник сделать хирургическую операцию по методичке? Ответ: сможет, но лет через десять напряженной учебы и практики.

А на какие средства будет жить будущий врач, впрочем, как и будущий учитель? Зарплата врача и учителя у нас безнадежно отстала даже от зарплаты сантехника. А при царе (В. Катаев, «Белеет парус одинокий») учитель гимназии на зарплату мог содержать прислугу и всей семьей выезжать на отдых за границу…

Последние выборы показали — из учительской, вузовской и врачебной среды выдвиженцев практически не было. Это означает, что и директор школы, и ректор, и главврач сегодня социально растоптаны. Оправдывать сегодняшнее социальное свинство могут только идеологические фанатики и платные провокаторы. И тех и других на газетных полосах, в радио — и телеэфире с избытком. Если они и дальше будут определять наше будущее, мы просто потеряем страну и государство.