Качество управления во всех звеньях социальной структуры является определяющим фактором жизнеспособности государства в целом. Как же нам определиться с качеством управления обществом? Мировая практика показывает, что обобщающим критерием является соотношение доходов и расходов — того, что создается с тем, что потребляется.

Знакомство со статьей народного депутата, первого заместителя председателя Комитета Верховного Совета по вопросам национальной безопасности и обороны Сергея Гриневецкого «Год прошел, как сон пустой: история одного Указа» вызвало двоякое чувство: с одной стороны, удовлетворение от того, что столь серьезные проблемы поднимаются на государственном уровне, с другой, что такие серьезные проблемы преследуют наше общество.

Вопросы, которые поднимает в своей статье С. Гриневецкий, — не личные, не второстепенные, не местечковые. Они — общегосударственные, общенациональные. Речь идет о качестве государственных решений и их исполнении, о том, что непосредственно влияет на формирование социальной и природной среды, ее динамику. В конечном счете, качество управления во всех звеньях социальной структуры является определяющим фактором жизнеспособности государства в целом.

Как же нам определиться с качеством управления обществом? Мировая практика убедительно свидетельствует, что обобщающим критерием качества и направленности динамики общественной системы является соотношение доходов и расходов — того, что создается с тем, что потребляется. Если доходы в определенных границах превышают расходы, то общество имеет возможность обновлять производство, применять новые технологии и снижать нерациональные расходы. Если расходы превышают доходы, то, тем самым, шаг за шагом снижается потенциал развития, и в конечном итоге наступает деградация системы.

Как бы нас ни убеждали заграничные или доморощенные мудрецы в том, что можно жить в долг (так, мол, живут США и ряде других развитых стран), соглашаться на такой сценарий жизнедеятельности пагубно. Строить аналогию по образцу США было бы ошибочно в теоретическом и в практическом плане, и этому есть логическое обоснование. Во-первых, американская экономика на сегодняшний день является самой мощной в мире. Это дает возможность соответствующим структурам США определять ценовую политику в ключевых сферах мирового производства товаров и услуг. Во-вторых, США создали мощнейшую банковскую систему, которая контролирует и направляет финансовые потоки в мире в соответствии с интересами своего транснационального капитала. В-третьих, система экономических отношений в мире опирается на американский доллар. Такое положение позволяет использовать финансовые механизмы при перераспределении доходной и расходной частей произведенного в мире валового продукта. Естественно, такое перераспределение осуществляется в первую очередь с учетом интересов американцев.

И все же, несмотря на столь существенные экономические и финансовые преимущества, американской экономике не удалось избежать нынешнего экономического кризиса, выход из которого, по мнению многих экспертов, предвидится достаточной трудным. Перед угрозой экономических потрясений и даже распада оказалось самое мощное политико-экономическое объединение Западной Европы — Европейский Союз.

Все это убедительно доказывает: общество без соизмерения расходов и доходов обречено на неминуемый крах. Столь серьезная угроза в значительной мере касается и Украины. Ведь не может быть жизнедеятельным такое государство, где строительство будь-то стадиона, атомного реактора или корвета ВМС обходится обществу в полтора-два раза дороже, чем во всем мире.

Показательна в этом отношении ситуация со строительством корветов. Семь лет назад Кабинет Министров Украины принял решение о развертывании национальной программы строительства ВМС. Это решение ввиду политических и экономических причин длительное время затягивалось, а потом и вовсе было приостановлено. В мае прошлого года программа получила новый импульс. Такому повороту событий можно было бы только порадоваться, если бы не целый ряд «но».

До «оживления» программы продекларированная стоимость корвета исчислялась суммой 250‑270 млн. долларов. Как только ситуация с приостановкой строительства стала размораживаться, всплыла новая обескураживающая цифра — 507 млн. долларов — величина, соизмеримая с четвертью годового бюджета на оборону. Может действительно этот проект обосновано дорогостоящий, и нет оснований для беспокойства?

Чтобы ответить на этот вопрос, обратимся к сравнительному анализу. Так, близкие нам по технологическому, техническому и кадровому состоянию российские судоверфи аналогичный проект (корвет «Стерегущий») оценивали в 180 млн. долларов. Корабль не прибрежной, а океанской зоны — фрегат проекта 1135.6, имеющий тактико-технические данные, значительно превышающие возможности корвета — российская судостроительная компания «Янтарь» построила для Индии (не для себя, а на продажу, следовательно, дороже) за сумму, соизмеримую продекларированной стоимости нашего проекта.

Странности в определении стоимости строительства национального корвета подчеркивает также его сравнение с аналогичными мировыми образцами. К примеру, англичане в прошлом году завершили строительство для Омана трех корветов «Khareef» стоимостью 252 млн. долл. каждый. Турецкая программа переоснащения флота, которая успешно реализуется, предусматривает постройку корветов типа «Milgem» (260 млн. долл. за боевую единицу). Самым «дорогостоящим» в Западной Европе считают немецкий корвет «Мeko A-100 (300 млн. дол.). Объяснение в расхождении цен в 40 млн. долл., по мнению специалистов, заключается в том, что при реализации немецкого проекта использовались последние достижения науки и техники — такие, как применение технологии «стелс» и оснащение корабля комплексными новейшими системами разведки, ведения боя и жизнеобеспечения.

Единственное государство, которое позволило себе аналогичную с украинцами роскошь — США. Американцы имели намерение реализовать проект создания корабля будущего. Однако Конгресс США счел затраты в 500 млн. долларов за боевую единицу непомерно высокими, и дальнейшее строительство корветов класса LCS (Littoral Combat Ship) было приостановлено. В соответствии с этим ВМС США отказались от продолжения строительства двух из четырех корветов «демонстрационной партии».

Для понимания соответствия финансовых возможностей и экономного расходования имеющихся средств отметим, что американский военный бюджет в 2011 году перевалил рубеж в 700 млрд. долл. В тоже время, вся доходная часть украинского бюджета в 2011 году составила порядка 40,249 млрд. долл., а расходы на оборону — 1.7 млрд. долл. Соотношение 700: 1.7, возможно, о чем-то говорит…

Второе «но» касается сроков выполнения заказа. Обычно срок строительства кораблей такого класса не превышает двух лет. Упомянутый оманский контракт англичане выполнили в установленные строки. Первый корабль был спущен на воду через два года. Последующие два судна сошли со стапелей через год после их закладки. Украинский первенец по заявлениям ответственных лиц, в лучшем случае будет готов только через четыре года — в два раза дольше строительства первенца оманской серии и в четыре раза дольше строительства последующих кораблей этой серии.

В оправдание подобных странностей приводится аргумент «спасения судостроительной отрасли». Можно принять столь серьезный аргумент. Однако и здесь вариант целостного решения проблемы выбран далеко не лучший. По мнению многих специалистов, техническое и технологическое состояние главного предприятия, выполняющего заказ, мягко говоря, оставляет желать лучшего. В таких условиях построить современный корабль будет чрезвычайно сложно. Следовательно, предприятию, не то, чтобы строить, а чтобы выжить и строить, настоятельно необходимо осуществить свое техническое переоснащение, освоить новую технологию, решить задачи качественного кадрового обеспечения во всех звеньях производства. Турция аналогичные проблемы решила, войдя в кооперацию с немецкими судостроительными фирмами. Помощь немецкой стороны позволила решить весь комплекс задач и накопить такой опыт, который дал возможность создать свой проект корвета. Обновленные производственные мощности национальной судостроительной индустрии сегодня позволяют Турции строить военные суда не только для себя, но и для других государств, в частности, для Пакистана. Вероятно, такой путь был бы более логичным и менее затратным и для Украины.

Третье «но» касается перспектив. Военное дело развивается семимильными шагами. И к окончанию нашей «корветной программы» (а это случится в лучшем случае через 16 лет), четыре корвета вряд ли решат вопрос обеспечения необходимой обороноспособности. Следовательно, уже сегодня стоит задуматься об эффективности предпринимаемых шагов. Если посмотреть на мировые тенденции, то нетрудно заметить, что многие крупные государства в решении вопросов обороноспособности делают ставку на развитие средств разведки, поражения и автоматизации. Показательна в этом отношении позиция самого могущественного государства — США — где при определении приоритетов военного строительства в 2012 году принято решение оставить только самые перспективные программы и развивать те организационные структуры, которые являются наиболее эффективными. При этом, общие расходы на оборону сокращаются. Сокращается и численность армии и флота. Генеральная направленность военного строительства — повышение эффективности средств поражения и защиты, эффективное использование финансовых средств.

В контексте означенных мировых тенденций вполне закономерными становятся вопросы: Обоснованной ли является наша финансово-экономическая политика и практика в целом, а в военной сфере — в частности? В чем причины столь странных решений?

Если попытаться найти корни имеющихся в нашем обществе проблем, то видимо следует исходить из известного всем тезиса: «Бытие определяет сознание».

В таком ракурсе многое из того, что сегодня скрывается за информационным туманом, становится видимым и понятным. Так, совершенно отчетливо просматривается зависимость поведения каждого значимого политика, с одной стороны, от его позиции в системе социальных отношений, личной оценки этой позиции, стремления закрепить или изменить сложившуюся общую ситуацию, возможностей влиять на ситуацию, с другой — от степени объективности видения тенденций изменения картины будущего и причинно-следственных связей, ведущих к тем или иным изменениям.

В условиях усиления динамики международных влияний и динамики социально-экономических процессов внутри страны возрастает значимость адекватности восприятия, оценки и действий. Любые элементы неадекватности, так или иначе, наказуемы жизнью.

Как же случилось, что решения СНБО, с одной стороны требуют корректировки, с другой — просто-напросто не выполняются?

Свести все ответы к низкой исполнительской дисциплине, видимо, будет недостаточно. Очевидно, что здесь мы имеем дело с многоуровневой системой зависимостей и причин.

Первая группа причин связана с проблемами мотивации. Совсем недавно Президент России Д. Медведев, пытаясь преодолеть аналогичный нашему «синдром чиновничьей неисполнительности», принял решение категорировать свои распоряжения с четким установлением того, как должны реагировать на них должностные лица. Анализируя действенность принятых Президентом России мер, депутат Государственной Думы, председатель Комитета по содействию внешнеэкономической деятельности Торгово-Промышленной Палаты РФ, член Президиума Российского союза товаропроизводителей, председатель Ассоциации внешнеэкономических организаций России С. Глазьев отметил, что ситуацию может улучшить личная заинтересованность исполнителя в решении той или иной проблемы. С мнением видного российского ученого и политического деятеля можно согласиться, но только частично. Действительно, предложенное им решение приемлемо, и будет работать. Однако одностороннее упование на личную мотивацию выносит за рамки удовлетворения интересы других социальных групп и общества в целом. Следовательно, решение проблемы лежит в более широкой плоскости — в том, что в свое время увидел еще Н. Макиавелли, то есть мотивации действий в сочетании личной заинтересованности с поощрением и наказанием. К этому следует добавить поиск и принятие компромиссных решений, создание баланса частных и общих интересов.

Вторая группа причин связана с уровнем профессионализма. Годы политической нестабильности с их постоянной перетряской кадров по мотивам партийной принадлежности получили своим итогом снижение качества квалификации работников государственных учреждений. Вследствие этого, с одной стороны, снизилось качество принимаемых решений, с другой — выполнение решений заменилось либо демонстрацией выполнения, либо их невыполнением. Редким исключением стало качественное решение социально-экономических задач.

В принципиальном плане сегодня вопрос стоит так: либо мы преодолеем существующий в государстве дисбаланс в управлении, либо дисбаланс опрокинет государственную машину. Что же необходимо для того, чтобы избежать «перспективы» последнего? Ответ простой — государственная воля. А есть ли мотивы для ее существования? Есть, но ответ на этот вопрос отдельная тема.