На прошлой неделе Константин Косачев, уже восьмой год бессменно возглавляющий Комитет по международным делам Государственной Думы России, впервые в жизни побывал во Львове, приняв участие в международной конференции «Европейский союз — Россия — Украина: в поисках новых модальностей партнерства». Участие в дискуссии стало, по словам Косачева, знаковым для него лично, в том числе как воплощение новых форм развития нашей межгосударственной политики. А в эксклюзивном интервью украинскому журналу «Профиль» российский политик подчеркнул, что именно в трехстах километрах от Евросоюза подобный диалог обретает новое звучание.

«Я искренне благодарен участникам конференции, — сказал он, — и хотя она формально организована на внепартийной основе, но во многом состоялась благодаря сотрудничеству Партии регионов и «Единой России» — это конкретный пример того, как межпартийные связи могут перерастать в межгосударственные проекты. Потому что диалог на тему европейской интеграции, европейского выбора Украины, а соответственно, и России может либо перерасти в межгосударственный конфликт, либо послужить объединительным началом при всех различиях европейской политики наших государств. Чтобы уйти от негативных сценариев и выйти на положительную повестку дня, нам нужно и далее встречаться в подобных форматах».

— Встречаться поближе к Европе?

— Территория здесь имеет вторичное значение. Но я был поражен, узнав, насколько мало людей из политических кругов России бывали во Львове. Это совершенно неправильно — мы ищем единомышленников там, где они, собственно говоря, существуют и без нас, а общаться с теми, кто может ими стать, или теми оппонентами, в спорах с которыми может родиться истина, — важная задача для любого политика. И я искренне рад нынешней такой возможности для себя.

— Уже в прессе обеих наших стран не раз попадалось утверждение, что Янукович оказался гораздо большим украинским националистом, чем рассчитывала Россия до его избрания…

— Вы знаете, во время последних украинских президентских выборов я постоянно говорил, что Тимошенко не является таким проукраинским и антироссийским политиком, как ее часто подают, и точно так же Янукович не настолько пророссийский, как его представляют. Здесь нет черного и белого, и совершенно точно, и Тимошенко, и Янукович (я называю их как соперников) являются проукраинскими политиками, и именно это и вывело их в политические верхи. То, что сейчас делает господин Янукович, мне представляется абсолютно адекватной проукраинской политикой. И в эту проукраинскую политику просто входят нормальные отношения с Россией. В этом господин Янукович нам гораздо ближе, чем та же Тимошенко и, тем более, Ющенко, который российский фактор либо игнорировал, либо использовал так, чтобы от него оттолкнуться в своих интересах. Никто в России не был наивным, и не ожидал от Януковича, чтобы он под диктовку Кремля издавал какие-то декреты. Да, существует проблема русского языка, ясно, что значительная часть населения Украины продолжает им пользоваться, считая своим родным. Но так же очевидно, что если дать этому языку такие же полномочия и свободы, как украинскому, то от этого мог бы пострадать уже украинский язык, что было бы совершенно неправильно для судьбы государственности, для суверенитета Украины. Поэтому никто и не ждет от Януковича никаких подобных шагов, и я не вижу здесь никакого конфликта. Мы в России сегодня должны быть благодарны нынешнему руководству Украины за его взвешенную, порой очень мужественную и очень ответственную политику. Да, у нас не во всем могут совпадать точки зрения, да, у нас может «искрить» с правительством Януковича — в этом нет сомнений, но это обычная практика любых соседних государств, и никакой драмы здесь нет и в помине.

— Ключевое слово «соседних». Что все-таки происходит с процессом демаркации и делимитации наших границ, когда окончательно завершится этот 20‑летний процесс, что оказалось неразрешимо?!

— Вы знаете, Керченский пролив — это все-таки очень важная тема. Это не просто квадратные метры и километры водных пространств, это вопрос судоходства, в том числе, присутствия третьих стран в совместной акватории. При этом здесь стоит не просто вопрос государственного престижа, как это, знаете, зачастую бывает при делимитации: «Не уступим ни пяди родной земли». Речь идет о выстраивании на будущее работающих механизмов, которые не будут плодить дальнейшие конфликты.

— Но все-таки видно ли вам, как участнику переговоров, окончание этого затянувшегося «выстраивания» в обозримом будущем?

— Самое плохое на переговорах — устанавливать какие-то временные рамки, это всегда наносит ущерб качеству договоренностей. Для нас самое главное не успеть с делимитацией и демаркацией нашей границы к какому-нибудь съезду какой-нибудь партии в России или Украине, а создать конструкцию, которая не будет «искрить». Нужно будет больше времени — будет больше, главное — результат. Но я вам так скажу: в этом вопросе я становлюсь все большим и большим оптимистом. При Ющенко я исключал создание нормальной договоренности на этот счет, при президентстве Януковича считаю это совершенно реальной перспективой. Говорю даже не о сроках — о том, что при нынешнем украинском и российском государственном руководстве обе стороны нацелены на достижение взаимоприемлемых и равнокомфортных договоренностей. Никто не ставит ультиматумов и не использует силовые средства. Поэтому и результат должен быть.

— Что касается нынешнего российского руководства и скорой перспективы президентских выборов: у Владимира Путина и Дмитрия Медведева одна политика в отношении Украины?

— На мой взгляд, так называемый тандем ни в чем, включая политику в отношении Украины, не демонстрирует никаких принципиальных расхождений. Напомню, выбирать президента в России будут не из этих двух претендентов, кандидатов будет гораздо больше — от КПРФ, от ЛДПР, надеюсь, от объединенных либеральных сил — почему бы и нет? А им двоим идти на выборы бессмысленно, потому что они представляют собой одну и ту же идеологию, базирующуюся на одной политической платформе. Да, предметом их личной договоренности должно стать, кто же из них будет кандидатом от «Единой России». Часто звучит в комментариях, дескать, Путин и Медведев заявили, что сами решат, кто из них будет президентом России. Да никогда они этого не говорили! Есть только решение об их личной договоренности, кто из них пойдет кандидатом в президенты от определенной политической силы и будет соперничать с другими кандидатами.

— А у Вас, как члена «Единой России», есть свое предпочтение?

— Конечно, есть. Но это вопрос внутрипартийной дискуссии, она в разгаре. И количество людей, имеющих по вопросу кандидатуры на выборах президента Российской Федерации свое личное предпочтение, в разы превышает число тех, кому это индифферентно. Но это наш внутренний вопрос, и я не считал бы возможным выносить его на публику.

— В отношении последних событий в арабских странах многие аналитики проводят параллель с Россией…

— Те, кто проводят параллели с Россией, на самом деле просто очень хотят, чтобы Россию потрясли очередные революции. А объективных причин для этого в России и в помине нет, поскольку ситуация принципиально разная, отличается по двум основным критериям. Первый — совершенно различные политические системы в России и на Арабском Востоке. Мы можем справедливо пенять России на многочисленные проблемы с ее политической системой, но аналогии неприемлемы. В Египте последние 30 лет существовало чрезвычайное положение, там в принципе нет оппозиционных политических партий, в Тунисе то же самое, о Ливии вообще говорить не приходится, в ней даже парламента в нашем понимании нет! Господь с вами, какие параллели с Россией?! Достаточно включить наше радио, открыть наши газеты, послушать наших оппозиционных политиков, чтобы осознать: ситуации не имеют никаких аналогий. И второй критерий. Надо понимать, что на Арабском Востоке происходит не конфликт между соперничающими политическими силами, а конфликт между властью и обществом. Даже не обществом, не хочу никого обидеть, а толпой, которая объединяется на основе отрицания ныне действующей власти, и не имеет какой-либо собственной общей политической платформы. Так что и в Тунисе, и в Египте, и в Ливии, и во всех других странах, которые сейчас трясет, этими потрясениями дело не закончится. Уйдут в отставку лидеры, и начнется жесточайшая схватка за власть тех, кто стоял в едином строю на арабской улице. Да, все это произошло потому, что арабская улица была действительно доведена до отчаяния. На нее вышли люди, не имеющие никаких доходов, никакой социальной защиты, голодающие, которым нечего было терять. И эта социально-экономическая ситуация кардинально отличается от России. Да, у нас тоже достаточно живущих за чертой бедности, огромное количество людей, испытывающих проблемы в своей жизни. Но это не та доведенная до отчаяния, обезумевшая, готовая на любое саморазрушение, потому что хуже уже не будет, толпа, которую мы наблюдаем на Ближнем Востоке. Поэтому я таких массовых волнений не ожидаю. Будут демонстрации, будут жесткие схватки, но я бы не желал России повторения прежних революционных ситуаций, когда ее политические судьбы определялись противостоянием масс, в том числе на улицах.

— Что касается схваток, вы говорите о предстоящих выборах?

— Да, конечно. Я хотел бы, чтобы все изменения происходили конституционным, эволюционным, и, самое главное, политическим путем.

— Проблема терроризма, существующая в России, пугает жителей Украины — страшно к вам приезжать, недавно одесситка погибла в Домодедово…

— Могу вас заверить, что нам самим страшно. Соболезную гражданам других стран, которых это затронуло, но, прежде всего, это беда внутрироссийская. Мы проблему терроризма пока не решили. У этого вопроса, по моему глубокому убеждению, есть несколько составляющих, в первую очередь — поддержка экстремистских настроений извне. Но объяснять причину терроризма только внешним фактором, как это делают многие наши политики, было бы неправильно. Я считаю очень важным во всех наших антитеррористических действиях (и говорю об этом публично) безусловно соблюдать законность, безоговорочно соблюдать права человека, чего мы не делали в предыдущие годы, находясь в иллюзии, что цель оправдает средства. И наши «федералы» на том же Кавказе заявляли, что главное — сломать хребет терроризму. Но практика показала, что если при этом нарушалась законность, мы выталкивали все новые и новые группы людей в эти террористические ряды, делали легкой добычей для экстремистских настроений. И в этом направлении нам многое нужно анализировать и пересматривать. Это моя позиция как российского политика. Иначе мы будем бороться с прорвавшим краном, вытирая воду с пола, вместо того чтобы перекрыть вентиль.

— Посольство России в Украине времен Черномырдина и Зурабова несколько отличается, прежде всего, по публичности…

— Я оцениваю деятельность и нашего посольства, и Министерства иностранных дел России касательно Украины по результатам. Формат работы послов может отличаться. Кто-то хорош остроумными комментариями, кто-то — тихой кабинетной работой, но еще раз повторю: главное то, что результативность работы нашего посольства сегодня качественно, в разы отличается от того, что было раньше. Это и качество работы дипломатов, и результат того общественного запроса на развитие двусторонних отношений, который существует в обеих наших странах сегодня.

— Каков нынешний геополитический выбор России?

— Россия реально устанавливает многовекторность. Сегодня мы перестаем заниматься только одним направлением нашей внешней политики. Вот 90‑е годы, точнее первая их половина, прошли с однозначной ориентацией на американцев и частично — на объединенную Европу. Позже были движения по обозначению нашего присутствия в Азии, Африке, Латинской Америке, но бессистемные. Сегодня же мы реально вернулись в Азию, и российско-китайские отношения сейчас находятся на высшей своей точке, начинаем возвращаться в Африку и Латинскую Америку. Но это происходит не в ущерб нашим отношениям с бывшими союзными республиками, в том числе с Украиной, со странами Евросоюза, с США — мы пытаемся быть эффективными на всех направлениях без исключения.

— Собственно, вопрос по теме форума «Европейский союз — Россия — Украина: в поисках новых модальностей партнерства»: у России и Украины сегодня принципиально разное отношение к Евросоюзу…

— Россия и Украина это суверенные державы, каждая со своим собственным политическим курсом. Украина сегодня объявила курс на вступление в Евросоюз. Я не знаю, насколько этот курс сопровождается реальными просчетами, то есть, был ли проведен авторитетный экспертный анализ, что после вступления Украины в ЕС одни экономические показатели изменятся в лучшую сторону, другие — в еще лучшую, здесь будет такой плюс, а тут возможен вот такой минус… Но совершенно точно знаю и говорю об этом с сожалением, что в России такого экспертного просчета нет. Мы абстрактно занимаем позицию, что Россия не собирается вступать в Евросоюз, потому что как бы большие державы с маленькими обычно в союз не вступают, пятое-десятое… На самом деле я бы только приветствовал такой просчет перспективы, чтобы было понятно, есть ли смысл нам, возможно, тоже вступать в ЕС, если количество плюсов превысит количество минусов, или следует окончательно отказаться от этого, но осознанно, аргументированно. Поэтому если Украина сделала такой анализ, флаг вам в руки и полный вперед! Каким бы ни был европейский выбор Украины, Россия должна с ним соглашаться. Более того, нам следует совместно заниматься тем, чтобы европейский выбор Украины не осложнил украинско-российские отношения. Получится или нет, не знаю, но работать в этом направлении нужно уже сейчас.