Если твоя страна — это Твой Дом, ты развиваешь сбалансированное многоотраслевое хозяйство, создаешь условия для жизни, учебы и отдыха. В противном случае тебя ждет участь обитателя помойки и «обслуживающего персонала» для господ мира сего и утилизации их отходов.

Банковское ростовщичество, безумный рост тарифов, манипуляции с ценами и торговля своим товаром за чужую валюту — вот «слагаемые успеха», которые приводят к обогащению паразитов и обнищанию всего народа. Если этому не положить конец, конец придет нам…

С начала этого века западные «либероиды», которые «помогали» нам разрушить собственный дом 20 лет назад (и продолжают это делать сейчас), зарабатывают ежедневно свыше 100 миллионов долларов на дураках, которых они умело «подсадили» на кредитную «иглу».

Между прочим, и к слову… Говоря о «евроинтеграционных» процессах, «глубокой заинтересованности» в нас старушки Европы, ее «искренней помощи» нам и прочей дури, которой нам морочат головы уже почти 20 лет, выдающий российский политолог и ученый Сергей Кургинян дал всему этому яркую и образную характеристику: «Это когда они свою канализацию хотят сделать нашим водопроводом»…

Совсем недавно под заголовком «Если вы не берете кредит, не обольщайтесь, что вы за него не платите!» («Час пик» № 9‑10 (513‑514) от 13.03. 2011 г.) — в интервью с известным российским экономистом и публицистом Виктором Ефимовым мы вели разговор о бездумной и чрезвычайно опасной для суверенитета государства политике властей, безоглядно берущей кредиты.

С тех пор минуло чуть больше месяца, но за это короткое время у нас произошли еще более опасные перемены: на 30‑50 процентов повысились коммунальные тарифы для населения, неудержимо растут цены на продукты питания, на 40‑50 процентов повысилась цена на бензин. Поэтому мы решили продолжить беседу с Виктором Алексеевичем Ефимовым, если так можно выразиться, об «узловых ошибках власти», тем более что наш разговор — концептуальный. Мы не провоцируем Виктора Алексеевича (как гражданина другого государства) критиковать украинскую власть. Мы говорим о моделях управления государством, которые могут вести его к процветанию, а могут — и к гибели. Именно худшая модель, увы, реализовывается в Украине, и мы, вынуждены задаваться традиционным вопросом: как быть, и что делать?..

— Нынешняя власть пришла к управлению государством под лозунгом «улучшим жизнь уже сегодня». Не прошло и года, как лозунг стал форменным издевательством. Цены растут, заплаты не увеличиваются, рабочие места сокращаются… Это — следствие. А хотелось бы поговорить о причинах.

— Благосостояние любой страны по большому счету определяется, прежде всего, принятой системой денежного обращения: печатает ли она деньги свои, или пользуется чужими? Какая плата за пользование деньгами взимается с тех, кто производит товары? Все остальные споры политиков и экономистов служат не более, чем ширмой для сокрытия того алгоритма Ротшильда, который мы озвучили в прошлый раз: «Дайте мне управлять деньгами страны, и мне нет дела, кто и какие законы в ней издает».

Обратите внимание: при одних и тех же рыночных, капиталистических и прочих законах мы можем наблюдать уровень жизни в Швейцарии и Германии с одной стороны и Зимбабве или Индии — с другой. Вывод: не изменив систему денежного обращения, мы обречены на нищету. Это, кстати, относится и к России. Лично мне обидно, прежде всего, за то, что наш доверчивый народ грабится нагло и примитивно через ростовщичество.

— Мы не выползаем из долговой ямы международных финансовых институтов. Процентная ставка по банковским кредитам внутри страны редко пускается ниже 20 процентов. Мы продолжаем занимать деньги у МВФ, и сейчас дошло до того, что МВФ нам просто диктует как, когда и какие проводить реформы якобы с «благородной целью» — чтобы мы могли возвращать кредиты…

— Здесь вы глубоко ошибаетесь. Цель у МВФ совершенно другая — чтобы вы никогда не могли вернуть долги. Пример: вы взяли кредит в 100 тысяч и должны платить 20 процентов от этой суммы в год. Ежемесячно вы должны выплачивать в виде процентов подъемную для вас сумму чуть больше полторы тысячи. А на возврат долга у вас денег просто не остается. Это означает, что через пять лет вы заплатите в качестве процентов 100 тысяч и по-прежнему будете должны столько же. Через 40 лет вы выплатите один миллион, а долг и тогда не вернете. И так всю жизнь, главное, чтобы вы никогда не вернули сам долг, и всегда сидели бы на процентной игле. Итог этого глобального узаконенного воровства: в среднем через проценты и ростовщичество, так называемые развитые страны, с начала этого века стали получать «навар» свыше 100 миллионов долларов в день. В этом и кроется «секрет» их процветания.

— Но ведь у нас прикрываются тем, что кредиты того же МВФ дешевле. И они действительно дешевле — 6‑8 процентов годовых. Этим власти и оправдывают свое поведение.

— Это ловушка. Для того, чтобы сделать привлекательными эти деньги, а не национальную валюту, в странах, которые «подсаживают на кредитную иглу», запущены три системообразующих механизма. Первый — это внутреннее ростовщичество. То есть, высокая процентная ставка внутренних займов привнесена извне: раз вы взяли под 8 процентов, то передать потребителю вы должны под больший процент. А оплата этих процентов всегда относится на себестоимость продукции, многократно удорожая ее, и обесценивая национальную денежную единицу.

Второй механизм — безумный рост тарифов естественных монополий, также удорожающий продукцию и дестабилизирующий экономику. Любые увеличения тарифов — это управленческое безумие, так как оно всегда меняет масштаб цен внутри страны и дестабилизирует обстановку. И, наконец, самый хитрый — третий механизм — сводится к тому, что мы умудряемся все свое богатство (природные ресурсы и продукцию) продавать за зеленую долларовую бумагу. Так не поступает ни одна из стран, у которой с «головой» все в порядке. Мы об этом уже говорили — нужно печатать свои деньги, и продавать продукцию за свои же деньги…

— Но наши деньги «съедает» инфляция…

— А откуда она берется? В производственной сфере инфляции не бывает, или она ничтожна — эта сфера связана со стабильностью самого производства. Здесь цены не могут расти долгие годы (отлаженный технологический цикл, профессионализм работников, качество управления и т. д.). И если цены растут, да еще и растут неудержимо, значит причины другие. Так что «ключ к ларчику» инфляции лежит в алгоритмах взаимодействия производства с кредитно-финансовой и энергетической системами страны.

Старт процессу разрушения дает банковское ростовщичество. Ссудный процент, относимый на себестоимость продукции, удорожает ее, и запускает маховик инфляции. В свою очередь, раскрученная инфляция позволяет банковскому сектору, ссылаясь теперь уже на нее, сохранять убийственный для реального сектора экономики ссудный процент. Он обеспечивает многократное превышение доходности оборота капитала в финансовом секторе по отношению к доходности его оборота в сфере производства, которое с неизбежностью разоряется.

— Но как это связано с тарифами естественных монополий, с той же ценой на бензин, ведь в ней не заложены кредиты банков?

— Дело в том, что обеспечивать разорение страны только за счет ростовщичества бесконечно нельзя. Рано или поздно учетные ставки по кредитам приходится снижать, инфляция падает, процесс разрушения промышленности приостанавливается, и это требует неизбежного снижения ставки ссудного процента. И если ситуация в стране входит в русло устойчивой нормализации, именно в этот момент система надгосударственного управления через своих посредников прибегает к незаменимой «палочке-выручалочке», роль которой выполняют и тарифы естественных монополий, и те же цены на бензин. Не допусти их рост, и инфляция исчезла бы, либо ушла бы в зону единиц процентов, выбив почву из-под ног ростовщичества. У банкиров ушел бы этот притянутый последний аргумент по сохранению ссудного процента на запредельном уровне. А вот рост тарифов, с неизбежностью раскручивая инфляцию, является подпоркой сохраняющегося в зоне двухзначных цифр ростовщичества. Так что полный цикл диалектики разрушения можно описать в следующей логике: ростовщичество-инфляция-тарифы-инфляция-ростовщичество. Круг замкнулся. Таким образом, педалирование процесса инфляции идет по классической двухрычаговой схеме. Выйти из этого замкнутого круга невозможно, пока не будет принят законодательный запрет либо на ростовщичество, либо на увеличение тарифов. На одной педали ехать по этому кругу сложно. Рассчитывать же на одновременную ликвидацию этих инструментов разрушения государственности просто не приходится.

— Основная масса населения нашей страны занята в сфере сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности, и больнее всего ценовая и кредитно-финансовая политика сказываются именно в этих сферах.

— Так эти сферы умышленно загоняются в зону убыточности, либо, в лучшем случае, в зону нулевой рентабельности! У нас бытуют ложные стереотипы. Дескать, если бензин, например, подорожал на 40 процентов, то цена на зерно должна возрасти лишь пропорционально удельному весу бензина в себестоимости зерна (предположим, на 15 процентов), а цена на муку должна, соответственно, возрасти, скажем, на 20 процентов. В действительности, это всего лишь компенсирует прямые убытки, но не ликвидирует ту 40‑процентную «фору», которую безо всяких на то оснований уже получили по отношению к ним поставщики топлива, поднявшие на него цену.

Элементарная, серьезно не осмысленная в стране истина сводится к тому, что в нашем условном примере для сохранения хотя бы равных межотраслевых отношений, после скачка цен на бензин, цена на зерно должна увеличиваться больше удельного веса ГСМ в себестоимости. Только в этом случае все отрасли сохраняют предыдущие пропорции рентабельности, получают равную для всех инвестиционную привлекательность, и будут сохранять равные возможности обновления основных фондов. Но этого-то как раз и не происходит.

— Как вырваться из этого порочного круга?

— Повторюсь: не изменив систему денежного обращения, мы обречены на нищету. Но это только первый шаг. Для обеспечения безинфляционного развития страны необходим законодательный запрет на пересмотр тарифов и на получение доходов вне сферы созидания внутри ничего не производящей кредитно-финансовой системы через ростовщический ссудный процент.

По большому счету, в сфере экономики рассмотрение всего происходящего может осуществляться всего с двух позиций: либо твое Отечество — это Твой Дом, либо — это мировой или общеевропейский «сырьепром». Если это — Твой Дом, ты развиваешь сбалансированное многоотраслевое хозяйство, создаешь условия для жизни, учебы и отдыха. В противном случае все это планируется не для тебя и вне твоей страны. А здесь понадобятся пару десятков миллионов человек для обслуживания других и утилизации их отходов. Наша общая беда — в концептуальной неопределенности управления: часть решений ориентирована на концепцию, что это Твой Дом, а часть — на концепцию создания мирового «сырьепрома».

— Здесь мы неизбежно переходим к нравственным основам государственности и экономики. Все 20 последних лет мы живем в условиях безнравственного государства и такой же экономики. А ведь подобного не было за всю предыдущую тысячелетнюю историю нашей страны!

— Общественное благосостояние, движение к разорению либо достатку, долгосрочные перспективы любой из стран и даже цивилизаций существенным образом определяются господствующими в конкретном обществе нравственностью и соответствующим ей мировоззрением.

Можно воспринимать окружающих в качестве «говорящих животных» и считать нормой любые формы их эксплуатации и подавления вплоть до полного истребления (как это было, к примеру, с индейцами при становлении США). Можно иметь психологию маленьких людей, как это происходит с сотнями миллионов жителей Индии, ЮАР, и считать нормой свое безропотное подчинение окружающим, как подчиняется рабочий скот человеку. Нищенское существование обладателей таких мировоззренческих систем гарантировано на столетия. Но люди могут иметь и такую нравственность, когда за норму принимается жизнь в гармонии с природой и в ладу с окружающими людьми; когда людям одинаково неприемлемо обретение «социального статуса» как раба, так и рабовладельца.

На основе господствующей нравственности и того или иного мировоззрения люди сами формируют Концепцию своей жизни либо живут по рецептам, которые навязаны им извне, чаще всего в обход их сознания. Эта Концепция и определяет культуру, а культура — правовую культуру, т. е. законы, по которым организуется, в том числе и экономика. То, что поощряется в одной культуре, может рассматриваться как тягчайшее преступление в другой культуре. Так, например, ростовщичество, получение дохода без созидания чего-либо общественно полезного, считается нормой в библейской культуре и запрещается, как тягчайшее преступление и грех, в мусульманстве.

В соответствии с этим стратегия развития, вектор целей управления ею, т. е. список того, что хотело бы получить общество в результате управленческой деятельности, должен быть адекватен нравственности, мировоззрению и культуре народа. В противном случае планы, вытекающие из порочной стратегии, будут на каждом шагу спотыкаться о нравственно обусловленное противодействие им. Мы исходим из того, что в нашей общей многонациональной цивилизации в качестве системообразующей всегда выступала цель развития самой личности, освоение генетически обусловленного потенциала развития человека, причем достигаемая не в ущерб развитию других людей. При этом мы понимаем, что любое общество, устойчиво существующее в биосфере планеты, имеет свои, исторически выстраданные идеалы, выражаемые если и не в официальной идеологии, то в народном творчестве (фольклоре, анекдотах, сказках, эпосе и т. п.). Если вектор целей развития ориентирован на режим «отсутствия идеологии», то методологически грамотное общество понимает, что это — ширма, за которой по умолчанию провозглашается цель стирания исторически выстраданных идеалов. При этом в реальной жизни по факту будут подавляться любые человеческие устремления, кроме животных инстинктов сексуально-пищеварительного характера и иных чувственных удовольствий и потребительства, ведущих к деградации личности и всего общества в целом.

— Наша газета всегда утверждала совершенно «немодную» (если не сказать «крамольную») для нынешних порядков мысль: идеология первична. Без идеологии, без национальной идеи нельзя построить государство, и, напротив, можно окончательно разрушить и уничтожить то, что еще у нас осталось от бывшей великой страны…

— Результатом деидеологизации общества всегда является умноженный разумом разгул скотства и потребительской жестокости, более страшных, чем хищничество в природе. И как показала жизнь, от опасностей такой жизни уже не укрыться ни за личной охраной, ни за забором «элитарной» виллы, ни за броней лимузина.

А потому в число первоочередных задач в вектор целей развития государственности должны быть включены государственная опека и законодательство по развитию и охране избранной идеологии. В основе идеологии, приемлемой для наших народов, лежит формирование равных возможностей всестороннего развития и обеспечения безопасности человека.

Если же говорить об экономической сути целей развития, то концептуальный выбор здесь возможен фактически только между двумя вариантами: либо наши страны — это Наш Дом, либо мы все — рабы олигархических кланов Запада.

До той поры, пока мы публично не договоримся о субъективном выборе одного из этих двух вариантов стратегических целей, мы будем пребывать в режиме концептуально неопределенного государственного управления. При этом усилия представителей разных концепций, имея взаимоисключающую целесообразность и направленность действий, будут давать для самой страны отдачу, близкую к нулю.

Концептуально-неопределенное управление порождает деидеологизацию, рвачество и распродажу государственными рвачами за бесценок и комиссионные трудовых, сырьевых и интеллектуальных ресурсов страны. Только ясно прописанная концепция общественной безопасности может создать условия, когда отечественный интеллект будет работать внутри страны в управлении и в науке, а сырье и энергопотенциал на основе высоких и безопасных технологий будут перерабатываться в благосостояние собственного народа, а не в благосостояние международной олигархии и прикормленной ими шпаны бывшего СССР.

— Здесь мы неизбежно переходим к качеству персонального состава управления страной. Как найти тех, кто за Наш Дом, и как обнаружить тех, кто за помойку? Существуют ли какие-то «контрольные вопросы», которые могут вывести мерзавцев на чистую воду?

— Да, такие вопросы, конечно, существуют. Давайте попробуем сформулировать некоторые из них. Для реализации собственной стратегии развития нужно подобрать команду из таких управленцев, кто единообразно отвечает на следующие «контрольные вопросы».

Должна ли сфера управления всех отраслей жизни общества комплектоваться на узкой клановой основе или кадровой базой должно стать все общество? Как расширение кадровой базы влияет на качество управления?

Должно ли государство обеспечить реально равные возможности для получения сколь угодно высокого образования всем детям, вне зависимости от доходов и рода деятельности их родителей?

Что обладает для общества наивысшей значимостью: сфера производства продукции и услуг или банковско-биржевые спекуляции и услуги юриспруденции?

Есть ли пороговое значение ссудного процента, при котором начинается неизбежная деградация сферы общественного производства при его фиксированной рентабельности?

Должен ли быть ссудный процент по кредиту свободным или его следует ограничивать законодательно?

Должны ли в питании населения доминировать свежие продукты из региона проживания или импортные, в которых на 100 грамм «пищи» приходятся до 10 грамм красителей, стабилизаторов и прочих консервантов?

В соответствии с ответами на эти вопросы и будет понятно, что и как будут развивать претенденты на власть в обществе, будут ли их усилия скоординированы или разнонаправлены.

— Если цели развития являются отправной точкой всех процессов управления, то кто должен формировать такие цели? Властные структуры или само общество? Как должно быть организовано их достижение?

— Конечно же, все общество. Именно в этом и кроются истоки демократичности любого режима. Демократия состоит не в выборе из пяти претендентов, неизбежно проходящих некий закулисный (в смысле отсутствия публичности) отбор, только одного — того, кто будет реализовывать заранее установленные заведомо чуждые избирателю цели, а именно в вовлеченности каждого в формирование вектора целей управления. Подбор же кадров на выборах должен идти через выявление характера их ответов на «контрольные» вопросы и соответствия возможностей претендентов уровню поставленных задач. При этом в самом обществе должен быть воспитан достаточно многочисленный слой людей, которые могут объяснить значимость этих вопросов и ответов на них для обеспечения благополучия большинства, готового жить трудом, в отличие от меньшинства «великих комбинаторов», стремящихся существовать за счет труда других. Для воспитания же таких людей в стране должен появиться хотя бы один радио и телевизионный канал, ориентированный на тех, кому надоело прививаемое скотство, и кто все еще сохраняет желание стать Человеком и вырастить детей не с животным типом психики, а с типом психики Человека Разумного.

Если общество демократическим путем сформировало вектор целей управления, то только с этого момента появляются ясно выраженные функции у тех, кто стоит у кормила государственной власти. Однако это утверждение справедливо лишь по отношению к тем из них, кто осознал, что кормило — это не однокоренное слово с «кормушкой», а древнее название руля.

— А могли бы Вы обозначить важнейшие требования к экономике и как к науке, и как к эффективному хозяйственному механизму?

— Экономика как наука порождает два принципиально разных класса теорий. Одни учат тому, как отдельному предпринимателю или структуре набить собственные карманы безотносительно к общественному благосостоянию, как законным образом вытащить деньги из кармана труженика. Вторые ставят на первый план формирование достойной жизни для большинства, укрепление и развитие всего общества.

В последнем случае экономика различает во всем спектре потребностей общества деградационно-паразитическую и демографически обусловленную составляющие.

Первая из них не прогнозируема в принципе, поскольку обусловлена порочностью индивидов, извращениями и отсутствием у них чувства меры. Удовлетворение таких потребностей ведет к угнетению генетики индивида и его рода, а также окружающих его людей и биосферы, как среды обитания. Что же касается демографически обусловленных потребностей, то они жестко обусловлены численностью и поло-возрастной структурой проживающих, необходимостью поддержания работоспособности инфраструктур общества, обеспечивающих «сборку» множества индивидов в общественный организм, и потому демографически обусловленные потребности прогнозируемы в вероятностно-статистическом смысле. Это является основой для «настройки» системы производства и распределения продукции и услуг в обществе на полное и гарантированное их удовлетворение — было бы желание политиков, ученых-экономистов и юристов стать на этот путь и пройти его.

Ориентация на гарантированное удовлетворение демографически обусловленных потребностей позволяет сформировать вектор целей экономического развития и перейти к формированию балансов производства и развития каждой административно-территориальной единицы государства, как в натуральном, так и в финансовом учете продукции. Математически такой баланс описывается системой линейных уравнений, отражающих процессы продуктообмена каждой из отраслей (или региона) со всеми остальными отраслями (или регионами) и с проживающим населением.

В кратком виде суть предлагаемого алгоритма можно выразить следующей формулой: от интегрированных, технологически замкнутых аграрно-промышленных комплексов к сбалансированному развитию регионов во имя создания единого народно-хозяйственного комплекса по принципу самодостаточного государства-суперконцерна, объединяющего производство на основе различных форм собственности. И такое государство должно иметь адекватные экономической сути принципы обустройства и управления.