Согласно «Санитарному и Фитосанитарному Соглашению» (СФС), закрепленному в правилах ВТО, предусмотрено, что «продовольственные стандарты и меры, нацеленные на защиту людей от вредителей или животных, могут потенциально использоваться как преднамеренный барьер для торговли» и, следовательно, должны быть запрещены. Проще говоря, поиски в продуктах питания элементов, способных повлиять на здоровье человека, может затруднить свободную трансграничную торговлю в связи с чем, согласно правилам, в ряде случаев ими можно пренебречь.

По мнению американского экономиста и журналиста, автора книги, посвященной проблеме ГМО «Семена разрушения» Уильяма Федерика Энгдаля, одним из наиболее прочных способов закрепления мирового господства трансгенных технологий в производстве продовольствия стало международное объединение, получившее название Всемирная Торговая Организация (ВТО).

(Продолжение. Начало — «Час пик» №4 (508), №5-6(509‑510))

В своей книге Энгдаль отмечает, что ВТО была создана с целью лоббирования интересов крупных мировых игроков агробизнеса и ряда заинтересованных в распространении генетических технологий организаций (Международный центр селекции кукурузы и пшеницы, Консультативная Группа по международным сельскохозяйственным исследованиям, Международный научно-исследовательский институт риса, Фонд Рокфеллера). На сегодняшний день в это крупнейшее в мире торговое объединение входят 153 страны, на долю которых в сумме приходится 97 процентов мирового торгового оборота. Всеми силами стремилась в стройные ряды ВТО и Украина, которая получила столь желанное для себя членство в феврале 2008 года.

В качестве подтверждения своей теории Энгдаль отмечает, что помимо ряда преимуществ, в числе которых упрощение условий международной торговли и, как следствие, существенное оживление экономики, в условиях членства в ВТО есть также и масса «подводных камней», среди которых автор книги «Семена разрушения» усмотрел ряд механизмов беспрепятственного распространения ГМО в мире.

Так, согласно «Санитарному и Фитосанитарному Соглашению» (СФС), закрепленному в правилах ВТО, предусмотрено, что «продовольственные стандарты и меры, нацеленные на защиту людей от вредителей или животных, могут потенциально использоваться как преднамеренный барьер для торговли» и, следовательно, должны быть запрещены. Проще говоря, поиски в продуктах питания элементов, способных повлиять на здоровье человека, может затруднить свободную трансграничную торговлю в связи с чем, согласно правилам, в ряде случаев ими можно пренебречь. Более того, Уильям Энгдаль рассматривает ряд нормативов свода правил ВТО, согласно которым государственное право, запрещающее генномодифицированные организмы, может трактоваться как «несправедливая торговая практика».

Несмотря на то, что этот чудовищный принцип позволяет снять все возможные запреты на распространение потенциально опасных продуктов питания на территориях сотен стран, мощное лобби агробизнеса позволило внести его в список обязательных правил. Таким образом, согласно основополагающим принципам ВТО, «торговля» ставится в приоритет здоровью наций.

Патент на «стерильный» бизнес

Для большинства людей попытки разобраться в особенностях рынка ГМ-продуктов ограничиваются крайне небольшим количеством доступной информации. Технологии создания, хранения и выращивания ГМ-культур, а также использование их в промышленности и влияние готовых продуктов на организмы, чаще всего хранятся в ограниченном доступе. В результате недостаток информации рождает обилие домыслов, которыми и обрастает эта тема уже многие годы.

Одним из наименее понятных механизмов является принцип заработка денег на производстве трансгенных семян. Известно, что любые организмы обладают свойством самовоспроизводства. Иначе говоря, совершив однажды покупку нужного количества семян, производитель или фермер имеет возможность в течении нескольких лет создать собственную семенную базу и уже не зависеть от производителя. В этом случае создатели ГМО очень быстро потеряли бы контроль над рынком, а их высококачественные и продуктивные семена стали бы общим достоянием. Однако, это было бы слишком просто и затевать многомиллиардный бизнес ради единоразового получения прибыли никто бы не стал. Ученые трудились несколько лет, прежде чем в лабораториях была создана еще одна технология, на сей раз — защиты патентных прав на создание трансгенных семян.

В 1998 году американская биотехнологическая компания «Дельта эн Пайн Ланд Сид Компани», являясь крупнейшим владельцем коммерческих (то есть модифицированных) семян хлопчатника в мире, получает патент на свою продукцию, который называется «Контроль генной экспрессии в растениях». Документ давал право его владельцам и покупателям лицензии создавать стерильные семена любых сельскохозяйственных культур, выборочно программируя ДНК растения на уничтожение своих собственных зародышей. Это означало, что если бы фермеры попытались сохранить такие семена в период сбора урожая для будущего посева, то зерна, рожденные этими растениями, не проросли бы.

Горох, помидоры, перец, пшеница, рис или кукуруза, по сути, стали бы могильниками семян. Авторитетные американские издания тогда писали об этом так: «Одним резким движением человек необратимо нарушил цикл «растение-зерно-растение-зерно» — тот цикл, который поддерживает жизнь на планете. Нет семян — нет пищи… если только не купить еще больше семян».

Однако, даже ослепленные погоней за сверхприбылью компании-производители понимали, что решиться на создание полностью не репродуктивных семян — это огромный риск, ведь в один прекрасный день они могли бы полностью вытеснить обычные семена, что означало бы возможность полного исчезновения той или иной культуры. Поэтому одним лишь «выключением» зародышей ученые не ограничились.

Федерик Энгдаль анализирует все аспекты стратегического патента компаний — производителей ГМО. Как удалось выяснить автору, в официальной заявке на патент также сказано, что развитие растения можно контролировать применением химического индуктора. Пока индуктор присутствует, это позволяет растению развиваться обычным образом. Если химический индуктор остановлен, естественное развитие растения нарушается. Иначе говоря, ГМО-растение, например, рис или кукуруза, будет устойчиво к некоторым болезням или вредителям лишь при использовании особого химического вещества, которое можно получить только у владельцев патентных прав на конкретные семена.

Фермеры, которые попытаются приобрести семена на «нелегальном» рынке семян, не смогут получить особое химическое вещество, необходимое для «включения» гена устойчивости растения. Кроме того, элитные сорта семян давали только один урожай, семена которого были стерильными. Таким образом, и в дальнейшем приходилось приобретать или новые семена, или химикаты, которые бы включали в них репродуктивные свойства.

Есть ли смысл в «Без ГМО»?

Несмотря на стремительное восхождение новых технологий к вершинам рыночного Олимпа, доля людей, сомневающихся в их безопасности для здоровья, остается еще слишком значительной для того, чтобы их мнением можно было пренебречь. То ли благодаря здравому смыслу, то ли в угоду производителям химических удобрений, которые рискуют остаться без рынка сбыта своей продукции, то ли по какой-то другой причине, но мнение о преждевременности применения модифицированных организмов в производстве продуктов питания держится достаточно прочно.

Так, в последние годы доля товаров с пометкой «Без ГМО» на полках отечественных магазинов стремительно растет. Украинское законодательство также обязывает производителей информировать потребителей о наличии в том или ином товаре ГМО.

Тем не менее, даже наличие соответствующей маркировки вряд ли может полностью отвечать действительности. Ведь, согласно мнению экспертов, распространенность модифицированных культур уже сегодня настолько широка, что отследить их наличие или отсутствие в каждой из десятков составных частей того или иного продукта питания непросто. Тем не менее, зеленые штампы «Без ГМО», суть которых, в действительности, мало кто понимает, появляются сегодня даже на бутылках с минеральной водой и упаковках с солью, где никаких организмов быть в принципе не может. Все это в очередной раз свидетельствует о хаотичности и неурегулированности распространения ГМ-продуктов на отечественном рынке.

Между тем, потребители вполне обоснованно не доверяют искусственно измененным продуктам питания. Полноценных исследований, которые бы достоверно проследили их влияние на человека, в мире не проводится. Заключения различных авторитетных комиссий часто оказываются несостоятельными, а немногочисленные независимые исследователи приходят к неутешительным выводам.

Крысы не выдержали «стресса»

Одним из наиболее последовательных противников ГМ-продуктов в мире является доктор биологических наук, бывший ведущий научный сотрудник Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии Российской Академии Наук Ирина Ермакова. Исследования влияния ГМО на крыс она начала еще в 2005 году. Спустя всего год о проделанной работе знали во всем мире.

Доктор Ермакова добавляла муку из ГМО-сои в пищу крыс за две недели до того, как они беременели, продолжая добавлять ее в течение всей беременности, рождения и вскармливания. Другую группу кормили обычной, не ГМО-соей, и третьей группе не давали сои вообще.

Более чем половина потомства крыс, питавшихся генномодифицированной соей, умерла в первые три недели жизни, что в шесть раз превышает тот же самый показатель для особей, родившихся от самок с нормальным питанием. В первой группе исследуемых грызунов в шесть раз больше было и особей, имевших пониженный вес, а так же изменения внутренних органов и мозга.

Исследования показали, что 55,6 процентов особей, родившихся от самок на ГМО-диете, погибли в течение первых трех недель после рождения, по сравнению с 9 процентами потомства второй группы, которые питались нормальной соей. «Морфология и биохимические структуры крыс очень схожи с таковыми у людей, и это делает результаты очень тревожащими, — заявила в своих многочисленных выступлениях Ермакова. — Они указывают на высокий риск для матерей и их младенцев».

(Окончание — в следующем номере)