Сегодня в далеком Торонто хоронят последнего президента Украинской народной республики Николая Плавьюка. Николай Васильевич прожил большую содержательную жизнь, в течение многих лет был символом и хранителем украинской государственности, дважды прерванной большевиками. И сама смерть его — символ.

ПЕРЕДАННЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ И ПРЕРВАННАЯ ЭСТАФЕТА

Плавьюк — представитель поколения людей, которых жизнь буквально заставила бороться за независимость родной страны. Он родился в 1925 году в селе Русив на Покутье, принадлежавшем тогда Польше (теперь Ивано-Франковская область Украины). То есть советскую, а затем немецкую оккупацию встретил подростком, когда человек остро осознает несправедливости окружающей его жизни и активно ищет способы этому противостоять.

К концу Второй мировой он, прошедший путь от активиста молодежной организации «Пласт» до участника вооруженных отрядов сопротивления, вынужден был бежать на Запад, закончил среднюю школу в лагере для перемещенных лиц, а затем получил диплом Мюнхенского университета по специальности «экономика». В 1949 году Николай Плавьюк эмигрировал в Канаду, где жил и работал, занимаясь активной общественной деятельностью.

К середине шестидесятых годов прошлого века Николай Васильевич уже один из признанных лидеров украинской диаспоры, организатор, а затем президент Всемирного конгресса свободных украинцев. Плавьюк долго был членом правительства УНР в изгнании, а к концу восьмидесятых годов стал президентом Украинской народной республики в изгнании.

Он умер 10 марта в канадском городе Берлингтоне, и прах его будет лежать в чужой земле, вдали от родины, от Украины, которую Плавьюк все-таки успел увидеть такой, какой видеть хотел. Это был краткий, по историческим меркам совсем небольшой, промежуток времени, когда абсолютное большинство граждан нашей страны чувствовали себя украинцами, людьми, способными на руинах коммунистической империи возродить собственную державу. Начало девяностых.

Николай Плавьюк приехал в Киев, чтобы передать свои полномочия президента Украинской народной республики в изгнании избранному президенту независимой Украины Леониду Кравчуку. Передавая грамоту в торжественной обстановке на церемониальной сессии Верховной Рады 22 августа 1992 года, Николай Васильевич под общие аплодисменты заявил, что государство, провозглашенное 24 августа 1991 года, является правопреемником УНР.

Никто тогда не отметил, что нельзя быть правопреемником жертвы и палача одновременно. В обстановке прекраснодушия и неоправданных ожиданий все как-то забыли, что Верховная Рада независимого государства не что иное, как избранный при советской власти Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики. Что эта власть семьдесят лет огнем и мечом искореняла память о независимой Украине и безжалостно сажала в лагеря и убивала ее носителей.

Никто не вспомнил, что на территории нового государства действует Конституция, принятая при Брежневе, и законы, принятые при Сталине. А главное, что никуда не делся советский народ, строитель коммунизма, со всем, что успела вложить в его голову официальная пропаганда. А если кто-то и вспомнил, то старался тут же из памяти вытеснить. Других украинцев, способных строить державу, не было.

За этот искусственный провал в памяти Николаю Васильевичу, украинским националистам и всему украинскому народу пришлось дорого заплатить. Но двадцать лет назад опасности казались призрачными, задачи легко решаемыми. И такие разные люди, как Вяче-слав Чорновил и Слава Стецько, уверены были, что украинских патриотов удастся воспитать даже из бывших агентов КГБ. К концу первого десятилетия ХХI века такая уверенность сохранилась разве что в сознании Виктора Ющенко.

НАЦИОНАЛИЗМ КАК ЗАЩИТА

Надо отдать должное: Плавьюк и его единомышленники из Организации украинских националистов (Николай Васильевич возглавлял ее с 1981 года до смерти) никогда не оставались в стороне от дискуссий, каким должно быть новое украинское государство. Они обобщали интеллектуальные разработки диаспоры, направляли свои соображения всем институтам государственной власти и общества, давали обширные интервью нашей прессе (одно из самых содержательных было опубликовано в «Зеркале недели» за 12 мая 2007 года).

Но общество палачей и жертв в одном сосуде, представители государства, разделенного в самом себе, не воспринимали основной мысли, заключенной в этих разработках — мысли о единстве свободной нации. А без этой мысли, без этого фундамента партийные противостояния превращаются в расколы, а стремление к порядку — в диктатуру одной политической силы и, в конечном итоге, в диктатуру одного человека.

Это надо помнить тогда, когда хор социологов и воспитанных на советских стереотипах историков без конца повторяют, что украинский национализм сыграл свою роль. Он должен умереть с момента создания независимого государства Украина. Как пример приводится новейшая история Восточной Европы, где национальные движения якобы уступили место и были оттеснены на обочину политики традиционной для Запада демократической игрой либералов и социалистов.

Но такие утверждения спорны хотя бы потому, что в Польше и Словакии националисты позиции сохраняют, а в Венгрии даже усилили. И это не пещерный национализм прошлого века, тем более не германский нацизм времен Гитлера с идеей расового или этнического превосходства. Это стремление собрать силы народа для развития своего общества и своей культуры. И для защиты от тех, кто на это посягает.

А в нынешней Украине такая защита — задача номер один. Когда во главе государства человек, избранный на волне антиукраинских настроений, а Министерство образования и науки возглавляет откровенный украинофоб (чего не было даже при советской власти), нельзя ожидать спада национального движения. Следует ожидать его всплеска. И такой процесс не остановится на парламентских выборах 2012 года, на которых «Свобода», вопреки админресурсу, пройдет в парламент.

Более чем вероятно, что к 2015 году реакцией на подавление всего украинского в Украине станет появление общенационального лидера, чего не было со времени убийства Вячеслава Чорновола. А если предположить, что одновременно с национальным углубится и социально-экономический кризис, этот лидер неизбежно окажется радикалом. То есть не мыслящим националистом, таким, как Николай Плавьюк, а таким, каких пруд пруди в окружении Олега Тягнибока.

В любом случае со смертью Плавьюка период, связанный с воспоминаниями о героическом и негероическом прошлом национального движения и борьбе за независимость Украины в прошлом веке заканчивается. На смену ему должно прийти что-то новое, отвечающее больше на вопросы о будущем, чем о прошлом.

Как в конце жизни писала знаменитая женщина, детство которой прошло в Киеве, новым государствам осложняют жизнь две проблемы — память о прошлом и уверенность в том, что с завоеванием независимости борьба за нее закончена. Женщину звали Голда Меир. Она знала, о чем говорит.