Как только в Польше кто-то пытается заикнуться на тему нормализации польско-русских отношений, и об отказе рассматривать Украину как средство для ослабления России, тут же поднимается «патриотический вой». И никто при этом не вопиет о том, что политической самостоятельности у Польши нет. Вассал не может быть сюзереном. А Польша — слишком откровенный вассал США.

Известный польский историк, востоковед Ежи Таргальский, пишущий в прессе под псевдонимом Юзеф Дарский, накануне опубликовал в «Газете Польска» статью под заголовком «Любовь к протекторату». В ней он подверг примитивному критиканству высказывания своего соотечественника Лешека Сыкульского, директора Института геополитики в Ченстохове, который не раз был гостем нашей газеты.

Е. Таргальского не устраивают выдвигаемые Л. Сыкульским идеи ровных и сбалансированных отношений по линии Берлин — Варшава — Москва. Не устраивают потому, что Е. Таргальский — человек из лагеря национал-клерикальной партии погибшего президента Польши Леха Качинского «Партия и справедливость», во всем ориентированной на США, а «Газета Польска» является печатным органом, приближенным к людям Качинского.

В интервью ряду польских и российских изданий Л. Сыкульский озвучил во многом революционную идею создания т. н. Калининградского треугольника — территории дружбы и партнерства трех государств — Германии, Польши и России. Так, в интервью калининградскому ИА NewsBalt он заявил, что «Калининград — очень хорошее место для начала нового распределения «соседской истории». Город — символ, в прошлом находившийся во владении каждой из трех стран, может стать превосходным символом примирения трех народов: польского, немецкого и русского.

Польша должна идти дорогой примирения с соседями, по образцу франко-германского и немецко-русского примирения. «Калининградский треугольник» должен стать форумом сотрудничества, началом нового этапа строения регионального партнерства. Польша, Германия и Россия должны стремиться к сформированию Калининградской зоны безопасности, регионального дипломатическо-военного форума, основными задачами которого должны стать: вырабатывание обстоятельных решений в сфере трансграничного сотрудничества, антитеррористической профилактики, силовой безопасности. Эти достижения в дальнейшем смогут также давать прибыль в процессе интеграции ЕС и Евразийского Союза.

Идея очень свежая. На публичном форуме ее обсуждают всего несколько месяцев. Пока ее не принимает большинство политических кругов Польши. Но в новом парламенте сидят сторонники этой концепции, также в академических кругах она набирает популярность. Во время последнего съезда польских геополитиков (20‑21 октября 2011 года), который проходил в Академии морского флота в Гдыни, основными вопросами дебатов стали идеи «Калининградского треугольника», Калининградской зоны безопасности и проект интеграции нашего континента от Лиссабона до Владивостока.

Варшава ведет политику проатлантическую, направленную на четкие связи со США. Атлантический путь развития польской восточной политикой базируется на концепции «прометейской» политики («разрезание страны вдоль национальных швов»), которая направлена против России. Она еще усилена в последнее время «Восточным партнерством». Надо понимать, что много польских политиков, а также польских СМИ постоянно указывают либо на «российскую угрозу», либо на «угрозу немецкую». В Польше панконтинентальную интеграцию критикуют из-за нежелания сотрудничать с Россией, отношение к которой явилось результатом польской исторической политики.

«Наша среда — это, прежде всего, молодое поколение, — говорит Л. Сыкульский. — Мы не согласны с таким направлением польской внешней политики, реализацией американских интересов в Европе, исполнением роли «троянского осла» США, управлением исторической политики, наставленной против наших соседей. Мы намереваемся изменить главный вектор польской внешней политики с атлантического на континентальный. Я глубоко убежден, что близкое сотрудничество между нашими народами возможно, а Калининград как символ, а также как место для реальной кооперации подходит к этому процессу».

Но «Калининградский треугольник» означал бы нивелировку авторитета «Веймарского треугольника», который появился в 1991 году, когда Франция и объединенная Германия перестроили свою политику на постсоветском пространстве. С распадом СССР постсоциалистическая Европа превратилась в зону непосредственных геополитических интересов Берлина и Парижа. Привлечение Польши — одной из самых крупных по численности населения и территории стран «новой Европы» — в качестве «третьего угла», диктовалось тем, что немцы и французы стремились держать поляков в рамках диалога, осуществляя мягкий контроль над внешней политикой Варшавы. Но сегодня французский президент Николя Саркози — ставленник США. И нетрудно предугадать, что при таком раскладе сил внутренне наполнение «Веймарского треугольника» во многом будет иметь проамериканский смысл. Если же Германия и Польша сольются в единый политико-экономический механизм, да еще и привлекут туда Россию, Парижу придется куковать на задворках самому, и снова преданно поглядывать в сторону Вашингтона. Этого и боятся те, кто выступает против польско-германского и польско-российского сотрудничества.

Но контраргументы Е. Таргальского больше похожи на неумное ерничанье, чем на взвешенные доводы. Идея Л. Сыкульского о необходимости либерализации визового режима в рамках «Калининградского треугольника» — это, оказывается, угроза наплыва русской мафии (как будто заграничная виза представляет проблему для настоящего мафиози!). Призывы к облегчению инвестиционного климата для европейских и российских партнеров — это, оказывается, позволит Москве контролировать ключевые отрасли производства (а почему контролером будет именно Москва, а не Берлин?). Тесное сотрудничество трех стран в области ВПК — это для Е. Таргальского возврат Войска Польского к советской матери (а почему не к немецкой, если ВПК Германии будет участвовать здесь на равных?).

Л. Сыкульский призывает прекратить ненужные препирательства с Москвой по всякому поводу и без повода, прекратить подстрекательство украинских и белорусских политиков против России, и стать адвокатом идеи безвизового движения между ЕС и Евразийским союзом. Но Е. Таргальского это идея пугает — Шенгенская зона аж до Китая!

Л. Сыкульский предлагает создать транспортную артерию Берлин — Варшава — Минск — Москва и Берлин — Калининград — Петербург. Казалось бы, что в этом плохого? Инфраструктурная интеграция привела бы к интеграции экономической и политической, в разы повысила бы эффективность транспортного сообщения между тремя державами. Но Е. Таргальскому лучше, чтобы из Польши в Россию вообще дорог не было, потому как на практике это привело бы к разрыву Польши между двумя экстерриториальными коридорами.

Е. Таргальский отбрасывает любые предложения о целесообразности польско-российского или российско-европейского примирения. С едкими словами набрасывается он даже на геополитиков по ту сторону Одера, выражавших мысли, схожие с мыслями Л. Сыкульского: «О протекторате уже писал в 2002 и 2004 годах Анри де Гросувэр, сын Франсуа, убитого («самоубийство») в 1994 г. промышленника и советника президента Миттерана. Гросувэр — глава Ассоциации Париж — Берлин — Москва. Он хотел бы к немецко-русскому тандему подключить и Францию, да только Франция с Россией не граничит, хотя ее Лазурным берегом и управляет русская мафия (бывший КГБ). Так что речь идет об упрощении ей жизни. Гросувэр говорит, что ЕС должен создать с РФ тесный союз, чтобы избежать ее вовлечения в сферу влияния Соединенных Штатов. Россия, видите ли, идеальный энергетический партнер (нефть, газ, атомные технологии), а немецкая, российская и французская экономики, торговые системы и человеческий потенциал дополняют друг друга (автор забыл упомянуть о комплиментарности мафии КГБ). И новая Европа должна раскинуться от Бреста во Франции до Владивостока между двух океанов — Атлантическим и Тихим. Транспортный коридор должен был бы раскинуться от Бреста до Москвы. Гросувэр не случайно пишет, что у Европы два плеча: Западная Европа и Россия. Это не верхоглядство, просто автор полагает, что Польша и Центральная Европа должны подпасть под протекторат Германии. К сожалению, он не пишет, от каких же рубежей начинается зона российского протектората (от Вислы или Буга). Для зоны французского влияния он приберег страны Бенилюкса, романские государства и Северную Африку. Сыкульский прочел французского геополитика, и на манер Франции решил подключить сюда Польшу».

Оказывается, полякам лучше с Берлином и Москвой не дружить, потому что они не могут быть партнерами этих государств, а, самое большее, могут «попасть под их протекторат, как предлагали Науманн, а позже и Хаусхофер в проекте Средней Европы в 1915 году. И это был бы протекторат, разрываемый борьбой за влияние между партией русской и прусской, но всегда — против патриотического движения Польши».

Но ведь Польша и без России и Германии находится под протекторатом. Под протекторатом США. И если Е. Таргальскому дорога именно свобода, как абсолютная ценность, тогда такие же гневные рулады он должен издавать в адрес американских солдат, расквартированных сегодня в Польше. Это ли не протекторат? Да, Варшаве было тяжело проводить свою политику в окружении сильных государств — таких как Франция, Германия, Российская Империя и Австрия. Поэтому Варшава всегда искала себе дополнительный «костыль». В XIX в. им был Париж. В XX в. на роль «костыля» примеряли то Берлин, то Москву. В XXI в. этим «костылем» уже является Вашингтон. На Вашингтон же уповает и польская оппозиция в лице приверженцев партии «Право и справедливость», которая борется за власть в стране с более взвешенной командой премьера Дональда Туска и его партии «Гражданская платформа». Это не значит, что в команде премьера нет сторонников безоглядной вражды с Москвой, но таковых там меньше, чем в окружении Ярослава Качинского, который продолжает курс своего покойного брата-президента.

Сам Л. Сыкульский в беседе с журналистами ИА NewsBalt так описал эту ситуацию:

«Вашингтон по-прежнему заявляет о размещении ПРО в странах, так называемой «Новой Европы», даже на Украине. ПРО с военной точки зрения — абсурд. При ее развитии сначала окажутся американские военные базы в Центральной Европе. А какое вооружение будет на этих базах — ракеты «Patriot» или другое, наступательное или оборонительное — это уже вопрос будущего. Под лозунгом демократии или борьбы с терроризмом наступает новый «крестовый поход» против разных стран. Такой силовой способ решения глобальных проблем — это инициирование новой мировой войны. Американская дипломатия с начала девяностых годов умело борется за умы польской элиты. Как сказал Юзеф Пилсудский: «Искусство управления поляками основывается на пробуждении соответствующих настроений». Суть вышеперечисленных слов хорошо уяснили американские «солдаты сетевой войны», как, например, Джордж Фридман. Они рисуют образ «супердержавы на Висле», который хотя и мил для польских ушей, но абсолютно нереальный и вредный. Недавно один из варшавских мозговых центров опубликовал исследовательскую программу, которая «показывает», что Польша является 22‑й мировой державой (смех). Без комментариев.

Польская теория международных отношений практически полностью адаптировала язык и методологию американской науки. Результатом является создание среди элит в Варшаве своеобразной «ментальной карты», на которой Россия рассматривается как враг, США как друг, а Украина как поле борьбы с Москвой. Идея «Междуморья» и прометейской политики находит отзыв и среди академиков, и среди государственных учреждений. Что касается польской восточной политики, она, по-прежнему, базируется на концепции «прометейской» политики, которая направлена против России. Она еще усилена и «Восточным партнерством». Проблема в том, что восточная политика Варшавы в значительной степени направляется польской разведкой (Агентство разведки), которая тесно сотрудничает с американскими и британскими спецслужбами».

«В Польше существует необходимость глубокой реорганизации силовых министерств, — продолжает Л. Сыкульский. — Прежде всего, спецслужб. Единственный шанс для Польши это — можно сказать — «смена вех». Только ориентация на Германию и Россию является рациональным, геополитическим выбором. Польская политика должна быть увязана с политикой ЕС, т. к. Польша не является островом... Что касается отношений с Украиной, в интересах Польши и ЕС было бы способствовать евразийскому выбору этой страны».

Разве могли не обратить внимания на эти слова сторонники американской гегемонии в Европе?