Примерно сотне моих коллег я задавал один и тот же вопрос: «Назовите мне хотя бы один плюс и хотя бы один пример высокой эффективности «Болонской системы» в нашей стране?». Ни один из опрошенных не мог убедительно показать ни одного примера «с плюсом», ни одного — «с эффективностью».

На текущей сессии Верховной Рады может быть принят новый закон о высшем образовании, вызвавший серьезные дискуссии в обществе. Вузы могут разделить по статусу в зависимости от числа студентов, узаконить тесты. Уходит такое понятие, как уровень аккредитации вуза. Вместо этого вводится классификация по числу учащихся и направлений образования. Например, если в вузе обучаются 10 тысяч студентов, то направлений станет 8, если 6 тысяч — 4, 3 тысячи — одно-два, и т. д. Ликвидируется понятие «специалист». После этого уровни квалификации будут выглядеть так: младший специалист (2—3 года обучения), бакалавр (3—4 года), магистр (после получения звания бакалавра — еще 1,5—2 года).

Никуда не уходит и ориентация на «европейские ценности», изрядно навредившие нашему классическому образованию введением так называемой «Болонской системы», которая на самом деле снижает уровень профессиональной подготовки в вузах, хотя должна была ее повышать.

Что происходит с высшим образованием, нужна ли нам такая реформа, — об этом наш разговор с заведующим кафедрой физической географии и природопользования Одесского Национального университета имени И. И. Мечникова, профессором, доктором географических наук Юрием Шуйским.

— Юрий Дмитриевич, давайте начнем с идеи «приближения к евростандартам», о чем неустанно говорят наши реформаторы. На мой взгляд, общие стандарты хороши при производстве стиральных машин или чипсов. А вот специалистов… Украина всегда славилась своими учеными и специалистами. А такие люди в стандарты не «вписываются». И что же? Мы начнем их «клепать» как на конвейере?..

— Это и есть самая болевая точка! У меня лично 47 лет опыта работы в высшей школе. В разных условиях, при разных политических системах и, соответственно, в условиях действия совершенно разных законов о высшем образовании. Я знакомился с высшим образованием во многих странах мира. Мне легко сравнивать, то, чем располагала наша высшая школа в условиях СССР, с тем, чем она располагала на заре украинской независимости, и с тем, чем она располагает сейчас. Об этом можно было бы говорить бесконечно, и написать сотни трудов (кстати, часть своих наблюдений и мыслей я изложил в более ранних публикациях, в том числе и в вашей газете). Но сейчас надо говорить о другом — о тех вопросах, которые вызывают острые дискуссии и самую сильную озабоченность, особенно, в связи с тем, что может быть принят новый закон о высшем образовании, представленный, как Правительством, так и другими субъектами законодательной инициативы.

В этой связи, хотелось бы остановиться на нескольких (с моей точки зрения) наиболее важных положениях, которые бы не просто улучшили, а существенно улучшили бы всю систему образования в нашей стране, если отказаться от обезьянничанья, так сказать, «европейского пошиба». Имея качественное свое, мы почему-то стали «петь с чужого голоса». Давайте будем откровенны, и честно скажем сами себе: так называемая «Болонская система образования» на Украине не прижилась. Это совершенно очевидно!

— Почему она не прижилась?

— Прежде всего потому, что ее положения чужды опыту высшего образования в Украине, причем опыту очень глубокому, всестороннему, фундаментальному и я бы даже сказал жесткому, поскольку он базировался на глубоком знании предмета во всех его взаимосвязях. Спрашивается, в чью голову пришла идея создать в Украине до тысячи вузов? Наука — вещь жесткая. Она требует повседневного труда, повседневного самообразования и развития, — без этого прогресс невозможен. Так вот тот опыт, которым мы располагали, в том числе, и опыт вузовской подготовки, в конечном итоге и позволил нам добиться расцвета науки в 70‑80 годы прошлого столетия в условиях тогда еще Советского Союза. В силу своего возраста вы этого можете не знать, но именно те годы и были, в частности, для Украины годами невиданного расцвета образования и науки, годами самых крупных достижений, которые вывели Украину в число мировых лидеров не только по экономическим показателям, но и в число лидеров по науке и технологиям. Давайте вспомним, что в условиях тотальной образованности населения, когда в автобусах, трамваях, троллейбусах и просто дома почти каждый человек что-то читал, пропуская через себя все прочитанное. Украина еще и обладала самым высоким показателем в мире по числу людей науки на 100 тысяч населения. Давайте вспомним и другое: Украина давала 40 процентов национального дохода в ССР. У нас было самое передовое машиностроение, самое передовое сельское хозяйство. Куда это все ушло? Мы за двадцать лет независимости так и не смогли достичь ни одного показателя, которым располагали к 1991 году! И, наконец, почему нас, с таким опытом, с таким багажом знаний, с так блестяще зарекомендовавшей себя системой подготовки кадров буквально толкают в спину с введением «Болонской системы?».

Кстати, если уж говорить о системе, то, применительно к Болонской, я ее таковой назвать не могу. Если проанализировать ее досконально, то получается, что системы нет. Есть какой-то, часто — случайный, несостыкованный набор правил и положений, которые не только очень мало связаны друг с другом, но и оторваны от жизни. Фигурально выражаясь, даже в наборе отверток, есть такие, которые подойдут к любому шурупу. А здесь ведь и этого нет!

Мало того, на нашей почве такие «наборы» не просто не приживаются — они, наоборот, приносят немало вреда. Почему я так об этом говорю?

Объясню. Примерно сотне моих коллег я задавал один и тот же вопрос: «Назовите мне хотя бы один плюс и хотя бы один пример высокой эффективности «Болонской системы» в нашей стране?». Ни один из опрошенных не мог убедительно показать ни одного примера «с плюсом», ни одного — «с эффективностью». Правда, были среди опрошенных мною и такие, которые честно признавались: «Что ты от нас хочешь, мы же вынуждены выполнять приказы Министерства, скоро аттестация!».

— Грустно это слышать…

— Еще грустнее будет потом, если мы и дальше будем бездумно «реформировать» высшую школу, и по-прежнему «развивать» ту самую «систему». Когда современные выпускники будут порождать себе подобных, особенно в математике, химии, биологии, географии… Один из существенных изъянов навязываемой нам системы состоит в том, что абитуриент может сразу подавать документы в несколько вузов. Кстати этот момент находит свое отражение и в проекте нового закона о высшем образовании, а с этим я согласиться не могу. И вот почему.

Если абитуриент может подать документы сразу в несколько вузов, это открывает дорогу к получению образования ленивыми, или даже очень ленивыми людьми. Давайте признаем: школьное образование сегодня (точнее, тот уровень образования, которое получает выпускник по окончании школы) не выдерживает уже никакой критики. Именно по этой причине большинство абитуриентов просто не рискуют подавать документы в серьезные классические университеты, тем более, на факультеты фундаментальных, естественных наук, физики и математики. Иными словами, такого абитуриента интересует не его будущая квалификация, а только факт получения бумаги, удостоверяющей, что он якобы получил высшее образование. Станет ли такой абитуриент в обозримом будущем специалистом? Ясное дело, что нет. Но право подать документы в несколько вузов сразу, позволяет ему «проскочить» в тот вуз, который соответствуют низкому уровню школьной подготовки абитуриента. И на этом все заканчивается. Народное хозяйство никогда не получит специалиста. Сам он неизвестно зачем получит диплом. А ведь это деньги бюджета, которых и так недостаточно.

Наблюдения, в особенности, нескольких последних лет, показывают, что в восьмидесяти процентах случаев абитуриенты выбирают так называемые «легкие» специальности. А если попадают поневоле на «трудные», то учиться они, оказывается, практически не в состоянии. Например, на естественнонаучных факультетах, как я, так и мои коллеги не могут назвать больше 20 процентов общей аудитории. Например, опыт показывает, что на географических и геологических специальностях многие из ребят учатся через силу — предметы достаточно сложные, освоить их без серьезной предварительной подготовки нельзя. Абитуриент должен сам честно поставить перед собой вопрос: «Смогу ли я учиться на этом факультете, по этой специальности?». Много ли ребят способны задать себе такой вопрос? Конечно, далеко не много. Но все задают себе другой вопрос: «А чем я хуже других?» (то есть тех, кто поступил). И вот это — беда. Потому что важным становится поступить куда угодно, лишь бы поступить, так сказать «идти в ногу со временем». А то, что время будет работать против этого же абитуриента — до этого понимание не доходит, или доходит слишком поздно. И самое неприятное, что именно такое отношение к образованию фактически будет стимулировать закон.

— Но ведь Вы говорили, то на «трудные» факультеты, в классические вузы многие боятся подавать документы, значит, Вам должно быть легче с абитуриентами на эти факультеты?

— В том то и дело, что право подавать документы в несколько вузов, вредит и нам. Потому что документы в тот же Одесский университет такие абитуриенты подают «просто так», на «авось». Это мешает нам самим отбирать тех, кто реально готов учиться, и может учиться. Вот ведь где проблема — ее создали для всего образования, и классического в том числе! У нас нередко получается так, что на фундаментальные науки поступает ровно столько заявлений, сколько есть и мест, бывает даже недобор. И что выявляется? Приходят те, кто учиться не может. Мои личные подсчеты показали, что примерно 15 процентов студентов (из тех, кто поступил) занятия… вообще не посещают или посещают от случая к случаю. Для них это становится бессмысленным, поскольку они не готовы воспринимать материал. Представьте, каково преподавателю на таком факультете, где сами по себе требования всегда более высокие, чем на других (в силу специфики предмета, необходимости глубокого знания таких дисциплин, как, например, физика, география, математика, химия, философия и так далее)! И что этому преподавателю приходится делать? А приходиться на протяжении всех пяти лет обучения, как у нас говорят, «тащить» такого студента. Вот и идешь ему навстречу, и занимаешься с ним в два, три в четыре раза больше, чем с другими студентами, чтобы как-то «вытянуть». Хотя очень сомневаюсь, что ему это нужно, и когда-нибудь пригодится.

Когда таких студентов было немного, можно еще «списывать» это на издержки школы и образования в целом, но тогда, когда у вас только 20 процентов успешных студентов, а остальных нужно «тащить», это страшно. Тем более что у меня, как у преподавателя, негде взяться времени и на это. В сутках, увы, только 24 часа, и за это время нужно не только готовиться к лекциям, но и заниматься научной работой, руководством аспирантами, писать методические материалы к занятиям, готовить раздаточный материал к практическим занятиям, работать над монографиями и научными сборниками. А есть еще и общественная деятельность, участие в международных организациях, в научных конференциях… Выходит, что я в любом случае где-то не успеваю, потому что физически успеть все в таких условиях просто невозможно.

— Так не проще ли освободиться от «балласта»? Я имею в виду бессмысленность занятий по «вытаскиванию» тех, кого собственная судьба особо и не заботит?

— В том-то и дело, что отчислить таких студентов нельзя! Почему нельзя? Да потому, что количество преподавателей зависит… от числа студентов! Вот и возишься с такими до конца, то есть, до получения ими дипломов. Хотя, если честно, мучает совесть, когда таким «студентам» выдают дипломы, а внутренний протест переполняет…

— Существуют ли «глобальные» причины такого явления в общественной жизни в целом, и в жизни высшей школы, в частности?

— Да, существуют. Мы потеряли необходимость в планировании числа специалистов, которые будут востребованы в народном хозяйстве, в разных его отраслях. В лучшем случае мы выпускаем до 50 процентов специалистов, которые способны стать таковыми, и в силу полученных знаний, и в силу способности к самообразованию, и в силу активной жизненной позиции. Это, подчеркиваю, в лучшем случае. А оставшиеся 50 процентов — это люди, которые (опять же, в лучшем случае!) просто прослушали курс и все. И ни на каком рабочем месте их не востребуют, потому что они не интересны, извините, даже самим себе. Вот они и идут с дипломами в продавцы, охранники, официанты и т. д.

Это — тоже работа, и я не склонен считать ее унизительной, но, помилуйте, причем здесь высшее образование! И зачем всем нам нужно было их «тащить»!? Неужели наша страна настолько богата, чтобы вхолостую работать на 50 процентов?! Где логика? Неужели это не понятно чиновникам Минобразования, и они не ведают, что у нас происходит?

— Не привело ли нас к такому печальному результату слепое подражание Западу?

— Я отвечу так. Советская система образования всегда считалась лучшей в мире. Это факт, который признавался и нашими тогдашними противниками. Ну, а в процессе моего общения с зарубежными коллегами, с крупными учеными, с сотрудниками лабораторий и кафедр, я для себя уяснил только одно: они — патриоты своей системы образования и будут утверждать, что их система лучше всех, даже если она хуже всех. У нас такого отношения я не наблюдал. Мы любим хаять все свое, и восхвалять все чужое. От этого все беды — и та самая «Болонская система», и так называемые «евростандарты» — тоже.

Кстати, о евростандартах. Когда я спрашивал у должностных лиц от образования (а я говорил об этом со многими!), что нам конкретно дает новая методика образования, практически все, кто отвечал на мой вопрос, говорили одно и то же: «Наши студенты смогут работать за границей, наш диплом будут там признавать, и таким образом они получат там работу. Это нужно для унификации нашего и их образования».

Такой ответ меня очень тревожит. Где же наш патриотизм? Получается, что мы заведомо готовим специалистов не для своей страны? А для кого?!

В заключение хотел вот что сказать. Я глубоко уважаю Дмитрия Владимировича Табачника как ученого, как человека, как министра, стремящегося к улучшению образования в Украине. Поэтому надеюсь, что он все-таки прочтет мои предложения и поймет их важность.