Статья «Купайтесь на здоровье?! Уточним: это где, в канализационных водах?!.», опубликованная в прошлом номере нашей газеты, вызвала живой отклик одесситов, и это убеждает, что люди обеспокоены главным: проблема не в самом строительстве «трубы», которая будет сбрасывать стоки в море. Проблема в том, что в море будут сбрасываться именно нечистоты. Это и является абсолютной дикостью — вместо строительства очистных сооружений с замкнутым циклом и вторичного использования воды для технических нужд, мы будем «удобрять» отходами курортную зону.

Эту тему мы еще продолжим, а сегодня, как и было обещано, — взгляд на проблему тех, кто занимается строительством «трубы».

Чтобы понять, как выглядит сложившаяся проблемная ситуация с точки зрения «ИНКОР‑Групп», я встретился с Александром Орловым, руководителем проекта строительства «глубоководного» выпуска. И у нас состоялся следующий разговор.

— Александр Анатольевич, многие эксперты утверждают, что сама идея отвести трубу — плохая, нерациональная, и гораздо лучше затратить деньги на постройку современных очистных сооружений, на модернизацию канализационной системы — собирать очищенную воду, после чего направлять ее, например, на цели развития агросектора. Это гораздо выгоднее, чем ваш проект.

— Вы знаете, какой объем вод сбрасывается ежедневно? 200 тысяч кубических метров. В какой агросектор мы его будем направлять? Какие поля, сколько гектаров надо, чтобы переработать такое количество воды? А в зимний период, что мы будем поливать? Может быть, зальем гектары катков, чтобы развлекать народ катанием на коньках?

— И все же… В море круглый год будут поступать неочищенные стоки...

— Уровень очистки на станции СБО «Северная» никакого отношения к нашему проекту не имеет. Потому что мы занимаемся отведением вод, а не их очисткой. Проект предусматривает, что наша система получает воды от СБО и сбрасывает их. Только это входит в «компетенцию» глубоководного выпуска.

— Перейдет ли выпуск по завершении его строительства в эксплуатацию «Инфоксводоканала»?

— Я не могу однозначно говорить за правительство. Что насосная станция, что сбросный трубопровод строились за деньги Кабинета Министров. И третий этап — за эти же деньги. Это бюджетные деньги. Все они потрачены на единый комплекс, единый проект. Кому правительство решит отдать его в оперативное использование, я не знаю. Будет это «Инфоксводоканал», либо это будет коммунальная собственность, либо будет назначен какой-то другой оператор — никто не знает, потому что этот вопрос еще не ставился, хотя бы по той причине, что объект еще не готов к сдаче. Но кто-то однозначно станет им управлять. Я думаю, скорее всего, это будет коммунальная собственность Одессы, а она, по логике вещей, будет управляться каким-нибудь оператором.

— И, скорее всего, это будет то предприятие, которому Одесса уже сдала в аренду канализационную систему?

— Я не стал бы так утверждать, хотя бы потому, что мы возводим принципиально отдельный комплекс. Может быть, он так и останется за государством. То есть, назначат государственного оператора, создадут структуру, которая будет обслуживать выпуск. Еще раз говорю: это деньги бюджетные — страны — ни города, ни области. Все три этапа финансирует Кабинет Министров. И ему решать, кому он отдаст выпуск.

— Могли бы вы назвать точные суммы, выделенные на первые два этапа строительства?

— Могу, но до копеек, конечно, я вам не назову. Но примерно: насосная станция — 59 миллионов, сбросный трубопровод — 58 миллионов. Третий этап — я называю вам официальную цифру, которая не повысится ни на копейку — 585 миллионов гривень.

— Руслан Серафимович говорил, что на третий этап из госбюджета выделено 155 миллионов, а остальные?

— А остальные мы ждем вот так вот (показывает протянутую руку).

— Из Кабинета Министров?

— Да.

— То есть, в любом случае, это будут только бюджетные деньги?

— Конечно. (Небольшое молчание). Но сегодня, скажем так, ввиду того, что отсутствует прямое финансирование, компания «ИНКОР‑Групп» открывает кредитные линии, берет какие-то займы в банках. Потому что проект нельзя остановить, потому что мы не можем сказать, что, мол, давайте подождем, когда перечислят остальную сумму, прокопав, допустим, только полтраншеи. Ее через месяц замоет.

— А разве траншея уже не полностью выкопана?

— Нет, ее только начинают копать.

— Тогда почему экскаватор за несколько дней прошел путь от самой далекой точки (4 с лишним километра — Н. П.) до точки, где кончается труба, которая сбрасывает стоки сейчас?

— Это обусловлено спецификой работы компьютерной системы, в которую закладывается модель будущей трассы. И для того, чтобы все перепроверить и скоординировать, экскаватор предварительно проходит всю трассу, параллельно изучая, сверяя направление. Это как бы пробная обкатка.

— Сколько времени займет раскопка траншеи?

— Порядка двух месяцев.

— Почему «ИНКОР‑Групп» заключила договор на мониторинг водной зоны во время работы именно с Украинским научным Центром экологии моря?

— Прежде всего, это один из ведущих центров экологии Черного моря у нас в Одессе. Он занимается данным видом деятельности еще со времен Советского Союза. Это профильный институт. И, помимо всего, такая работа — прямая их обязанность. У них есть собственные лаборатории, они сертифицированы. И будут давать заключения по тем изменениям, которые произойдут в водной зоне, чтобы получить впоследствии реальную картину. Дополнить я могу только следующим: все гидротехнические проекты должны сопровождаться мониторингом. В любом случае мы вторгаемся в природу. Копаем траншею. Какой-то наносим ущерб. Для того чтобы понять, какой именно, этот Центр и будет мониторить нашу работу. И в конце проекта нам будет полностью обсчитан ущерб, который мы нанесли природе, и должны будем возместить.

— Возместить каким образом?

— Деньгами.

— А кому?

— Структурам, которые связаны с природоохранной деятельностью.

— Могли бы вы назвать организацию, производившую для вашего проекта ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду)?

— Это — коллективный труд. Несколько институтов. Я могу сказать только одно: ОВОС получился вот такой толщины (делает соответствующий жест). В Управлении капитального строительства находится вся эта документация, можете там посмотреть.

— Юристы и экономисты утверждают, что одесситы станут платить больше за коммунальные услуги по завершении третьей стадии проекта.

— Я считаю, что это все необоснованные утверждения. Напротив, мы позволим многим рабочим людям заработать и кормить свои семьи. А это очень важно. Для того чтобы реализовать наш проект, надо сделать бетонный пригруз. Для этого нужен цемент. Еще надо щебень, метал завезти. Те люди, которые все это будут производить и привозить, получают заработную плату. А это очень большие объемы. Также изготовление комплектующих изделий…

— И всем этим будут заниматься местные предприятия?

— Конечно. У нас, кроме трубы, все остальное — это украинское, наше родное. Это все остается здесь. И зарабатывают местные предприятия и их рабочие.

Еще один аспект. На двух страничках в ОВОС прописано, что, благодаря функционированию пляжей и предпринимателей (которые там зарабатывают), наш проект поспособствует развитию экономики Одессы. Море станет чище, на пляжах отдыхать станут больше, денег там оставлять, соответственно, тоже будут больше. Предприниматели будут платить больше налогов в бюджет. Такая схема…

— Ваш проект называют морально устаревшим.

— Я абсолютно не согласен с теми, кто говорит, что наш проект морально устаревший. Это было бы так, если бы мы прокладывали металлическую трубу, которая проржавеет через 30 лет. Но мы используем новейшую трубу, которая разработана всего 4‑5 лет назад. Говорить, что мы используем что-то там отсталое, устаревшее, я считаю, — преступление.

— У меня есть вопрос, касающийся в большей мере терминологии, хотя и не менее важный: почему выпуск называется «глубоководным»? Глубина 12‑13 метров не может считаться «глубоководностью».

— Три метра, чтобы утонуть, это глубоко? Как, по-вашему? Я согласен, что километр — это глубоководнее, чем 12 метров. А вообще я могу рассматривать это понятие с разных исходных позиций. Во-первых, 12 метров — это глубоко. Это четырехэтажное здание. Во-вторых, «глубоководный» — можно трактовать в том смысле, что уходит глубоко в воду, глубоко в море (делает жест рукой по направлению вдаль).

— В смысле далеко?

— Да, далеко. И есть третье. Наша глубина — соответствует усредненным показателям. Она самая нормальная. В аналогичных проектах (я их изучал много) такая глубина обычно варьируется от 10 до 20 метров. У нас — 12. Более того, есть примеры, когда аналогичным образом сбрасывают воду в озера, в реки на глубину всего-навсего три метра. И там это тоже называют «глубоководный выпуск». Так, название нашего проекта вполне логично. И те, кто критикует название, просто уже не знают, к чему придраться.

* * *

Все аргументы Александра Орлова я постарался привести максимально близко к подлиннику — то есть, к записи нашего разговора в надежде на то, что эксперты обратят внимание на все сказанное в ходе нашей беседы.

Не являюсь экспертом по данной проблеме, я в то же время не располагаю никакими аргументами, которые заставили бы меня не доверять экспертам, выступающим против строительства выпуска, и подкрепляющим свои выводы строго научными и экономическими данными. А таких данных, согласитесь, больше, чем высказанных «за» глубоководный выпуск. В возгласах «за» — больше эмоций, чем аргументов и фактов (что, собственно, лишний раз доказывает и содержание нашего интервью).

В этой связи я не могу сделать позитивный вывод о качестве проекта. Не могу этого сделать еще и потому, что уж слишком много осталось неразрешенных вопросов.

Проектанты не обеспечили ни дискуссионной зоны, ни качественной, добросовестной информационной поддержки строительству. Дайте нам три-четыре положительных заключения авторитетных экологов, экономистов и юристов, которые «разложат все по полочкам» и убедительно докажут перспективность и безопасность проекта — тогда и можно будет ставить точку. Пока же этого нет, а точка зрения ученых-экологов есть, причем, отрицательная и аргументированная!

И еще одно. К сожалению, в этом процессе не участвуют сами одесситы. Если им все равно, в каком «повидле» купаться — ну, что ж, это их выбор. А если не все равно, то тема нуждается в продолжении. И громком. Настолько громком, чтобы каждый был услышан.