Главной проблемой сегодняшней политической жизни в Украине является отсутствие лидеров, которым готовы поверить миллионы. Котел, что называется, кипит, и пар неизбежно вырвется наружу, но если не будет людей, способных конденсировать его в живительную для страны влагу, произойдет неуправляемый взрыв. Один из тех, кто претендует на роль такого лидера — Арсений Яценюк. Есть ли у него объективные основания для таких претензий — судить читателям.

— Последние кадровые изменения, произведенные президентом, — это что, усиление «семьи», влияние России? Ваше мнение, как вы можете их объяснить?

— Последние перестановки — это не что иное, как игра в политические шахматы за доской, за которой сидит один Янукович. Он сам с собой играет. Он переставляет какие-то фигурки на этой доске и ему кажется, что от их перестановки, возможно, что-то меняется в стране. Он считает, что работа президента — менять кадры, что замена одного на второго — это реальные реформы.

Я не считаю, что кадровые назначения влияют на ход истории. Ход истории предопределен должностью президента Януковича и его конституционными полномочиями. И кого бы кем бы он ни назначил — это не отменяет его персональной ответственности за судьбу страны. Это его люди, его команда. Это внутренняя борьба одной группы со второй, второй с третьей. Но это никак не касается судьбы страны и миллионов украинцев. Если Янукович думает, что работа президента — это только кадровые назначения, то я его разочарую.

— Как вы считаете, Виктор Янукович опасается своего так называемого «стародонецкого» окружения? Создается впечатление, что он их постепенно отсекает, ставит новых людей…

— Я не вижу там никого из новых людей.

— Хорошо, давайте перейдем к Закону «О выборах». Сейчас говорят о том, что власть вновь собирается менять закон. Что вы в этом случае намереваетесь делать?

— Выигрывает в жизни только тот, кто является стратегом, а не тактиком. Я понимал, что это стратегическая победа. Прошло четыре месяца, и теперь те, кто критиковал этот закон, стали его активно защищать. Хотя всего-то несколько месяцев прошло. Ну и Партия регионов поняла, что принятие этого закона — не их победа.

Если закон будет изменяться — или через решение Конституционного суда, который полностью подконтролен президенту Януковичу, или решением парламента без оппозиции, — то я могу четко заявить: это делегитимизация избирательного процесса. Объединенная оппозиция еще две недели назад сделала заявление, что мы категорически против изменений в этот закон. Мы будем делать все, чтобы закон не был изменен.

— Вы все вместе, в рамках, например, Комитета сопротивления диктатуре это уже проговаривали?

— У нас очень много сценариев. Все зависит от того, каким образом будут развиваться события. Блокирование нельзя рассматривать как единственный инструмент влияния на парламент. Это временная мера, которая может быть эффективна только в том случае, если у тебя имеется общий план. А план, который состоит только из одной функции блокирования, — это не план, это заведомо проигрышная ситуация. Общий план пред-усматривает много вещей. В том числе и помощь наших западных партнеров.

— Вы готовы к радикальным действиям на улицах?

— Важно принять правильное решение, как достичь результата и получить победу. Победа не предусматривает лишь наступление. Нет такой войны, которая выиграна только через наступление. Не бывает! В любой войне есть оборонительные мероприятия. Иногда надо отступить, иногда надо проиграть битву, для того чтобы выиграть войну.

У меня нет линейных ответов, потому что линейные ответы приводят, как правило, к линейным результатам. Поэтому я скажу, что мы будем делать. Вы меня спросите: пойдем ли мы на митинг? Да, конечно, пойдем. Будем ли блокировать парламент? Конечно, будем блокировать парламент. Будем ли идти как объединенная оппозиция? Да, мы будем идти как объединенная оппозиция. Создадим ли единый список мажоритарных кандидатов? Конечно, потому что мы понимаем: это единственный способ выиграть избирательную кампанию. Потому что понимаем: через протесты можно поднять волну, а нам надо создать цунами, которое снесет старое и даст возможность построить новое. Для того чтобы Конституционный суд не принимал решения под диктовку Януковича. Можно сколько хочешь бунтовать возле суда. Это никак не влияет на решения. Возле Печерского суда тоже бунтовали. Но он присудил Юлии Тимошенко семь лет. Поэтому у нас будет результативный радикализм.

— А если бы под судом стояли сто тысяч человек…

— Перед ним стоял один человек. Это подсудимая. А над нею был только герб Украины и решение, которое выносится именем Украины. И это не зависит от числа людей, которые стоят на улице. Это совсем другая история. Люди на улице — это правильно, это политика. Но это не освобождает судью от принятия законного решения.

— Сейчас на ваших однопартийцев оказывается давление в Одессе, происходят «маски-шоу» на их предприятиях. Это везде такая ситуация или точечно, только в Южной Пальмире?

— Везде. Вы понимаете, это ответ на вопрос: кто финансирует партию «Фронт змін»? Власть понимает, что мы за последние два с половиной года создали систему, которая самофинансируется. А она очень живучая. Но они определили точки и стали давить — начиная от самых крупных и заканчивая самыми малыми.

Сложно делать политику без финансирования. Это правда. Я действительно горд тем, что нам удалось создать партию, которая не является акционерным обществом. Это достижение в украинской политической системе. У нас нет того, что Яценюк где-то взял деньги и каждый месяц раздает всем областным, районным и другим штабам. Это реальное достижение. Но то, что они начали давить людей, которые поддерживают партию в регионах, создает нам, конечно, реальные проблемы.

— Как вы собираетесь выходить из этой ситуации?

— Восемь месяцев нам еще надо простоять.

— А потом? Вы проведете этих людей, этих бизнесменов, например, в Верховную Раду, а потом на них начнут давить, давить на их семьи, чтобы они перешли в стан власти. Как вы сможете этому противостоять?

— Если они выстоят сегодня, эти восемь месяцев, поверьте мне, они выстоят и дальше. У этих людей есть очень четкая мотивация. Если бы у наших партийцев была мотивация только бизнесменов, то они бы уже давно перебежали. Но они же почему-то не перебежали. И почему-то из трех тысяч местных депутатов мы выгнали из партии только около ста восьмидесяти.

Мы нигде не создали большинства с Партией регионов. Наши партийцы — люди думающие, это интеллигенция, врачи, учителя. Это и бизнесмены, дающие людям работу, понимающие, как должна работать страна и какой она должна быть, потому что они бывали за границей и видели, как это может быть. Они понимают, что ехать некуда, они хотят в своей стране жить и готовы что-то менять. Они сами что-то сделали для себя, потом начали делать для других и готовы сделать для страны. Эти люди понимают: если они что-то сделают для страны, значит и для себя тоже.

— «Фронт змін» на этих выборах, в основном, ставку будет делать на западные и центральные области? Как насчет востока? Донецк, Луганск…

— Приведу свежий пример по Краматорску: кандидат от «Фронту змін» Владимир Ржавский выиграл выборы в Краматорский городской совет на довыборах по мажоритарному округу. Поэтому первое. Оппозиция может побеждать не только в Киеве или Львове, но и в Донецке, Луганске. Второе. Формат, который будет на выборах, — это биполярность, фактически двуидеологическая система: те, кто с властью, и те, кто с оппозицией. И третье. Исходя из того, какое отношение к власти в тех регионах, которые сделали эту власть властью, у оппозиции есть очень большие шансы выиграть выборы и в восточной Украине. Единственный риск — это контроль над комиссиями и фальсификации, к которым прибегнет Партия регионов. Мы это понимаем, мы это знаем. И мы готовы с этим бороться.

Что касается того, будет ли оппозиция сконцентрирована только на каких-то отдельных округах… Есть базовые регионы оппозиции, это абсолютно естественно. Однако если мы говорим о победе страны в целом, то это означает, что оппозиция должна быть представлена по всей стране. И я никогда ни в коем случае не позволю Партии регионов считать Донецк и Луганск своей вотчиной. Я думаю, что избиратель на этих выборах им расскажет, кто в доме хозяин.

— Сейчас есть две модели выражения протестов обществом: арабские революции и Россия. В первом случае улицы добились свержения правительства. Какой вариант вы считаете оптимальным для Украины?

— В Египте произошла революция, но произошли ли там изменения? Нет. Теперь давайте посмотрим, что в Ливии. Действительно, процесс пошел. Каддафи нет. У меня есть тогда второй вопрос: а кто есть? Поэтому главное, чтобы процесс трансформации не перешел потом в процесс деградации. Очень важно, чтобы изменения, которые идут в стране, сопровождались не просто тысячами людей, а еще десятками людей, которые понимают, что делать на следующий день после взятия власти. Мое мнение: самая простая задача — взять власть. Самая сложная — ее удержать. Ее удерживают тоже двумя способами. В демократическом государстве — реформами, изменениями в стране и таким образом возможностью выиграть следующие президентские и парламентские выборы. В тоталитарном государстве — заменой министра обороны на Саламатина или бронетанковыми войсками в городе. Поэтому режим уничтожает тех, кто является носителями: либо через всасывание вовнутрь, либо через уничтожение. Для нашей страны важна такая группа носителей. Те, кто действительно знает, что делать, и сможет это сделать. Я думаю, победа оппозиции лежит в этой плоскости.

— У вас, у оппозиции, это получится? У вас же на той же Западной Украине будет такая рубка между собой… Вы же в одном электоральном поле там…

— Между нами рубки не будет, мы делаем единый мажоритарный список. Мы понимаем, что если между нами будет рубка, то выиграет кандидат от власти. Пример последних выборов. В Житомирский областной совет две партии выдвинули единого кандидата: «Фронт змін» и «Бать-ківщина». Власть, Партия регионов с коммунистами, выдвинула своего кандидата. Кандидат от «Фронту змін», который поддерживался «Бать-ківщиной», набрал сорок три процента. Вот конкретный результат. Это при том, что одна из оппозиционных партий не шла вместе с нами, а так бы мы получили далеко за пятьдесят процентов. Но это уже не существенно. Там нет второго, третьего или десятого места. Есть только первое. И это представитель объединенной оппозиции.