Во вторник, 6 марта, исполнилось восемьдесят пять лет со дня рождения основателя стиля «магического реализма» писателя Габриэля Гарсиа Маркеса.

Габриэль Хосе де ла Конкордиа «Габо» Гарсиа Маркес родился 6 марта 1927 года в колумбийском городке Аракатака. Будущего прозаика, журналиста, издателя и политического деятеля воспитывали дедушка и бабушка по материнской линии. Именно они познакомили мальчика с местным фольклором и языковыми особенностями.

В двенадцать лет Маркес получил стипендию на обучение в иезуитском колледже городка Сипакира, а в восемнадцать — поступил в Национальный университет Боготы на юридический факультет (там он познакомился со своей будущей женой Мерседес). Однако тяга к «перу» затмила другие увлечения, и в 1950 году, не окончив университет, Маркес решает посвятить себя журналистике и литературе. В этот период жизни он увлекается творчеством Хемингуэя, Фолкнера, Джойса, Кафки. По словам Маркеса, именно они оказали значительное влияние на формирование его литературного мышления.

Последующие десять лет Маркес работает журналистом в газете «Эль Эспектадор», публикуя небольшие статьи и рецензии на фильмы. В это время он много путешествует по миру, пишет рассказы и киносценарии. А в 1957 году даже приезжает на московский фестиваль молодежи и студентов. По окончании путешествия он пишет эссе «СССР: 22400000 квадратных километров без единой рекламы кока-колы!».

Первый роман Маркеса, о котором начали говорить в Латинской Америке, — «Полковнику никто не пишет», вышел в 1961 году. Пятью годами позже Маркес написал роман «Недобрый час». Однако поистине мировую известность ему принес роман «Сто лет одиночества», написанный в 1967-м. Маркес писал его восемнадцать месяцев, практически не выходя из кабинета: он заложил машину и переложил все заботы по содержанию семьи на жену. Как оказалось, не зря.

«У меня была жена и двое маленьких сыновей. Я работал пиар-менеджером и редактировал киносценарии. Но чтобы написать книгу, нужно было отказаться от работы, — рассказывал Маркес в интервью журналу «Esguire». — Я заложил машину и отдал деньги Мерседес. Каждый день она так или иначе добывала мне бумагу, сигареты, все, что необходимо для работы.

Когда книга была закончена, оказалось, что мы должны мяснику пять тысяч песо — огромные деньги. По округе пошел слух, что я пишу очень важную книгу, и все лавочники хотели принять участие. Чтобы послать текст издателю, необходимо было сто шестьдесят песо, а оставалось только восемьдесят. Тогда я заложил миксер и фен Мерседес. Узнав об этом, она сказала: «Не хватало только, чтобы роман оказался плохим».

После выхода в печать «Сто лет одиночества», по словам перуанского поэта Варгаса Льосы, совершили «литературное землетрясение». Тиражи расходились в считанные недели, а роман в рекордные сроки был переведен на основные европейские языки.

Литературные критики впоследствии назвали Маркеса родоначальником стиля «магического реализма». После «Ста лет одиночества» он написал еще пять романов, но ни один из них не смог затмить славу романа о жизни Макондо. В 1982 году писатель получает Нобелевскую премию по литературе «за романы и рассказы, в которых фантазия и реальность, совмещаясь, отражают жизнь и конфликты целого континента».

Через семь лет после почетного награждения у Маркеса диагностируют рак легких, который, вероятно, был следствием пристрастия к курению — за работой он, как правило, выкуривал по три пачки сигарет в день. После хирургического вмешательства болезнь отступила, но ей на смену пришли другие. Маркес перенес еще две сложнейшие операции и до сих пор героически борется за жизнь, не переставая писать.

Последний опубликованный роман Маркеса «Воспоминания моих грустных шлюх» (2004 год) «пираты» выкрали и растиражировали еще до того, как писатель его издал. В отместку Маркес в конечной версии романа изменил концовку. Так что теперь пиратские копии — предмет охоты букинистов.

Кроме семи романов, Габриэль Маркес написал сорок пять рассказов и повестей, а также десяток киносценариев. Он известен как автор двух документальных произведений и одного сборника собственных выступлений.

«Комментарии» выбрали самые яркие афоризмы, вышедшие из-под пера великого писателя Габриэля Гарсиа Маркеса.

Благополучная старость — это умение договориться со своим одиночеством («Сто лет одиночества»).

Людям, которых любят, следовало бы умирать вместе со всеми их вещами («Любовь во время чумы»).

Надо прислушаться к голосу ребенка, которым ты был когда-то и который существует еще где-то внутри тебя. Если мы прислушаемся к ребенку внутри нас, глаза наши вновь обретут блеск. Если мы не утеряем связи с этим ребенком, не порвется и наша связь с жизнью («Сто лет одиночества»).

Но если они и научились чему-то оба, то лишь одному: знание и мудрость приходят к нам тогда, когда они уже не нужны («Любовь во время чумы»).

Минута примирения стоит больше закадычной дружбы («Сто лет одиночества»).

На свете нет, наверное, ничего ужаснее человеческих обломков («Палая листва»).

Необоримая сила, которая движет миром, вовсе не счастливая любовь, а любовь несчастная («Воспоминания моих грустных шлюх»).

Всякая вещь — живая. Надо только суметь разбудить ее душу («Сто лет одиночества»).

— Мечты! — сказала женщина. — Из мечты каши не сваришь.

— Каши не сваришь, но она накормит, — ответил полковник («Полковнику никто не пишет»).

Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник («Сто лет одиночества»).

Любовь души — от пояса и выше, любовь тела — от пояса и ниже («Любовь во время чумы»).

Страшнее худого здоровья только худая слава («Любовь во время чумы»).

Его самого удивляло, что он стоит перед зеркалом и гримасничает, как придурок. Однако он подумал, что все перед зеркалом ведут себя именно так, и от этого возмутился еще более, поскольку тогда получалось, что весь мир состоит из придурков и он только вносит свою лепту в самое обычное придурочное дело («Полковнику никто не пишет»).

Время в своем движении тоже сталкивается с препятствиями и терпит аварии, а потому кусок времени может отколоться и навечно застрять в какой-нибудь комнате («Сто лет одиночества»).

В тот день, когда люди станут сами разъезжать в первом классе, а книги будут возить в товарных вагонах, наступит конец света («Сто лет одиночества»).

«Я ухожу»

Эти пронзительные строки Габриэль Маркес написал в декабре 2000 года, когда болезнь сразила его. К счастью, великий писатель победил ее.

Прочтите искренние, щемящие строки «Я ухожу». Возможно, слова Маркеса помогут вам преодолеть трудности, найти правильный жизненный путь, а это никогда не поздно.

«Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю. Я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.

Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами — это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят.

И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!

Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.

Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах, как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедетти, и песнь Серра была бы моей лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их шипов и алый поцелуй их лепестков.

Боже мой, если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью.

Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они стареют, то перестают любить: напротив, они стареют потому, что перестают любить!

Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать. Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения.

Я ведь тоже многому научился у вас, люди.

Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец крошечным кулачком, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь для того, чтобы помочь ему встать на ноги.

Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю».