Закончились выборы Владимира Владимировича Путина президентом Российской Федерации. Закончились ожидаемо — Путин был избран в первом туре. Потешные мятежники из гламурно-хомячковых оппозиционеров несколько развлекли российский народ, придав элемент буффонады рутинному в целом процессу.

Поверить в то, что Немцов, Удальцов и прочие смогут свергнуть Путина, опирающегося на практически всенародную поддержку (феноменальный результат для политика находящегося при власти 12 лет) мог только клинический идиот. Не большим интеллектом отличались и те, кто думал, что уйти уговорят Путина Юргенсс с Кудриным или, что от вида протестующих Собчак и Рынской у него пропадет аппетит и воля к власти.

Путин и его команда, предоставив оппозиции информационную поддержку центральных российских телеканалов грамотно, но предельно честно, использовали митингующих в своих целях. Проблема-то оппозиции заключалась не в том, что у нее нет узнаваемых лидеров (как сейчас рассказывают разочарованные хомячки), а с точностью до наоборот — все оппозиционные лидеры: от Немцова и Каспарова, до Леры Новодворской и Удальцова слишком узнаваемы. Достаточно было телевидению на протяжении двух месяцев регулярно в прямом эфире показывать, кто именно митингует против Путина, и поддержка последнего выросла с неполных 53 до практически 64 процентов, не оставив никаких сомнений в том, что победа будет одержана, что она будет одержана в первом туре и что она будет сокрушительной.

Оппозиция сама себя съела. Рискну войти в противоречие с большинством коллег, комментирующих поствыборную ситуацию в России и заявить, что оппозиция сдулась навсегда — она уже не поднимется. Офисный планктон, никому не нужный, но привыкший считать себя солью земли («креативным классом») впервые оторвался от «твиттера» и «фейсбука» и вышел на улицу. Эти люди смогли убедиться в том, что все их «друзья, которые никогда не голосовали за «Единую Россию» или за Путина» стоят рядом. Пришли все. И как же их оказалось мало! Ничтожно мало для такой сложной страны, как Россия, с многовековыми традициями периодических бессмысленных кровавых мятежей. Они разочаровались. Разочаровались в себе, в лидерах, в народе. Они пишут в ЖЖ, что хотят эмигрировать. Ну, если они кому-то где-то нужны — скатертью дорога. Их практически невозможно будет в ближайшие годы раскачать на какую-то новую массовую акцию.

Но ведь иного пушечного мяса, без которого мятеж невозможен, у оппозиции нет, и не предвидится. Можно было бы рассчитывать на коммунистов. Но результат КПРФ на думских выборах, в сравнении с результатом Зюганова на президентских, свидетельствует о том, что в партии назрел глубокий кризис. Сейчас Удальцов и молодые радикалы попытаются перехватить власть у потерявшего авторитет «дедушки Зю». Впервые Зюганов набрал меньше партии, причем сразу на пять процентов — ясно, что он больше не лидер. Его смешные трепыхания с отказом признавать результаты выборов напоминают агонию и дискредитируют Геннадия Андреевича еще больше.

Но власть в партии он просто так не отдаст. Логично предположить, что КПУ расколется (явно или завуалировано) на старую (в том числе по возрасту) партию Зюганова и (или) его товарищей и новую молодую, радикальную партию Удальцова. Удальцову придется для удержания внимания выдвигать все более экстремистские лозунги. В конечном итоге, он должен будет принять значительную часть требований националистов, после чего его молодые коммунисты будут больше напоминать фашистов. Одновременно, партия Зюганова, лишенная притока свежей крови, будет дряхлеть и вымирать, и не факт, что на следующих думских выборах сможет показать приличный результат. Выступление коммунистов в одном строю с либералами, олигархами, гламуром, остатками ельцинской «семьи» и Горбачевым, привело к тому, что Путин в России начинает ассоциироваться уже не только с идеей государственно-охранительной, но и с идеей социальной справедливости, все еще родной для большей части российского общества.

Учитывая, что в России традиционно обеспечения социальной справедливости ждут от сильного государства, персонализированного в лидере, альтернативы Путину нет. Кстати, судя по всему, это уже почувствовали системные российские националисты, отказавшиеся от участия в последних антипутинских митингах. В стране складывается такая общественная атмосфера, в которой, политик, выступающий против Путина, автоматически отторгается избирателем, теряет электорат и, в конечном итоге, маргинализуется. Так что и радикальные патриоты-государственники также вынуждены будут признать Путина своим президентом или перейти в разряд не политического движения, но малочисленной секты.

Безусловно, оппонентами Путина останутся этно-националисты (русские фашисты). Путин — реставратор империи, а они мечтают о «России для русских» в пределах исторических русских областей, то есть, в границах России времен Ивана ІІІ (рубеж XV—XVI веков). Но это движение бесперспективно по определению, как бесперспективны в нынешней религиозной и культурной обстановке поклонники неоязычества. Им может быть интересно. Им может даже казаться, что они правы, честны и справедливы, но как неоязычество не может вытеснить в массах христианскую идею (а буде смогло — привело бы к расколу и кровопролитию), точно так же расистский этно-русизм может служить инструментом разрушения империи, но ничего не способен создать. При этом, подчеркиваю, он может быть только инструментом, а чтобы им воспользоваться, нужен еще и пользователь, заинтересованный именно в таком применении данного инструмента.

Фактически все социальные группы, служившие пушечным мясом протестов, разочарованы, дискредитированы, дезорганизованы, поражены внутренней нестабильностью, перессорились между собой и лишь в порядке психологического тренинга повторяют мантру о том, что «все равно народ поднимется, и уже через год-два Путин уйдет».

Не уйдет. Я бы сказал, что Путин пришел на 12 лет, но в процессе наблюдения за его политической деятельностью, начиная с 1999‑го года, пришел к выводу, что он избегает очевидных решений и пытается отыскивать может более сложные, но явно не предусмотренные оппонентами ходы. Поэтому через 6 лет Путин может не выдвинуть свою кандидатуру на очередной срок. А может выдвинуть. В одном можно не сомневаться — пока Путин жив и дееспособен, его влияние на политику России будет определяющим, независимо от конкретной политической позиции. Он уже практически воспринимается народом как «отец отечества, восстановитель государства и гарант стабильности». Через шесть лет непререкаемый авторитет «российского Ден Сяопина» ему практически гарантирован.

В этом плане, кроме российской оппозиции, которой за пределами аутотренинга ничего не остается, интересна позиция украинской власти. Как известно, для Украины нет вопроса важнее вопроса о российском газе. В него упирается весь суверенитет, благосостояние элиты, социальная стабильность, экономическое развитие. Газ должен быть дешев. Эта идея усвоена украинскими политиками независимо от политической ориентации, как таблица умножения отличником. Из данного постулата делается неочевидный, но кажущийся украинским политикам логичным вывод: «Если газ дорог, это провокация, экономическая экспансия, посягательство на суверенитет, недружественный шаг и просто вопиющая несправедливость».

Лучшим доводом на любых переговорах украинские политики считают фразу: «Таковы наши национальные интересы и мы от них не отступим». С их точки зрения, это достаточный аргумент для того, чтобы Россия, например, бросилась жертвовать своими национальными интересами в пользу Украины. Ведь украинские национальные интересы важнее. Это же аксиома.

С таким подходом, правительство Януковича за два года так и не смогло ни о чем договориться с Москвой и свою последнюю отчаянную ставку делало на эти выборы. В Киеве не знали как именно (в каком виде) должно прийти спасение, но верили, что оно придет. То ли Путин с Медведевым поссорятся, то ли оппозиция страну раскачает, то ли до выборов, то ли после выборов Путин захочет предъявить «успехи на украинском направлении» и пойдет на уступки.

В общем, в Киеве верили, что в последний момент все как-то само собой утрясется. Они не понимали (и сейчас не понимают), что это в украинском понимании «национальные интересы» позволяют пожертвовать всей своей промышленностью в обмен на подписание с третьеразрядными европейцами ничтожнейшей бумажки, где в 15‑й сноске к 25‑му дополнению будет написано, что теоретически, когда-нибудь, после выполнения еще не придуманных условий и проведения еще не запланированных переговоров украинскому руководству разрешат высказывать свое мнение по поводу тех европейских документов, которые украинскому руководству нравятся. В 16‑й сноске будет сказано, что это мнение никоим образом не может повлиять на позицию ЕС.

Путин же добивается не бумажек, а результата. Если ему нужна Украина, он ее получит: живой или мертвой, чучелом или тушкой.

После того, как в Москве не случилось ни усобицы, ни мятежа, ни даже сомнительного исхода выборов (о втором туре я даже не говорю), планы украинской власти посыпались, и началась истерика.

Киевская власть посылает Москве отчетливые сигналы: «Мы готовы объединяться со «Свободой» против российского империализма» (Елена Бондаренко, народный депутат от Партии регионов). «Нам накинули газовую удавку на шею и в борьбе с этим должны объединиться все политические силы Украины» (Николай Азаров, Премьер-министр Украины).

В 2010 году Путина пытались пугать дружбой с Обамой. В 2011 году Путина пытались пугать дружбой с ЕС. К 2012 году украинская власть окончательно девальвировала в моральном, интеллектуальном и профессиональном плане, теперь Путина пытаются пугать союзом с украинскими фашистами.

Делает это власть, чей рейтинг накануне парламентских выборов стремительно падает, и которая уже проиграла эти выборы, если они будут минимально честными.

Таким образом, сражаясь с Путиным, и российские оппозиционеры, и украинские руководители рубят сук, на котором сидят. Причем рубят так бездарно, что сами растворяются во времени и пространстве, а Путин остается.