Сегодняшний наш собеседник — Сергей Шиптенко. Личность в Белоруссии хорошо известная. Он автор множества трудов по религиоведению, философии, истории, политическим наукам и экономике, главный редактор белорусского журнала «Новая экономика» и руководитель Совета общественной организации «Новая экономика». Наш разговор сегодня — об успехах Белоруссии и той модели, которая сделала эту страну, может быть, самой успешной на постсоветском пространстве, хотя не все здесь так однозначно.

— Каждый, кто хоть раз побывал в Белоруссии, и имел возможность поездить по стране, отмечает ухоженность всего этого края, прекрасные дороги, развитую инфраструктуру, образцовое сельское хозяйство. Но, может быть, это поверхностное суждение, а образцовость — только «витрина»?

— Все зависит от того, где именно в Белоруссии был иностранец, что с чем он сравнивает. По сравнению с Херсонской областью у нас хорошие дороги сменяют прекрасные — я был этим летом на Украине, и могу поделиться личным впечатлением. Но вот мнение специалиста: 7 февраля начальник управления содержания дорожной сети департамента «Белавтодор» министерства транспорта и коммуникаций Александр Головнев заявил о том, что белорусские дороги, соединяющие областные города с районными центрами находятся в состоянии «близкому к критическому».

Лучшей дорогой в Минске является та, которая ведет от резиденции президента в центре города до его загородной резиденции. Недавно она была переименована, по понятным причинам, в «проспект победителей». Только по этой дороге я могу себе позволить прокатиться на скутере без риска для жизни.

Образцовые сельские хозяйства в Белоруссии действительно есть, но немало и «мертвых» деревень, объединенных вокруг «закредитованных» сельхозпредприятий (бывших колхозов). Молодежь массово выехала в города — на селе живут, преимущественно, люди предпенсионного и пенсионного возрастов. В этом нет уникальности Белоруссии — похожая ситуация в других постсоветских странах. Но зарубежным гостям показывают самое лучшее, особенно, когда речь идет о так называемых «пресс-турах» иностранных журналистов — это понятно.

Правда. Следует признать, что за последние годы многое сделано в плане строительства жилья на селе, развития инфраструктуры провинции. Но сделанного недостаточно для того, чтобы достичь уровня областных центров, не говоря уж о Минске и, тем более — Западной Европы. Мало объявить населенный пункт агрогородком. Надо создать такие условия, чтобы люди стремились жить в нем, растить детей, хорошо зарабатывать и «пускать корни». С этим большая проблема, хотя тратятся огромные (по местным меркам) бюджетные средства. Тем не менее, дорогу осилит идущий.

— Белоруссия не может похвастаться ни богатством своих недр, ни черноземами (как Украина), ни благоприятным для сельского хозяйства климатом. Чем объяснить тот факт, что, тем не менее, эта страна достаточно неплохо зарабатывает на экспорте, что аграрный сектор показывает рекордную урожайность, на которую не способны, например, украинские хозяйства, работающие на лучших в мире черноземах? На чем основан феномен белорусской успешности?

— Нет стран, недра которых абсолютно никчемны — вопрос в том, как освоить эти недра? К примеру, Белоруссия обладает большими запасами различных глин. Украина обладает еще большими запасами — наверное, крупнейшими в Европе. При этом Минский фарфоровый завод приказал долго жить, а в Минске прекрасно продается керамика из самых разных стран — Польши, Испании, Китая и др.

В Ирландии земли не более плодородны, чем на Украине, но урожайность зерновых в 3‑4 раза выше, чем в Белоруссии. С недавнего времени в Белоруссии ведут учет зерновых и зернобобовых вместе — в августе данный показатель составил 34,9 ц/га (на Украине — 30,6 ц/га). Если для Белоруссии проблемой является качество почв, то для Украины — обеспеченность сельхозтехникой. При этом нашей общей проблемой является применение передовых технологий не только возделывания сельхозкультур, но и их переработки, сохранения выращенного урожая.

К примеру, лишь десятая часть собранного в 2011 году белорусского проса соответствует пищевым кондициям. Более трети собранного в Белоруссии урожая картофеля сгнивает при хранении — эти цифры весной озвучил сам Лукашенко, приказав строить современные хранилища урожая, уходить от хранения в буртах. Те же проблемы характерны и для Украины, и для России.

Другое дело, что правительство Белоруссии больше внимания уделяет АПК, госинвестиции в агросектор — многомиллиардные (частные практически незаметны). Кредиты, списание долгов, поставки сельхозтехники, минеральных удобрений, реконструкции молочных ферм, закупки племенного скота — это все господдержка. Оппозиционеры считают, что их налоги «закапываются в землю», а Лукашенко (бывший председатель совхоза) с удовольствием это делает.

По итогам 2011 года экспорт белорусского продовольствия составил около $4 млрд., в 2012 году будет на $1 млрд. больше. И это достается дорогой ценой: торговлей по ценам ниже себестоимости, низкими зарплатами крестьян, перераспределением прибыли в пользу агросектора, завышением цен на внутреннем рынке и т. д. В основе всего этого лежит административный ресурс, жесткое госуправление экономикой.

Стоит, однако, учитывать, что Белоруссия покупает нефть и газ гораздо дешевле, нежели Украина. Для Белоруссии открыт рынок Таможенного Союза, белорусские предприятия имеют доступ к российскому госзаказу. Но кто мешает Украине воспользоваться этими же выгодами? Объединив потенциалы России, Казахстана, Белоруссии, Украины Евразийский союз станет самодостаточным. Это не значит, что все проблемы решатся, но за 20 лет должно было появиться представление о путях их решения.

— Отдельно хотелось бы остановиться на теме управления, условно называемой отношениями между властью и обществом. Например, каковы приоритеты власти в области экономики? Как власть относится к бизнесу, и как строит с ним отношения? Какова налоговая политика государства?

— В общественно-политической жизни Белоруссии присутствуют многие явления, которые помнят люди, еще заставшие СССР. Политическое отчуждение между обществом, «верхами» и бюрократией после кризиса 2011 года ощущается особенно явно. Белорусы не стремились покинуть СССР, и в большинстве своем до сих пор проявляют устремления к интеграции с Россией и Украиной. Около четверти белорусов (преимущественно — молодежь) симпатизируют идее сближения с Евросоюзом. Идеи автаркии, северокорейской модели, построения мононационального государства, «ухода в землянки» никогда не находили поддержки в белорусском обществе.

Особенностью политико-властных отношений в Белоруссии являются бросающиеся в глаза рудименты позднего СССР. Крупнейшая профсоюзная федерация подконтрольна Администрации президента, создано несколько ГОНГО (государственных общественных организаций) в противовес оппозиционным НГО, оказывается всемерная господдержка компартии и ряду других организаций. Например, создан Белорусский республиканский союз молодежи, объявленный правопреемником комсомола — в народе его называют «лукомол». Для этого есть все основания: организация создана через административный ресурс, по структуре и даже названиям должностей («1‑й секретарь ЦК», «2‑й секретарь» и т. д.) копирует ВЛКСМ, финансируется из госбюджета, выполняет госзаказ.

Если в РФ молодежные организации стимулируют конкурировать за право быть облагодетельствованными властями, то в Белоруссии тупо воссоздали модель БССР. В Белоруссии — четыре центральных телеканала и все они — государственные, а региональные полностью подконтрольны государству. Действует обязательная подписка на госиздания: если человек отказывается подписываться на ведомственную газету — его «прессуют», и часто дело заканчивается увольнением. Молодежь заставляют вступать в БРСМ, обеспечивать массовку на официозных мероприятиях. Разумеется, все это сильно раздражает белорусов. Происходят, на первый взгляд, парадоксальные вещи: среди задержанных 19 декабря 2010 года на митингах протеста в Минске (против нахождения Александра Лукашенко у власти) были члены пропрезидентского БРСМ, пропрезидентской федерации профсоюзов и т. д. То есть, есть имитация работы с населением, формальное членство в пропрезидентских организациях ничего не решает, проблема загоняется вглубь. Что-то похожее было в СССР накануне 1991 года, в Румынии — накануне свержения Чаушеску. Все состояли в каких-то «правильных» организациях, официоз рапортовал о росте надоев молока и укреплении позиций на международной арене, отовсюду слышалось «народ и партия едины»… Сколько трудовых коллективов вышло в 1991 году протестовать против уничтожения нашей Родины? Сколько воинских подразделений отправились арестовывать «беловежских зубров»?..

В Белоруссии декларируется «социально ориентированная рыночная модель экономики», известная также как «рыночный социализм». Т.е. мы наблюдаем попытку скрестить ужа и ежа, социализм и капитализм. В экономике Белоруссии доминирует госсектор. Частный бизнес кормится, преимущественно, с торговли, обслуживания госсектора. Недавно Лукашенко в очередной раз призвал бороться с посредниками. На первый взгляд — дикость. Но на что он совершенно справедливо обратил внимание? На то, что посреднические фирмы, обслуживающие госпредприятия, зачастую возглавляют родственники руководителей этих предприятий.

То есть, «рыночный социализм» не лишен изначальных, глубинных противоречий. Хотя цель госрегулирования экономики (точнее — госуправления ею) декларируется хорошая: экономика должна служить интересам общества. От имени всего общества выступает государство, точнее — бюрократия. При отсутствии механизмов общественной самоорганизации и народовластия все это выливается в диктатуру бюрократии, интересы которой нередко противоречат интересам большинства.

Пример: за счет девальваций курса белорусского рубля в 2011 году были оплачены политическая победа 2010 года и экономические эксперименты предыдущих лет (с венесуэльской нефтью и т. д.). Курс нацвалюты «уронили» с 3 тысяч до 8,5 тысяч белорусских рублей за $1. Кто от этого пострадал? Рабочие и пенсионеры, которые получали зарплату в белорусских рублях и вели накопления в «зайчиках», предприятия, оборотные средства которых были «вымыты» раскручиванием инфляционно-девальвационной спирали. В таких случаях в странах с развитой демократией к власти приходит оппозиция — зачастую не потому, что оппозиционеры умнее или честнее, но потому, что у народа есть право сатисфакции — мести своим обидчикам. При недемократических режимах у народа такого права нет, «ротации элит» не происходит, социальное недовольство накапливается и получает выход в жутких эксцессах.

По многим «экономическим» рейтингам Белоруссия в аутсайдерах. Инвестиции обходят стороной нашу страну. Налоги велики, но есть страны с более высокими налогами и более удобной системой их уплаты — Бельгия, например.

Белорусский бизнес не ставит вопрос о радикальном снижении налоговой нагрузки — просит о радикальном упрощении процедур уплаты налогов, об уравнивании в возможностях с партнерами по Единому Экономическому Пространству. Есть чему поучиться у Бельгии и даже у Грузии при оптимизации белорусской налоговой системы.

— Так, или иначе, мы переходим к политике государства. Поставим вопрос так: что первично, а что вторично в этой политике — идеология, или деньги, интересы человека и общества, или интересы бизнеса? Сформулирована ли в Белоруссии национальная идея?

— Думаю, что эти категории неразрывно связаны, их невозможно противопоставить. Никто не желает быть бедным и больным — все хотят быть богатыми и здоровыми. Другое дело, что пути к этой цели разные. Общество состоит из людей — разных, с разными интересами. Смысл государственной идеологии в том, чтобы выразить некие метаценности, общие для всех — и бизнеса, и наемного рабочего (городского или сельского, православного или атеиста).

В основе государственной идеологии лежит национальная идея, в которой определенная общность осознает свои отличия от других групп людей, свои особенные интересы. Государство выступает как механизм реализации национальных интересов и, таким образом, можно вести речь о национально-государственной идеологии. Но если нет достаточно четкого осознания себя как нации, если политическое отчуждение не преодолено, то и о национально-государственной идеологии имеет смысл говорить лишь с долей условности, с рядом существенных оговорок. Можно сколь угодно долго сочинять красивые схемы в кабинетах — они не будут иметь отношения к реальности. Национальная идея должна вызреть, выкристаллизоваться в естественных условиях — только тогда можно о ней говорить как о реальности, только тогда она будет представлять собой нечто большее, нежели «чарка и шкварка».

— Теперь — о социальных приоритетах. Насколько мы знаем, на всем пространстве бывшего СССР белорусы — единственный благополучный народ, который живет с уверенностью в завтрашнем дне, и у которого самая высокая социальная защищенность. Так ли это?

— Это не так, и тому наглядное подтверждение — потоки трудовых мигрантов из Белоруссии в Россию. В Белоруссии есть такая поговорка: «Хочу жить так, как показывают по телевизору» — в смысле, госагитпроп иногда так распишет успехи и перспективы, что возникает ощущение пребывания в какой-то другой стране. Задача у госагитпропа такая: бодрить, нагонять позитив, демонстрировать победу над врагом и т. д. Но надо и меру знать, не уходить в анреал, не кусать руку дающего, и не позиционировать его как врага.

В Белоруссии не текут молочные реки с кисельными берегами. Критикуя реалии в своих странах, некоторые публицисты идеализируют положение «там, где нас нет». Во время позднего СССР было модно восторгаться США, сейчас многие восторгаются Белоруссией, выпячивая очевидные достижения и замалчивая провалы, выдергивая факты из контекста, формируя искаженную реальность.

Да, социальная сфера в Белоруссии развита. С голоду люди не умирают, безграмотных практически нет, межконфессиональные и межэтнические конфликты не выходят в фазу острого противостояния, решаются мирно. Наверное, в XXI веке это предел мечтаний? Многие думают иначе, и равняются не на Косово или Зимбабве, утешая себя тем, что у нас лучше, а на Бельгию, Швецию, Канаду, Ирландию, переживая о том, что у нас хуже. Возьмем простой пример: кандидат наук, доцент кафедры одного из ведущих вузов Белоруссии, работая на ставку, получает зарплату 2,2 млн. бел. руб. ($260) — столько же получает продавец в магазине, столько же стоит аренда однокомнатной квартиры с мебелью в Минске (не в центре). Профессор, доктор наук, получая на ставку в университете $430 в эквиваленте, знает, что его коллега в Кракове или Маастрихте живет на порядок лучше.

На Украине проблема отдать ребенка в детский сад — в Белоруссии тоже есть такая проблема, но не стоит остро. Воспитатель детсада на ставку получает около $130 и вынуждена работать на 1,75 ставки, чтобы хоть как-то сводить концы с концами без всяких надежд решить жилищный вопрос своими силами, может себе позволить лишь проездной на троллейбус и вареную колбасу вечером. Это можно назвать уверенностью в завтрашнем дне? Доцент знает, что может отдать своего ребенка в детсад за символическую плату, понимает, что воспитательница получает еще меньше, чем он — наверное, есть повод для какого-то социального оптимизма.

В XXI веке, проживая в Европе, гордиться тем, что не голодаешь, можешь отдать ребенка в детский сад и приобщиться дома, через просмотр по компьютеру пиратских копий к достижениям мировой культуры — это то, чем можно гордиться? Мы не сохраним даже этого в XXI веке, если будем сидеть на своем национальном хуторе. Лимитрофы — они по определению не самодостаточны и вынуждены пресмыкаться. Сейчас у нас — белорусов, русских, казахов появилась осознанная необходимость объединить свои ресурсы (прежде всего — интеллектуальные и сырьевые) и построить новое будущее, на Большом пространстве — более благополучное, нежели то, на которое с завистью смотрят или менее счастливые, или менее информированные зарубежные наблюдатели. Если Украина присоединится к реализации этого плана — мы пройдем свой путь быстрее, с меньшими издержками, эффективнее реализуем задуманное.

— Хотим мы это признать, или нет, но успехи Белоруссии связаны только с личностью ее президента Александра Лукашенко. Такая привязка сама по себе весьма опасна. Ведь в случае ухода из политики личности такого масштаба Белоруссии может грозить сценарий, который в девяностых годах (когда он был впервые избран президентом) не удался? То есть, я имею в виду развал хозяйства, воровскую приватизацию и все другие «прелести» капитализма? Есть ли в Белоруссии гарантии необратимости развития той модели, которую воплотил в жизнь Лукашенко? Есть ли в высшем эшелоне власти и среди политической элиты, так сказать, «скамейка запасных» Лукашенко?

— Все успехи Белоруссии — это успехи Белоруссии, ее народа, одним из выдающихся сынов которого является Александр Лукашенко. Пожалуй, и все горести Белоруссии, за исключением природных катаклизмов, войн и т. п. — это тоже достижения белорусского народа. Сама тема личности в истории давно занимает не только философов, но и историков, а с недавнего времени — и белорусских обывателей.

Лукашенко давно в «коридорах власти», занимает пост президента с 1994 года. Я читал лекции студентам, которые не помнят никого у власти, кроме Лукашенко — выросло целое поколение таковых. Кто-то это считает успехом, кого-то это пугает, но таковы факты. Все эти годы прозападная оппозиция задается вопросом: «Когда и как Лукашенко перестанет управлять Белоруссией?». С недавнего времени этим вопросом задаются и те, кто 15, 10, 5 лет назад поддерживал Лукашенко. Чувствуется усталость общества от этого человека — во многом выдающегося, обладающего незаурядными способностями политического чутья. В этом есть не только иррациональное, занимающее социальных психологов, но и широкое поле для дискуссий политологов, оценивающих крутые развороты политики официального Минска.

По мнению многих, в Белоруссии авторитарный режим. История учит нас тому, что такой политический режим заканчивается масштабными потрясениями, чему немало примеров не только в европейской истории, но и других странах. Относительно недавние события в Киргизии тому лучшее подтверждение.

Почему-то считается, что Белоруссия — это заповедник социализма, которому грозят «капиталистические» угрозы типа воровской приватизации. На самом деле социализмом в Белоруссии давно не пахнет. Здесь есть свои олигархи, проживающие в «царских поселках». Здесь есть нищие, здесь есть бездомные, здесь полно объявлений о помощи больным детям, которым государство помочь не может. В Белоруссии, с участием Лукашенко совершены сомнительные, тайные приватизационные сделки — так в частной собственности оказался минский мотовелозавод (ОАО «Мотовело») и то, что осталось от Минского часового завода (ТМ «Луч»), австрийцам через сирийцев продан госпакет акций крупного оператора сотовой связи (ТМ «Велком») и т. д.

Пять лет назад именно с подачи Администрации Лукашенко подконтрольное ему Национальное Собрание отменило льготы широким слоям населения: студенты и школьники лишились бесплатного проезда в городском транспорте, были «урезаны» льготы «афганцам» и другим категориям. Разве это не «прелести» капитализма?

Можно со всей уверенностью сказать: «белорусская модель» была чисто ситуативной. Любая национальная экономика, система соцобеспечения и т. д. по-своему уникальны, но ни одна из них не может игнорировать объективные законы и обстоятельства, вынуждающие их изменяться — рано или поздно, революционным или эволюционным путем. Это утверждение справедливо и к Белоруссии, и к Украине, и к России, и к Польше — ко всем странам без исключения. За 10 лет Белоруссия изменилась очень сильно и, как подчеркнул недавно сам Лукашенко, даже у белорусских ученых недостаточно компетенций для того, чтобы осознать и описать уникальность «белорусской модели». До этого такая же история приключилась и с белорусской государственной идеологией: о ней все говорили, ее ругали и хвалили, ее пытались описать, но кроме ощущения некоей местной специфики, прямо связанной с личностью Лукашенко, толку не вышло. Это не уход от ответа, а констатация сложности поставленного вопроса.

Что касается политической элиты, то критерии ее определения также дискуссионны. Например, Леонид Ивашов предпочитает не употреблять данный термин применительно к российским реалиям, используя другой — «кланы во власти». В высшем руководстве Белоруссии есть группы, альянсы — они менее выражены и проявляют свою активность, скорее, как в политических системах стран Востока, нежели Европы.

Специфика политического режима Белоруссии такова, что «скамейка запасных» у Лукашенко практически отсутствует. Об этом прямо свидетельствуют кадровые назначения последних лет. Геронтократия поразила политическую систему Белоруссии.

Но вот что интересно: если 10 лет назад непримиримые противники бессменного руководителя страны заявляли о революционных преобразованиях в «Белоруссии после Лукашенко», то сегодня многие из них уже говорят о «косметическом ремонте» после него.

То есть, многие из западников осознали, что для разворота Белоруссии в сторону евроинтеграции по примеру Украины, Грузии и др. потребуются такие же возможности, которыми сегодня обладает Лукашенко. Чтобы провести люстрации, насильственную и русофобскую по своей сути «белорусизацию», оплатить счета кукловодов госсобственностью и т. д. — для этого созданная ныне система подходит прекрасно.

Ливийский сценарий Белоруссии не грозит, пока у нее есть российский «ядерный зонтик». Скорее всего, Белоруссию ждет азербайджанский сценарий. И тогда появится очередной повод поговорить о «белорусской модели».