У одесских вьетнамцев — свой квартал, ячейка компартии и дети, говорящие только на русском. А китайцы покоряют подмостки Оперного и платят дань «триадам»

Еще каких-то лет двадцать назад их почти не замечали — так мало было у нас этих людей. Сейчас китайская и вьетнамская общины Одессы разрослись настолько, что играют значительную роль в экономической жизни региона. А если все сложится, и Поднебесная начнет строить свой промышленный комплекс из 16 заводов у Теплодара, то с последователями Мао придется считаться, пожалуй, и на политическом уровне... Многие их боятся, называют приток иммигрантов из КНР и СРВ «ползучей экспансией», многие, наоборот, приветствуют дружбу с выходцами из далекой Азии. «Сегодня» решила поближе познакомиться с одесскими китайцами и вьетнамцами.

«ДЕРЕВНЯ ЛОТОСА»

Улица Грушевского, группа новостроек. На первых этажах — супермаркет, салон красоты, ресторан, какие-то офисы. Вроде бы ничего необычного. Однако если приглядеться, то понимаешь: необычно здесь все. Вывески заведений на непонятном языке, снующие туда-сюда люди со смуглыми лицами и раскосыми глазами...

В салоне красоты, кроме укладки и педикюра-маникюра, практикуется лечебный массаж дьен чам, а супермаркет набит рисом, вяленой свининой, экзотическими овощами, морепродуктами и напитками на основе корня женьшеня. В общем, уголок Ханоя на окраине Одессы — самый настоящий вьетнамский квартал.

Называется квартал «Ланг Сен», или по-русски — «Деревня Лотоса» (между прочим, в честь родного селения великого Хо Ши Мина). Построили его недавно — в 2009-м году. Пока весь комплекс состоит из двух домов, но в этом году началось строительство еще одного здания. Собравшись с духом, проходим через украшенные драконами ворота «деревни». Первое наблюдение — двор, вопреки расхожим представлениям о нечистоплотности вьетнамцев, выглядит аккуратным и даже уютным. Есть скамеечки, урны, газоны и даже небольшая площадка для бадминтона (а в подвале одного из домов, как нам рассказали — целый спортивный комплекс). Из окон доносятся аппетитные запахи жарящейся пищи, явно национальной.

Много детей, причем в отличие от взрослых, большинство которых, несмотря на проведенные в Украине годы, так и остаются «твоя моя не понимай», маленькие вьетнамцы и вьетнамки говорят и ведут себя точно так же, как их украинские и русские сверстники. «Вот Ван даже вьетнамского почти не знает», — мальчишки кивают в сторону явно смущенного товарища. Оказывается, родители из-за постоянной занятости (значительная часть взрослого вьетнамского населения от зари до зари трудится на «Седьмом километре», хотя есть представители и других профессий, не связанных с торговлей профессий, например, программисты и врачи) стараются нанимать для своих чад нянек и гувернанток из местного населения. Кроме того, дети учатся в обычных украинских школах, окончив которые идут в украинские вузы. Во Вьетнам уезжают единицы.

Как результат, уже во втором поколении община в значительной степени ассимилирована. «Может, оно и к лучшему, жить им легче будет, чем нам, — говорит один из взрослых жителей квартала, предприниматель Хоан. — С другой стороны, наш народ всегда очень трепетно относился к своим традициям. А здесь, в Украине, они разрушаются. Скажем, по всем правилам, после еды младший член семьи должен подать старшему зубочистку, причем двумя руками. Так положено, это знак уважения. А мой сын мне заявил как-то, что не понимает, зачем такую маленькую вещь нужно двумя руками держать. Представляете?!»

Фото А.Кречет

Иногда подобное размывание идентичности приводит к курьезным ситуациям. Как-то раз одна семья решила вернуться с детьми из Одессы в родной Хошимин. Через месяц украинской няне младшего ребенка звонит ее воспитанник: «Мама Надя, я не могу здесь жить! Здесь одни косоглазые, и они все по-непонятному болтают. А еще я борщ хочу!»

АЛТАРЬ В ДОМЕ

Впрочем, совсем от корней одесские вьетнамцы пока еще не оторвались. Например, в квартире Хоана есть небольшой алтарь с рисунками, фото и статуэтками. Хотя формально большинство вьетнамцев или атеисты, или буддисты, или христиане, настоящая их религия – старое доброе язычество с примесями буддизма, даосизма и конфуцианства. У каждого природного явления, у растений и животных, каждой вещи, верят они, есть своя душа, дух. Каждая деревушка имеет собственных небесных покровителей. Особо почитаются предки — от почивших в бозе отцов или дедушек до основателей рода, живших в веке эдак XVI-м. «Сейчас особенно модно у нас стало составлять генеалогические древа, уходящие в глубину веков. Среди диаспоры это не получило распространения, а во Вьетнаме каждый второй уже знает, кем был его средневековый пращур. Я тоже знаю, но вот имени его я вам не назову — это табу», — улыбается Хоан.

Предкам и духам регулярно приносят дары, без этого не обходится ни одно важное начинание. Обычно в роли жертвоприношений выступают продукты питания (на новый год — особый пирог из клейкого риса, гороха и мяса), алкоголь и ксерокопии денег. Кстати, в пантеоне предков у каждого сознательного вьета наличествует и сам основатель социалистического Вьетнама Хо Ши Мин, «дядюшка Хо» («дядюшка» — уважительное обращение к старшему). Ему тоже не забывают подносить дары!

Из праздников одесские вьетнамцы отмечают официозные День независимости (2 сентября) и День победы (над США, 30 апреля), — а также Тэт (лунный новый год) и детский Тэт Чунгхту (праздник середины осени). В последние годы набирает популярность и новый год по солнечному календарю (международный) — Тэт тэй. Правда, у одесских вьетнамцев праздничные торжества проходят без обычного у них на родине размаха, а на Тэт они стараются и вовсе уехать во Вьетнам, поклониться могилам предков.

«Мы люди скромные и не хотим лишний раз напоминать о себе, — говорит бывший руководитель общины, хирург Нгуен Ван Хань. — А то ведь всякое бывает. Помню, вызвали меня на конфликт в одном из общежитий, где жили только приехавшие в Украину наши. Они решили приготовить себе ужин — забить козла. Купили его, привязали во дворе к колышку и начали, как делают во Вьетнаме, гонять, избивая палкой. Считается, что если убить козла, когда он совсем обессилел, мясо будет вкуснее. Но соседи вызвали милицию — мол, жестокое обращение с животным, тем более, что орал тот козлик страшно. И были, вне всякого сомнения, правы, ведь со своим уставом, как вы говорите, в чужой монастырь не приходят. Пришлось мне разруливать ситуацию, извиняясь перед украинцами и объясняя вьетнамцам, что так делать нельзя».

ДОКТОР ХАНЬ: УЧИЛ РУССКИЙ ПО ПУШКИНУ И ЕСЕНИНУ

Как уже отмечалось, далеко не все вьетнамцы торгуют на «Седьмом». Уроженец северной провинции Тханьхоа Нгуен Ван Хань, к примеру, трудится заведующим хирургическим отделением в областном противотуберкулезном диспансере. Он — заслуженный врач Украины!

Медик. В Украине — с 1978-го, но гражданство получил недавно. Фото О.Константинова

Доктору Хань 50 лет. Окончив школу, поступил в Ханойский мединститут, где в 1978-м году его отобрали для обучения в Советском Союзе. «Тогда никого не спрашивали. Вызывали к ректору, где объявляли — ты поедешь за границу. Мне выпала честь попасть в Одессу», — вспоминает хирург.

После голодающего послевоенного Вьетнама СССР показался ему раем земным, хотя были и моменты разочарования: «Мы же думали, что у вас, у линсо (советских людей, — Авт.), уже коммунизм наступил, а в нашей комнате в общежитии было окно разбитое, стоял собачий холод. Это как-то не вязалось с нашими иллюзиями о всеобщем благоденствии. Но потом мы поняли, что главное ваше богатство — люди, доброжелательные и честные».

Доктор Хань прекрасно говорит по-русски, практически без акцента, знает многие, обычно непонятные для иностранцев идиомы: «Я еще во Вьетнаме увлекся русской литературой, читал ее в переводе, особенно полюбил Пушкина и Есенина. Потом, когда попал в Союз и уже учил русский, мне было проще, чем другим: я просто перечитывал на русском вашу классику, уже зная ее содержание».

Диплом Одесского медина он получил в 1985-м году, потом женился на украинке Елене и принял судьбоносное решение остаться. Даже 1991-й год и его последствия не заставили медика бросить все и вернуться. «Мы, вьетнамцы, верные люди. Украина — моя вторая родина. А разве родину бросают, когда ей трудно? Вот только гражданство мне досталось очень непросто, совсем недавно его получил», — говорит Нгуен Хань.

СОЛДАТЫ ТРЕХ ВОЙН

Основная масса одесских вьетов приехала сюда еще в советское время, по договору между Москвой и Ханоем. И были это в основном только-только демобилизованные вояки, прошедшие Крым, рым и медные трубы. Союзу нужна была дешевая рабочая сила, а Вьетнаму кровь из носу требовалось куда-то деть уволенных из армии здоровых мужиков, чтобы чего не натворили. У нас приезжие трудились на джутовой фабрике, а после развала страны и смерти завода — подались на «Седьмой». Но при этом сохранили выправку и закалу, полученную в трех войнах — с американцами, китайцами и красными кхмерами (последняя бойня, по их словам, была самой страшной — эдакий, простите за каламбур, вьетнамский Вьетнам).

Рассказывают, когда в лихие 90-е в Одессе появилась банда, убивавшая наживы ради вьетнамцев, бывшие солдаты Народной армии и бойцы Вьетконга решили создать отряды самообороны, но руководство общины их вовремя отговорило.

«Я всю войну с янки прожил под землей, в туннелях Ку Чи, это часть «тропы Хо Ши Мина», — вспоминает один из ветеранов. — Мы часто делали вылазки, убивали оккупантов, потом скрывались под землей. А они попасть к нам не могли, потому что входы были очень узкими, рассчитанными на вьетнамца, а не на жирного американского солдата».

«А я воевал на севере с китайцами, это в 1978-м было, — говорит второй старый солдат. — Без вас, без Советского Союза, который пригрозил Пекину, мы бы не справились. Помню, как они волнами на нас шли. Мы одну из пулемета расстреливаем, а за ней вторая, третья, четвертая...»

Именно военные составляют костяк одесской ячейки Компартии Вьетнама — весьма консервативной даже по вьетнамским меркам. «Приезжают функционеры оттуда, удивляются, как истово у нас соблюдается ритуалика, как верят вроде бы старым идеям и заветам. Здесь в партию даже молодых принимают регулярно, хотя во Вьетнаме это не очень модно», — поделился с «Сегодня» пожелавший остаться неназванным член КПВ.

«7 КМ»: МАФИЯ «МЭЙД ИН ЧИНА»

«Седьмой километр» — малая родина для львиной доли выходцев из стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, чьи лотки и контейнеры сосредоточены на так называемой мылке (контейнерная площадка). Но, увы, первый наш визит на толчок закончился ничем: «мылка» была абсолютно пустой. Девственно чистые прилавки и наглухо закрытые контейнеры, ни единого вьетнамца или китайца. Как поведал нам по секрету охранник «семерки», буквально за час до нашего визита на «китайскую улицу» наведались бойцы одного из спецподразделений милиции. Они задержали несколько десятков торговцев и работников, посчитав их нелегалами. Остальные решили перестраховаться и после ухода стражей порядка закрыли торговлю. «Завтра приходите, они вернутся, — сказал разговорчивый «секьюрити». — Даже задержанные. Обычно их отпускают за 50—100 баксов. Главное — не сопротивляться. Помню, несколько лет назад, во время такого же рейда, какая-то китаянка вырвалась и убежала. Ее догнали, скрутили и бросили на пол автобуса, где перевозили задержанных. И заставили других стоять на ней. Это у ментов называется «подстилка». Большее ее никто не видел».

На следующий день жизнь на «мылке», как и обещал охранник, закипела. Переполненные прилавки пестрят изобилием различного ширпотреба. У китайцев, кстати, ассортимент намного разнообразнее, чем у вьетнамцев: они продают все, что клепают их соотечественники в далекой КНР, — от тапочек до электроники. Вьеты же реализуют в основном продукцию легкой промышленности да подрабатывают незаконным обменом валют. В эту часть «семерки» стоит сходить, даже если вы не собираетесь обновить гардероб изделиями «мэйд ин Чина». Экзотика стартует часов в 11 утра — вьетнамские женщины в характерных соломенных шляпах как раз начинают готовить для своих семей нехитрый обед из выловленной накануне в Хад-жибейском лимане рыбки (для вьетнамцев рыбалка — это не развлечение, а способ прокормить семью) и свежей зелени, сорванной на окрестных полях. Причем в пищу идут вроде бы несъедобные стебли и листья рапса и кабачка, что приводит в шок даже китайцев. «Но я никогда не показываю своего удивления — это неприлично, — говорит уроженец провинции Хубэй Линь. — Люди ведь разные бывают. Меня вот, например, в Украине до сих пор удивляют люди, стреляющие сигареты прямо на улицах. У нас так делают только бездомные».

Не обошлась экскурсия и без знакомства с представителями «триады»: Мы как раз пытались уговорить группу китайских предпринимателей попозировать для фото. Они сначала отшучивались, а потом замерли в ужасе. Обернувшись, мы поняли почему. Вдоль рядов вальяжно шествовал удивительной толщины человек. Он останавливался у каждого лотка и, перекинувшись словом-другим с хозяевами, принимал от них купюры по 100—200 грн. — очевидно, дань. «Большой человек, всех знает, с директором рынка и начальником милиции водку пьет, — шепнул нам один из торговцев. — При нем никого не расспрашивай, проблемы будут». К счастью, «бригадир» нас не заметил. После его ухода предприниматели стали откровеннее, сообщив, что мафия опекает в основном нелегалов, хотя уплата «налога» не гарантирует защиты от милиции. А если ты чист перед украинским законом и не показываешь свой страх перед рэкетирами, то тебя не тронут. «Вообще, в последнее время они спокойнее стали. Татуировки вывели с драконами, с милицией подружились. И с вашими бандитами тоже дружат. Никого не бьют, все происходит тихо и по согласию», — заверили нас китайцы.

РАБЫ НА ЧУЖБИНЕ: ДАНЬ И ПОБОИ

По данным правоохранителей, постоянно в Одессе проживают и работают от 15 до 20 тыс. китайцев и до 5 тыс. вьетнамцев. Половина из них — нелегалы, переправка которых — разветвленный бизнес. В каждой административной единице Китая и Вьетнама есть человек, готовый «помочь» с переправкой. Денег он, как правило, не берет — мол, на новом месте отработаете «долг». При этом сумма заранее не оговаривается, и в результате мигранты, прибыв в точку назначения, узнают, что должны несколько тысяч долларов. Они въезжают в Украину в основном по частным и деловым визам (приглашения поступают от фиктивных фирм). Здесь они попадают в настоящее рабство: у них отбирают документы, селят в съемных квартирах по 10—20 человек или прямо на рынке, в контейнере, и эксплуатируют, пока долг не будет погашен. «Я трудился по 13—14 часов в сутки — как грузчик и продавец зарабатывая с напарником по $400 в месяц из них треть надо было отдавать хозяину, — вспоминает бывший невольник Ван. — За малейшую провинность нас штрафовали и даже били. Себе на еду я оставлял $50. Остальное отправлял домой жене». Впрочем, даже после погашения долга зависимость не пропадает, ведь появляется необходимость обрести легальный статус. Вариантов несколько: или платить регулярную дань все тем же посредникам, которые, используя свои связи в ОВИРе, продлевают клиенту визу; или скопить сумму побольше для оформления вида на жительство. Самые востребованные схемы для этого — опекунство над одинокими стариками или брак. Их предпочитают оформлять в райцентрах и селах области — там контроля меньше. Естественно, и опекунство, и брак — липовые. Иногда «опекуемые» и супруги экс-граждан КНР и СРВ даже не догадываются о своем счастье.

ТЕНОР БИ БО: «В КИТАЕ Я БУДУ ПОЛУЧАТЬ $10 тыс.»

Улыбчивый смуглый парень родом из южнокитайского города Гуанчжоу. Русским владеет плохо, чего заметно стесняется. Но на сцене стеснительность 34-летнего Джана Би Бо куда-то пропадает, и он без сучка и задоринки выдает сложнейшие арии из «Паяцов» и «Травиаты». Тенор, причем тенор отличный, если верить специалистам. Ученик покойного Огренича, недавно он защитил кандидатскую в Одесской консерватории. За плечами Би Бо — годичная работа по контракту в Оперном, четыре победы на международных конкурсах...

Сейчас он регулярно радует слух посетителей Городского сада — выступает там каждую субботу-воскресенье.

«Наше государство уделяет много внимания развитию культуры и искусства: мы хотим быть первыми во всем, — с гордостью говорит китаец. — Поэтому лучших из лучших отправляют учиться за границей, прежде всего в Россию и Украину. Впрочем, скоро этого не будет — уже подросло новое поколение педагогов в самом Китае. Да и многие украинские мастера перебрались туда».

Сам он тоже скоро намерен вернуться в родной город, где ему предложили место солиста в строящемся там грандиозном оперном театре. «Я бы, может, и остался, но на те 1000 грн, что предлагают ваши театры, прожить, увы, нельзя. В КНР я буду получать $10 тысяч».