«Самостийнисть» за последние 20 лет пронеслась по селам, как серпом… Новые Беляры больше напоминают развалины после нашествия варваров. Новая Ольшанка стала поставщицей дешевой рабочей силы в Одессу. Ново-Николаевка превращается в вымирающий населенный пункт. Ново-Кубанка представляет собой «период полураспада». Более других «повезло» Ново-Дофиновке. «Повезло» — потому что, хотя и не производит впечатления умирающего, но благополучие ее покинуло, а работы нет.

Юрий показывает: «Там была церковь, там — небольшая фарфоровая фабрика, а вот до той лесопосадки тянулись улицы села». Я немного шалею: «Улицы? Это, — в какие же годы?». Оказывается, совсем недавно…

Постановлением №1158 от 19.09.2007 Кабмин утвердил Государственную целевую программу развития украинского села на период до 2015 года. Толку от этого документа — ни на грош. Более того, ситуация в сельской местности стала ухудшаться еще более высокими темпами.

На днях мне позвонил одноклассник, несколько лет тому назад эмигрировавший на Запад и ныне проживающий в Германии. Он разыскивает малую родину своего деда, который был уроженцем села Ней-Мангейм Коминтерновского района. По данным школьного друга, это село располагалось в 35 километрах северо-восточнее Одессы.

Просьба состояла в том, чтобы найти это село, побеседовать со старожилами: может, кто-то помнит бывшего односельчанина? Затем планировался приезд большого семейства из Гамбурга, чтобы поклониться земле, которая когда-то дала приют их, ныне уже покойному, предку.

Я неплохо знаю Коминтерновский район. Поэтому прикинул, что, судя по расстоянию от областного центра гипотетического Ней-Мангейма, речь может идти либо о селе Новое Селище (в районе более известного под названием Новый Побут) Каирского сельсовета, либо о селе Новое Кремидовского сельсовета. Впрочем, нельзя сбрасывать со счетов и другие населенные пункты района, названия которых начинаются со слова «Новый» (логично предположить, что в современном названии села сохранилась, переведенная с немецкого, приставка «Ней»). А их на Коминтерновщине немало: Нов. Беляры, Нов. Дофиновка, Нов. Ольшанка, Нов. Селище, Новое, Новокубанка, Новониколаевка.

Начать решил с Нового Побута, хотя два года назад, готовя материал для нашей газеты по умирающим деревням, побывал здесь, и «немецких следов» не заметил. Но надо проверить все варианты. Поэтому выезжаю сначала в это село, так заманчиво обещавшее своим жителям «новый быт».

Если выехать из пгт. Коминтерновское в противоположную от областного центра сторону, то через какой-нибудь десяток километров дорожный знак укажет на второстепенную дорогу слева. И, через три километра вполне сносной насыпной дороги, передо мной, как и два года назад, открылась «панорама», которую крайне сложно идентифицировать с местом, где могут жить люди. Шеренги полуразваленных и полностью разваленных хат, джунгли бурьянов феноменальных размеров кое-где оживляются немногочисленными, и, судя по всему, обитаемыми строениями.

Стоит вспомнить, что в начале девяностых годов в селе размещалась бригада вполне благополучного колхоза «Украина», работала ферма, имелась сельхозтехника. Но самое главное — была работа. За годы независимости жители села тихо смирились и с отсутствием в селе медпомощи, и с закрытым коопторговским магазином, и с разрушенным клубом. О почте и говорить нечего. Малочисленные пенсионеры (их в селе человек десять), пока есть силы, регулярно ездят в «столицу» района, в банки, для получения нищенского пособия по возрасту.

* * *

…В этом селе я не был два года. И, честно говоря, произошедшие перемены особого оптимизма не вызывают. Разговариваю со своим знакомым, бывшим депутатом сельского совета Николаем Притулой, бывшим электриком, ныне пенсионером. Он с радостью сообщает, что в селе, наконец-то, появилась вода. Как же надо было ограничивать на протяжении многих лет наших селян в элементарных удобствах, предоставленных цивилизацией лет этак 100‑150 назад, чтобы сейчас они смирились и довольствовались существованием на грани возможного, а появление в водопроводе воды после многих лет искусственной «засухи» воспринималось как огромное достижение?! Стоит ли удивляться, что в селе остались жить, по подсчетам моего собеседника, около пятидесяти человек?

Как мне удалось выяснить у старожилов, село Новое Селище выросло в 1923 году на месте бывшего Царского Села, заложенного в начале XIX века помещиком Куросом — бывшим адъютантом Александра Суворова

Я мысленно перекрестился, убедившись, что немецкой колонии в Новом Побуте, во всяком случае, в обозримом столетнем прошлом, точно не было. Привозить сюда побежденных в годы последней войны немцев было бы крайне неосмотрительно. А уж имидж Украины, стремительно пытающейся реализовать свой «европейский выбор», пострадал бы точно.

Что касается других коминтерновских сел, так сказать, «Новых», то «самостийнисть» за последние 20 лет пронеслась по ним, как серпом…

Новые Беляры, до сих пор гордо именующиеся поселком городского типа, больше напоминают развалины села, подвергшегося нашествию варваров. Приказала долго жить и неплохая местная больница.

Новая Ольшанка, после развала местного крепкого хозяйства «Дружба», стала поставщицей дешевой рабочей силы в Одессу. Добраться в село со стороны райцентра, ввиду, мягко говоря, плохой дороги, крайне затруднительно.

Ново-Николаевка, расставшись за годы независимости со своей крупной птицефабрикой, медленно, но неуклонно из зажиточного прежде села превращается в вымирающий населенный пункт с огромным размером скрытой безработицы.

Ново-Кубанка, «отпочковавшись» когда-то от рядом расположенной Кубанки, страдает проблемами «метрополии» и представляет собой, так сказать, «период полураспада». Крупное сельхозпредприятие распалось на несколько фермерских хозяйств, работы нет.

Более других «повезло» Ново-Дофиновке. «Повезло» пишу в кавычках, потому что, хоть приморское село, в силу своего курортного расположения, и не производит впечатления умирающего, но коренным жителям от этого не легче. Распалось крупное КСП «Дофиновское», после исчезновения рыбколхоза «Черноморец» приказала долго жить и работавшая в его составе новодофиновская бригада рыбаков.

Но, как бы там ни было, связавшись со своими знакомыми, я выяснил, что ни одно из этих сел не называлось прежде Ней-Мангеймом. Поэтому, не откладывая на потом, на следующий же день проверяю оставшийся «немецкий след».

Рано утром отправился в путь по дороге Коминтерновское-Кремидовка. В селе Благодатное (кстати, как выяснилось позже, тоже немецкая колония с названием Миттельсдорф) увидел новенький дорожный указатель — «село Новое — 4 км». Сворачиваю направо, и по довольно неплохой дороге подъезжаю к туннелю под железнодорожной веткой. Метров 30 сплошной темноты, и после него дорога вконец испортилась, но твердое покрытие, в основном, сохранилось. Было заметно, что машины на этой, мягко говоря, «трассе», — нередкие гости. Я, честно говоря, преисполнился оптимизма.

Но села все нет, и нет. Наконец, вижу вдали одинокий дом. Услышав звук мотора и собачий лай, из него выходит молодая миловидная женщина. На мой вопрос с улыбкой подтверждает: «Да, это село Новое». Недоуменно оглядываюсь: в пределах видимости нет ни одного дома, кроме того, у которого я припарковался…

Знакомимся. Женщину зовут Анна. С мужем и тремя детьми мал-мала меньше, они уже около десяти лет являются единственными жителями села Новое. Сама Анна поселилась в Новом после замужества, но муж ее родом из этого села, и она от него слышала, что здесь, действительно, было немецкое поселение.

Женщина зовет из дома брата мужа, приехавшего в гости. Юрий Лисайчук подробно рассказывает о селе. Оно действительно называлось раньше Ней-Мангеймом. Основано еще до революции (позже я уточнил, что официальной датой рождения Ней-Мангейма считается 1910 год) немцами из более старой колонии Мангейма. Было в селе порядка 200 жителей (по данным 1943 года-197 человек).

Юрий показывает: «Там была церковь, там — небольшая фарфоровая фабрика, а вот до той лесопосадки тянулись улицы села». Я немного шалею: «Улицы? Это, — в какие же годы?». Ю. Лисайчук продолжает: «О многом нам рассказывали покойный дед, Алексей Арсентьевич — последний старожил села, и наша бабушка. Но уже на нашей памяти, в советские времена, здесь были и животноводческие фермы, и крепкие крестьянские хозяйства. Сейчас мой брат с женой и детьми — последние жители Нового, прежнего Ней-Мангейма. А, ведь, лет 20‑30 назад здесь жило не меньше ста человек».

Обращаю внимание на то, что, несмотря на проходящую рядом высоковольтную ЛЭП, к дому электрические провода не подведены. Хозяйка разводит руками: «Лет десять назад приехали электрики, и, несмотря на то, что в селе еще жили несколько семей, сняли трансформатор (позже я выяснил, что да, действительно, в 2001 году работники Коминтерновского РЭС, «в целях экономии и оптимизации энергоснабжения населения» демонтировали понижающий трансформатор, избавив село от последних признаков цивилизованности). С тех пор и живем без электричества. Вся надежда на аккумулятор, с ним и маленький телевизор иногда посмотреть можно. В общем, ничего страшного, жить можно».

Я убедился: последние из мангеймцев — непреклонные оптимисты, на судьбу не жалуются. Глава семьи работает водителем у фермера, поля которого окружают с. Новое. На Анне — забота о 6‑летней Любе, 4‑летней Оле, годовалом Владике. Да и хозяйство у них немалое: коровы, утки, куры. Плюс огород. Спрашиваю, где же продают молочное, ведь, коров то две? Хозяйка опять смеется: «Да кому ж тут продашь? До ближайших сел Благодатного и Благоево — 4‑5 километров. Автобус, как вы уже, наверное, заметили, у нас не ходит. Да и семья большая — пять человек. Детям в еде не отказываем, и молоко, и сметана, и мясо, яйца — все свое».

Оля и Владик, действительно, дай им бог здоровья, выглядят отменно. А где же старшая, 6‑летняя Люба? Анна напомнила мне, что сегодня -1 сентября и девочку в первый раз отвезли в школу соседнего села Благоево. Возят пока на мотоцикле. А как быть в распутицу или зимой, будут думать.

Уезжаю из Нового с тяжелым чувством. За каких-нибудь 20 лет процветавшее когда-то столетнее село прошло скорбный путь до полного исчезновения (впрочем, по результатам переписи 2001 года в Новом не зарегистрирован ни один житель!).

И последнее. Ныне в сельской местности в Украине живут 14296587 человек — более 30 процентов населения страны. За годы независимости Украины количество сельских жителей сократилось на 1,75 миллиона человек. Учитывая, что в настоящее время в селах насчитывается 2,2 миллиона пенсионеров, можно утверждать, что село и дальше будет умирать. Свыше 7 тысяч украинских сел (25 процентов от их общего количества!) отнесены к деградирующим, 135 сельских районов — зоны демографического кризиса. Постановлением №1158 от19.09.2007 Кабмин утвердил Государственную целевую программу развития украинского села на период до 2015 года. Толку от этого документа — ни на грош. Более того, ситуация в сельской местности стала ухудшаться еще более высокими темпами.

К сожалению, новые национальные сельские реформы — «оптимизация» в сферах образования и здравоохранения — судя по всему, вымоют из деревень последние сельские школы и больницы, после чего снимутся с насиженных мест и переселятся на съемные городские квартиры последние оставшиеся трудоспособные семьи. Ну, а что до предстоящего введения «рынка земли», то рынок, надо полагать, и впрямь появится. Уже без людей. Или для того, чтобы люди там не появились…

Впрочем, эти мысли я оставил при себе, а однокласснику сообщил только, что родную деревню его деда нашел. Хочет — пусть приезжает и сам посмотрит. Потому что в самом деле «есть на что посмотреть»…