Решение поставить культуру и искусство на службу ЦРУ было принято сразу, как только эта структура была учреждена в 1947 году. Из-за страха перед прокоммунистическими симпатиями западных интеллектуалов и художников, в недрах ЦРУ был создан специальный пропагандистский отдел, сотрудники которого оказывали влияние на деятельность более чем 800 журналов, газет и общественных организаций. Это было похоже на музыкальную шкатулку: ЦРУшники нажимали кнопку, и слышали по всему миру нужную им мелодию.

Через Конгресс ЦРУ продвигало незаметно свои идеи в среде художников, творивших в жанре абстрактного экспрессионизма. Организовывались выставки, в журналах обсуждались проблемы американского искусства в нужном для ЦРУ ракурсе, но никто, включая самих художников, не был тем, кто действительно задавал нужное направление.

Занял бы абстрактный экспрессионизм господствующее положение в мире искусства без патронажа ЦРУ?.. Посмотрите, где закончилось это искусство — в мраморных коридорах банков, аэропортах, городских зданиях и галереях. Для «рыцарей холодной войны», которые продвигали это искусство, оно было всего лишь торговой маркой, знаком их культуры и системы, которую они хотели распространить везде, где это мело смысл. Им это удалось.

В 1958 году в Париже состоялась выставка «Новая американская живопись» работ Поллока, Мазервелла, де Коонинга и др. Национальная галерея британского искусства в Лондоне тоже хотела принять выставку у себя, но не потянула финансово. В игру включился любитель живописи американский миллионер Юлиус Флейшман и оплатил все расходы. Деньги были не его, а ЦРУ. Их перевели на счета Фарфилдского фонда, президентом которого был Флейшман. Сам фонд был далек от благотворительности. Это была финансовая структура ЦРУ.

Десятилетиями в кругу людей, преданных искусству, об этом говорили как о шутке или выдумке, но теперь все подтвердилось. ЦРУ использовало современное искусство, в том числе, произведения таких художников, как Джексон Поллок, Роберт Мазервелл, Виллем де Коонинг и Марк Ротко, как оружие в холодной войне. ЦРУ вело себя как благодетели эпохи Возрождения (правда, все его действия были засекречены), продвигая работы американских экспрессионистов по всему миру в течение 20 лет.

Это был период 1950‑1960‑х, когда большинство американцев не любили, а то и презирали постмодернистское искусство. Президент Трумэн метко заявил: «Если это — искусство, тогда я — готтентот». Что до самих художников, то многие из них были бывшими коммунистами, которым приходилось очень тяжело в Америке маккартизма (политика преследования лиц коммунистических взглядов, выдвинутая сенатором Маккарти). Такие люди вряд ли могли рассчитывать на поддержку государства.

Но почему их поддерживало ЦРУ? Потому что в пропагандистской войне с СССР это направление объявлялось доказательством креативности, интеллектуальной свободы и культурного превосходства США. Русское искусство, закованное в латы коммунистической идеологии, с ним сравниться не могло.

Неподтвержденная информация о подобной тактике ЦРУ долгое время циркулировала в обществе, но теперь нашла свое подтверждение, впервые за все время, из уст бывших сотрудников ЦРУ. Без ведома самих художников, к новому американскому искусству применялась тактика «длинной привязи», наподобие той, которой придерживались американские спецслужбы, поддерживая журнал «Энкаунтер» Стивена Спендера.

Решение поставить культуру и искусство на службу ЦРУ было принято сразу, как только эта структура была учреждена в 1947 году. Из-за страха перед прокоммунистическими симпатиями западных интеллектуалов и художников, в недрах ЦРУ был создан специальный пропагандистский отдел, сотрудники которого оказывали влияние на деятельность более чем 800 журналов, газет и общественных организаций. Это было похоже на музыкальную шкатулку: ЦРУшники нажимали кнопку, и слышали по всему миру нужную им мелодию.

Следующий шаг был сделан в 1950 году, когда был учрежден Отдел по общественным организациям под начальством Тома Брэйдена. Именно этот отдел субсидировал появление мультипликационной версии произведения Джорджа Оруэлла «Скотный двор», американских джазменов, артистов оперы и международное турне Бостонского симфонического оркестра. Агенты этого отдела проникли на киностудии, в издательства и даже подвизались под видом журналистов-путешественников в знаменитом издательстве «Фодор», специализировавшемся на туристической тематике. И, как мы знаем сегодня, эти же люди продвигали авангардное анархическое направление — абстрактный экспрессионизм.

Сначала были предприняты открытые попытки поддержать американское искусство. В 1947 году. Госдеп профинансировал международное турне выставки «Продвигая американское искусство» с целью опровергнуть бытовавшее в СССР мнение, что Америка — это пустыня без культуры. Но сама выставка вызвала неприятие на родине, что и заставило Трумэна произнести фразу о готтентоте, а одного из американских сенаторов сказать: «Какой же я тупой американец, если мои налоги идут на оплату выставок подобного хлама». Турне было приостановлено.

Перед правительством США встала дилемма. Это филистерство, помноженное на истерические крики сенатора Маккарти, что все, что авангардно и не традиционно, нужно отвергать, очень мешало. Ведь эти слова опровергали теорию о том, что Америка была культурно богатой демократической державой. Те же причины помешали Америке окончательно закрепить сдвиг культурного превосходства из Парижа в Нью-Йорк в 1930‑х. Для разрешения дилеммы привлекли спецов из ЦРУ.

Взаимосвязь между этими событиями не такая уж и странная. Новый отдел был укомплектован выпускниками Йеля и Гарварда, которые в свободное время писали романы и коллекционировали картины. Отдел был этакой гаванью либерализма среди политического мира Маккарти и замашками ФБР при Эдгаре Гувере. Только в ЦРУ интересовались собраниями произведений ленинистов, троцкистов и пьяниц из Нью-йоркской школы поэзии.

Дональд Джеймсон, бывший офицер ЦРУ, впервые нарушил молчание, заявив, что управление рассматривало абстракционистов как политических попутчиков: «Если бы я мог сказать, что абстрактный экспрессионизм выдуман ЦРУ, чтобы посмотреть, что будет твориться завтра в Сохо и Нью-йоркской школе поэзии! Но в реальности мы только узрели разницу в том, что абстрактный экспрессионизм отражал социалистический реализм как надуманную форму искусства, более жесткую и негибкую, чем кажется на первый взгляд. И мы использовали эти моменты во время выставок. Нам помогало то, что Москва жестко отрицала любые формы нетрадиционного искусства. То, что она отрицала, мы поддерживали разными способами».

ЦРУ позаботилось, чтобы о его роли в поддержке авангардистов левых взглядов никому не было известно… Посредником выступал конгресс за свободу культуры, куда входили поэты, историки, интеллектуалы, писатели, художники, курируемые агентами ЦРУ.

ЦРУ выступало как защитник культуры от нападок Москвы и ее союзников на Западе. Конгресс открыл свои представительства в 35 странах и издавал более 24 журналов.

Через Конгресс ЦРУ продвигало незаметно свои идеи в среде художников, творивших в жанре абстрактного экспрессионизма.

Организовывались выставки, в журналах обсуждались проблемы американского искусства в нужном для ЦРУ ракурсе, но никто, включая самих художников, не был тем, кто действительно задавал нужное направление.

На выставки требовалось много денег, поэтому в игру были вовлечены миллионеры и музеи. Один из них — Нельсон Рокфеллер, чья мать была учредительницей Музея современного искусства в Нью-Йорке. Рокфеллер, по его словам, был президентом «мамочкиного музея», и поддерживал абстрактный экспрессионизм, называя это течение «живописью свободного жанра». Его музей заключил с Конгрессом договор о проведении наиболее важных выставок.

Но не только это связывало музей с ЦРУ. Уильям Пэйли, президент компании CBS и «крестный отец» ЦРУ, заседал в музейном Совете по международным программам. Главой был Джон Хэй Уитни, работавший в годы войны в спецслужбах. Том Брэйден, первый директор Отдела по общественным организациям, в 1949 году исполнял обязанности исполнительного секретаря.

Брэйдену уже под 80, он живет в Вулбридже, Вирджиния, а его дом забит картинами экспрессионистов: «Мы хотели объединить писателей, художников, музыкантов, чтобы показать, что Запад и США идут по пути свободы и интеллектуальных достижений, без жестких указаний, что тебе писать, говорить, рисовать и делать, как это было в СССР. Я думаю, наш отдел был одним из самых важных в ЦРУ, и он сыграл огромную роль в холодной войне».

Он подтвердил, что ЦРУ работало тайно, т. к. общественное мнение было против авангардистов: «Было сложно иногда заставить Конгресс делать то, что нам нужно — посылать работы за рубеж, издавать там журналы… Чтобы способствовать открытости, мы были засекречены».

Занял бы абстрактный экспрессионизм господствующее положение в мире искусства без патронажа ЦРУ? Вероятно, да. Неверно так же думать, что если вы смотрите на произведение этого жанра, вы под колпаком у ЦРУ. Но посмотрите, где закончилось это искусство — в мраморных коридорах банков, аэропортах, городских зданиях и галереях. Для «рыцарей холодной войны», которые продвигали это искусство, оно было всего лишь торговой маркой, знаком их культуры и системы, которую они хотели распространить везде, где это мело смысл. Им это удалось.

В 1958 году в Париже состоялась выставка «Новая американская живопись» работ Поллока, Мазервелла, де Коонинга и др. Национальная галерея британского искусства в Лондоне тоже хотела принять выставку у себя, но не потянула финансово. В игру включился любитель живописи американский миллионер Юлиус Флейшман и оплатил все расходы.

Деньги были не его, а ЦРУ. Их перевели на счета Фарфилдского фонда, президентом которого был Флейшман. Сам фонд был далек от благотворительности. Это была финансовая структура ЦРУ.

Без ведома сотрудников Национальной галереи британского искусства, без ведома публики и самих художников, выставку привезли в Лондон на средства американских налогоплательщиков ради сиюминутных политических выгод в холодной войне.

Брэйден, как бывший ЦРУшник, поведал о том, как создаются фонды, подобные Фарфилдскому: «Мы просто приходили к известному богатому человеку, и говорили, что ходим учредить фонд. Мы говорили ему, с какой целью, и гарантировали конфиденциальность. Человек сразу соглашался. Тогда мы заготавливали бланки нового фонда с его именем, и все. Это очень просто».

Юлиусу Флейшману обеспечили хорошенькую должность. Он заседал в Совете по международным программам Музея современного искусства в Нью-Йорке. Как и еще несколько влиятельных лиц, близких к ЦРУ.