В январе-феврале 1943 года, когда Красная Армия окончательно отбросила войска фашистской Германии на Запад, стало ясно, что обратной дороги для них нет. В ноябре того же года наши войска освободили Киев.

Год 1944‑й ознаменовался новыми победами Красной Армии. Немецкая армия потерпела серьезное поражение в Березнеговато-Снигиревской операции 1944 года, но, отойдя за Южный Буг, командование Вермахта сумело остановить наступление 3‑го Украинского фронта. Наступавшие севернее войска 2‑го Украинского фронта провели Уманско-Ботошанскую операцию, в результате которой вышли на подступы к Яссам и Кишиневу, глубоко охватив с Северо-Запада приморскую группировку врага.

Немцы оказались в положении Приморской армии Южного фронта, которая сдерживала рвущегося на Юг врага в 1941 году. Тогда, зимой-весной 1944 года, в отличие от советских войск, защищавших от врага свою землю, фашисты были на чужой земле. Войска 3‑го Украинского фронта, поддерживаемые Черноморским флотом и 17‑й воздушной армией, 26 марта получили приказ возобновить общее наступление. Фронту Р. Я. Малиновского противостояла воссозданная после Сталинграда 6‑й немецкая, а также 3‑я румынская армии.

26 марта армии 3‑го Украинского фронта приступили к форсированию Южного Буга с целью штурма Николаева. Город был освобожден через 2 дня. 30 марта частями 5‑й ударной армии и морскими пехотинцами Черноморского Флота был освобожден Очаков, 4 апреля была освобождена Раздельная. Наступил черед Одессы. 7 апреля к Днестровскому лиману вышла Конно-механизированная группа генерала И. А. Плиева. В те же дни Одессу с Северо-Запада обходили 8‑я гвардейская и 6‑я армии, 5‑я ударная армия вела наступление вдоль побережья.

А пока наши войска развивали наступление на Одессу, в самом городе свирепствовали гестапо и румынская сигуранца. Они пытались через расположенный в горловине Днестровского лимана Каролино-Бугаз отправить награбленные в городе ценности. Облавы следовали одна за другой. Обороне Одессы немецко-фашистское командование придавало большое значение. «Потеря Одессы и всего северо-западного побережья Черного моря неизбежно привела бы к изоляции с суши крымской группировки. Кроме того, это означало бы перенесение военных действий на территорию Румынии, поставило под угрозу румынские порты, что повлекло бы за собой окончательный срыв снабжения крымской группировки. Оказался бы под ударом и нефтяной район Плоешти. Словом, со всех точек зрения Одесса была для гитлеровского командования важным стратегическим плацдармом, утрата которого неизбежно ускорила бы сдачу Крыма», — вспоминал позднее Адмирал Флота СССР Н. Г. Кузнецов.

Город был объявлен крепостью, которую по приказу фюрера надо было удерживать любой ценой. Командование противника создало мощные укрепления на его подступах. С Востока и с Севера, как полагали немецкие генералы, Одесса надежно прикрывалась заливом и лиманами, на перешейках которых были оборудованы глубокоэшелонированные рубежи обороны с противотанковыми рвами, минными полями, проволочными заграждениями, дотами, дзотами и прочими сооружениями.

Одессу и ее жителей душили газами, истребляли, убивали, но она жила. Со страниц оккупационных газет не сходили сообщения рубрики «В военно-полевом суде». Не было ни дня, чтобы одесситов не приговаривали к смерти или к каторжным работам.

За год до освобождения, 11 апреля 1943 года «за организацию заговора с целью пропаганды в пользу врага и за хранение револьвера был приговорен к смерти Михаил Севастьянов, проживавший по Ришельевской улице, № 11. Георгий Сопалов, проживавший по Преображенской улице, дом № 17, приговорен к смерти за организацию такой же группы и хранение револьвера. Иван Журавлев, Валентин Францкевич, Аркадий Фищук были приговорены к пожизненной каторге за то, что, зная об организациях Севастьянова и Сопалова, не сообщили об этом властям. Владимир и Иван Хоровенко были приговорены к смерти за хранение оружия» (книга В. А. Рудного «Действующий флот»).

За несколько дней до бегства гестаповцы устроили облаву на окраинах Одессы, арестовали десятки мужчин призывного возраста, привели их в подвал дома № 84 по улице Новосельского, втолкнули туда еще женщин и детей, забили выход и дом подожгли. 11 апреля при раскопках подвала из него извлекли 87 обгорелых тел. Сожженных одесситов опознавали по останкам одежды.

«Судьбу города решил обходный марш 8‑й гвардейской армии и конно-механизированной группы И. А. Плиева. Обороняли город румынские войска, 72‑й армейский корпус в составе четырех дивизий и свыше двадцати отдельных батальонов эсэсовских войск. Они занимали сильные оборонительные укрепления на северной и северо-западной окраине города. Лобовой удар по этим укреплениям ничего не сулил, кроме тяжелых потерь и длительной борьбы, разрушения улиц и жилых кварталов одного из самых красивых приморских городов», — писал о тех днях в книге «От Сталинграда до Берлина» командующий 8‑й Гвардейской армией Маршал В. И. Чуйков.

Генерал И. А. Плиев писал следующее:

«Часа в два ночи 9 апреля штаб 3‑го Украинского фронта уточнил задачу Конно-механизированной группы. Нам предстояло частью сил овладеть и закрепиться в районе Овидиополя и Каролино-Бугаза, а затем и закрепиться там, главными силами к исходу 9 апреля нанести удар на южную часть города Одессы и овладеть берегом от Люстдорфа до Малого Фонтана».

В течение 9 апреля сокрушительные удары по отступающему противнику наносили экипажи 17‑й Воздушной армии, которой командовал с марта 1943 года генерал-полковник авиации Владимир Александрович Судец. Его асы воевали в небе на Курской дуге, освобождали Донбасс и Правобережную Украину.

Экипажи 262‑й ночной и 244‑й бомбардировочной авиационных дивизий бомбили вражеские суда в Одесском порту. В низовьях Днестровского лимана громили транспорты и автоколонны врага соединения 9‑го смешанного авиационного корпуса.

В ночь на 10 апреля начался штурм города. В течение всей ночи советские самолеты буквально висели над портом, подвергая бомбардировке вражеские объекты, срывая тем самым погрузочные работы. Так, например, экипаж А. В. Стяжкова добился прямого попадания бомбы в фашистский корабль. Отличился в ту ночь и кавалер ордена Славы Н. Лядов, совершивший четыре вылета. Успешно выполнили боевую задачу летчики М. Р. Баграмов и А. М. Яковлев, которые брали на свои самолеты предельную бомбовую нагрузку. В небе Одессы свой 400‑й вылет совершил старший лейтенант Г. Егошин.

В 17‑й ВА служили не просто летчики, освободители, но, одновременно с этим очень интересные люди, среди которых был, например, командир эскадрильи 866‑го истребительного авиационного полка капитан Александр Колдунов, который после войны стал Главным маршалом авиации.

Еще одним интересным человеком был Дважды Герой Советского Союза, а после войны — Почетный Гражданин Одессы, Виталий Иванович Попков, которому в апреле 1941 года было 22 года. Его эскадрилья называлась «поющей» из-за нашей привязанности к песне, а позывной комэска был «Маэстро». Всего за время войны Попков успешно совершил 648 боевых вылетов, участвовал в 117 воздушных боях, лично сбил 47 неприятельских самолетов и 13 − в группе. 24 июня 1945 года он прошагал на Параде Победы в 1‑й шеренге Героев Советского Союза 1‑го Украинского фронта.

Описание событий 67‑летней давности хотелось бы дополнить упоминанием имени Геннадия Алексеевича Шадрина, который, командуя эскадрильей 117‑го гвардейского истребительного авиаполка, сбил в небе над Одессой 2 самолета. Сам город Шадрин видел только с воздуха, так как полк Шадрина базировался в Раздельной. 10 апреля комэск Шадрин попросил командира полка разрешить ему поехать на один день в Одессу. И вот 11 апреля Шадрин и его друг лейтенант Аганичев прошли по улицам города, по которым еще вчера шли, точнее бежали от возмездия вражеские солдаты и офицеры. Одесса была, как позднее вспоминал Геннадий Алексеевич, разрушенной, полинявшей от солнца, дождей, и артснарядов, седая от пыли, но гордая, и не склонившаяся перед врагом.

Летчики побывали и на знаменитой Дерибасовской. Они видели, как спасенные одесситы приветствовали, обнимали и целовали своих освободителей.

Сегодня на мемориальном комплексе «441‑я батарея» поставлен на вечную стоянку истребитель И-16 с номером 100. Этот самолет был изготовлен по довоенной документации на запорожском заводе, а 100 — бортовой номер Геннадия Алексеевича Шадрина, воевавшего на таких истребителях и закончившего службу в должности заместителя командующего 5‑й воздушной армии, а после войны возглавившего ее.

Освобождение черноморской твердыни было заложено еще в 1941 году. Тогда, оставляя Одессу, наши солдаты дали клятву вернуться. Моряки со слезами на глазах покидали родные мостовые и прощались с «изрытыми лиманами» и «поникшими каштанами». С обжитого взлетного поля, устроенного в центре Дерибасовской, улетали герои 69‑й авиационного полка, в числе которых был Андрей Кузьмич Кондрашин. После Одессы, как и многие его товарищей, он защищал Крым и Кавказ.

В Одессу летчик Кондрашин вернулся. Правда, было это за 3 месяца до освобождения города. 12 января 1944 года в Одесском порту разведчиками были обнаружены транспорты, по радио сообщили на аэродром. Командир эскадрильи Кондрашин немедленно поднял в воздух шестерку пикировщиков, которые сопровождали шестерку истребителей. За ними шла группа штурмовиков. Держались подальше от берега, от проторенных воздушных путей: успех налета на такой сильно укрепленный объект в немалой степени зависел от внезапности.

Перед заходом наших самолетов на цель все портовые и корабельные зенитки противника открыли ураганный огонь. Несмотря на это, бомбовый удар был точным. Фашистские транспорты с вооружением и живой силой вспыхнули и стали тонуть. В порту возникла паника. Гитлеровские и румынские солдаты беспорядочно метались по городу, спасаясь от метких ударов Кондрашина и его боевых соратников.

При одном из заходов в пике самолет Кондрашина был подбит. Летчик попытался сбить пламя, но это было невозможно. Видя, что через считанные секунды самолет взорвется, посадил его на воду. Машина тут же затонула. Кондрашина, еще с признаками жизни, подобрал румынский катер. На берегу, не приходя в сознание, летчик умер. За свои подвиги капитан ВВС Андрей Кузьмич Кондрашин был удостоен звания Героя Советского Союза.

А, тем временем на земле пехота в сопровождении танков была уже на окраинах города. Вечером 9 апреля в северную часть Одессы ворвались передовые отряды 5‑й ударной армии генерал-лейтенанта В. Д. Цветаева. Ночью к городу подошли войска группы Плиева, 8‑й гвардейской и 6‑й армий и КМГ. В результате ожесточенных боев к вечеру 10 апреля Одесса была полностью освобождена от фашистов, хотя еще днем в городе было опасно подходить к окнам: отступающие фашисты стреляли из автоматов в каждого, кто в них показывался.

Освободители на каждом шагу сталкивались с последствиями фашистской оккупации. Захватчики устраивали в самых людных и некогда красивых уголках города (на Александровском проспекте и улице Преображенской, в Петропавловском саду, на Куликовом поле, на стадионе, в парке Шевченко) места массовых казней. Они расправлялись со всеми. Губернатор «Транснистрии» (т. н. «Великорумынского Заднестровья») от имени маршала Антонеску объявил, что за каждого убитого офицера будет казнено двести одесситов, за каждого рядового — сто. На виселицу тащили тех, кого хватали на улицах во время облавы. Фашисты учиняли расправы над десятками тысяч одесских евреев. «Босых, голых, избитых, истерзанных стариков и женщин с младенцами на руках выгоняли на улицы, на мороз, морили голодом в лагере на Слободке, а оттуда с улюлюканьем гнали на дикую казнь в Березовку, в Богдановку, в Доманевку. Туда собирали евреев из Одессы, из Бессарабии, из Молдавии» (В. А. Рудный «Действующий флот»).

Люди, которые знали, где скрываются евреи, должны были сообщать об этом немедленно в ближайшим полицейский участок. Несмотря на такие жестокие меры, для одесситов и в те дни не существовало критерия оценки человека по национальному признаку. Примером тому была семья украинца-грузчика, проживавшая в доме №15 по Греческой улице, которая два с половиной года прятала от оккупантов трех еврейских детей.

Жестокость и кровожадность оккупантов доходила до абсурда, который выразился в их желании вывезти животных из зоопарка.

«Директору зоопарка Бейзерту, который остался на своем рабочем месте во время оккупации, за несколько дней до сдачи Одессы немцы приказали эвакуировать зоопарк в Румынию, и дали для этого один грузовик. В случае отказа его, его семью и животных ожидала ликвидация. Уже немолодой человек оттягивал отъезд, сколько мог. После очередного напоминания со стороны властей Бейзерт погрузил на грузовик жену, свои вещи и клетку со львом. Выехав за город, он долго колесил по дорогам, потом вернулся в Одессу в надежде, что оккупантов уже нет.

В городе шли бои. Машину со львом остановил фашистский офицер. Он крикнул Бейзерту: «Почему не эвакуируетесь? Ждете расстрела?». «Что вы, герр офицер, — невозмутимо ответил семидесятилетний Бейзерт. — Я уже вывез одного льва и теперь, как видите, вывожу другого» И снова уехал за город» (В.А.Рудный „Действующий флот»).

Так, с юмором, хотя и под страхом смерти, спасая животных, одесский ученый перехитрил врагов.

Войдя в Одессу, освободители увидели разграбленный, разоренный, разрушенный, но ликующий город — ликующий приходу освободителей. Над городом еще десяток дней ползли облака дыма, особенно были заметны над причалами Карантинной гавани.

В городе была пасмурная погода, которую сопровождал сырой холодный порывистый ветер.

«Улицы заволокло дымом пожарищ. Всюду следы разбоя. На дорогах вереницы разбитых автомашин и орудий, кое-где догорающие танки и самоходки и очень много бензобочек. Московская улица. Здесь тянутся дымящиеся руины заводских зданий. Через провалы заборов и взорванных стен корпусов видны пустые цеха. Много станков и оборудования валяется во дворе. Видимо, противник не успел их вывезти. Мне хотелось взглянуть на знаменитое здание оперного театра. Мы еще поколесили по каким-то улицам и, наконец, оказались на площади перед театром. Рядом горят два дома. У здания театра стоят желтые треугольные таблички «Опасно — мины!». Около него и внутри работают саперы», — такой увидел Одессу командующий КМГ генерал Исса Александрович Плиев.

И не была бы Одесса сама собой, если бы в те далекие дни на улицах не слышны были шутки и незамысловатая одесская речь. Ее услышал военный журналист, корреспондент газеты «Красный флот» В. А. Рудный, который во время своих командировок по Югу Украины не встречал ни одного грустного одессита. «Набережная, бульвар, городской сквер, лестница над морем, Дерибасовская, подъезды театров — все полно людей. Идешь и думаешь: жива Одесса! Жива ее темпераментная душа. Не удалось оккупантам убить ее вольный дух, ее юмор, ее южный колорит», — вспоминал корреспондент. — Я не видел еще ни одного города, так быстро ожившего после страшных дней оккупации. Одесситы и те, кто оставался в Одессе, и пришедшие с Большой Земли, чистят и моют улицы и дома, стеклят Лондонскую гостиницу, сбрасывают в воду битый кирпич и осколки. Круглые афишные тумбы заклеены новыми плакатами и театральными рекламами».

А вот короткий разговор, который состоялся между генералом Плиевым и проходящим мимо пожилым одесситом. Спросив его, кто архитектор проекта здания Одесского оперного театра, генерал получил такой ответ:

«Вы мне дайте сто тысяч проектов и ни одного выдающегося мастера. И здание не будет построено, — мягкой скороговоркой ответил он, но, видя, что я не удовлетворен ответом, пожал плечами и, как бы между прочим, добавил. — Почему я должен знать кто архитектор? Какие-то два одессита из Вены Фельнер и Гельмер. И пусть меня кто-нибудь убедит, что это чистокровные австрийцы, ха-ха!».

Постепенно Одесса стала приходить в себя. «Одесса была похожа на человека, вышедшего после долгих лет подземной жизни на воздух. Свет брызнул в глаза, ошеломил. Я видел такого человека на одесской лестнице, он закрывал лицо ладонями, потом мгновение смотрел на море, гладил свою дикую бороду и снова закрывал глаза. Он только что вышел из катакомб», — так написал о нашем черноморском городе журналист.

Одесса, которая в 1941 году оборонялась в течение 73 дней, была отвоевана за три недели. Продолжая преследование противника, 11‑14 апреля войска 3‑го Украинского фронта вышли к Днестру, освободили Тирасполь и, с ходу форсировав реку, захватили плацдармы. На этом рубеже продвижение войск фронта было остановлено организованной обороной противника.

В результате Одесской операции наши войска продвинулись на 180 км, освободив Николаевскую и Одесскую области, значительную часть Молдавии. Были созданы условия для полного освобождения Молдавии, продвижения вглубь Румынии и на Балканы.

В памяти жителей нашей Жемчужины у моря были и остаются подвиги, совершенные во имя ее спасения. В стенах школ города есть музеи, посвященные освободителям, улицы и площади города носят имена генералов Плиева и Швыгина, Маршала Малиновского, погибшего в небе Одессы летчика Краснова, маршала Неделина. Есть у нас улицы, носящие имена защитников города: Топольского, Асташкина, героев-пограничников. Есть в Одессе площадь и улица 10 Апреля. В прежние времена в Одессе были улицы Гефта и генерала Цветаева, профессора Лопатто. Но им были возвращены их старые названия.

Возможно, с точки зрения сохранения исторической топонимики города, это правильно. В таком случае есть альтернативное решение: назвать именами освободителей улицы в новых кварталах. По сей день на карте Одессы остаются безликие 1‑я, 2‑я и энные линии, несколько Бассейных и Заливных переулков. А почему бы не оставить по одному, а остальным не дать имена Кондрашина, Шадрина, Попкова и других замечательных людей, принесших свободу нашему городу, всей нашей Родине?