В конце 50-х — начале 60-х диспуты о светлом будущем, а оно уже виделось не за горами, буквально смешивались с диковатыми нравами сродни «вороньей слободке». Город рос, война уже казалась чем-то далеким, во всяком случае, нам, молодым. Но в Одессе той поры существовало немало «приветов» из прошлого.

В то время на обочине 5-й станции Фонтана уже завершалось строительство судоремонтного поселка, начатое еще немецкими и румынскими военнопленными, среди которых, по слухам, слабо подтвержденным, находилось немало профессиональных инженеров и архитекторов. Утверждение это, действительно, спорное. Несложная сопоставительная проверка фактов показывает, что это — скорее всего, лишь миф, городская байка, как и то, что домики вдоль Адмиральского проспекта по облику напоминают дома в Восточной Пруссии. И когда это немецкая архитектурная мода исповедовала встроенные арочные балконы и колоннадные веранды, под которыми впору петь серенады?

Меня поймут те, кто хоть раз побывал в Калининграде-Кёнигсберге и видел кирпично-готический облик типичного прусского города, изувеченного бомбардировками с воздуха и бесцеремонно порушенного в совковое время безликими «хрущобами». Нет, тут скорее поверишь в то, что архитекторами советского модерна были участники гражданской войны в Испании, отсюда и гранадская романтика в облике многих советских городов.

Сомнительным выглядит и утверждение, что весь судоремонтный поселок, или, как его по-свойски называли, судорем, протянувшийся от Фонтана до дороги, называвшейся тогда Черноморской, находится на месте тюремного кладбища. Возможно, ближе к ипподрому и тюрьме и существовали захоронения заключенных, но это не дает основания утверждать, что нынешний Адмиральский проспект расположен на костях преступников. На месте будущего поселения когда-то находились фруктовые сады и типичные для юга огороды.

Поселок судостроителей создавали сотрудники Судоремонтного завода № 1 под надзором главного архитектора города Ольги Драгомирецкой.

Выбор места казался странным и неудачным. Завод находился на Пересыпи, а новый поселок его рабочих — у черта на куличках. Решение мотивировалось тем, что под боком у фонтанских построек было удобнее подводить коммуникации, и новоселы могли в сжатые сроки наладить свой быт. И еще один бесспорный довод «за». После грохота цехов отработавший смену рабочий мог расслабиться на собственном огородике, как сейчас бы сказали — на «бэкярде», почти в деревенской тиши, вдыхая полной грудью морской воздух вперемешку со степным.

Судорем застраивался до 1959 года. И когда завод и одесскую окраину связал троллейбусный маршрут при помощи проложенной через частный сектор улицы Черняховского, создатели судоремонтного могли со спокойной совестью умыть руки.

На момент окончания строительства здесь насчитывалось около 200 домов, как индивидуальных, так и рассчитанных на 8—16 квартир. К услугам «многоквартирников» — деревянная беседка во дворе со столиком для домино. Общая жилая площадь поселковых строений составляла 30 тысяч квадратных метров, численность населения переваливала за три тысячи человек.

И самое примечательное, что строители нового микрорайона с полной отдачей, добросовестно отнеслись к созданию развитой социнфраструктуры. Кинотеатр «Вымпел» на 400 мест — один из лучших в городе на то время, больница, столовая, школа, баня, библиотека, детские сады и быткомбинат с ателье индпошива. Все это — прямое доказательство заботы о трудовом человеке, на которой сегодня, к сожалению, поставлен крест.

Улицы поселка назывались понятными и близкими сердцу рабочего-судоремонтника названиями — Судостроительная, Мачтовая, Палубная, Танкерная, Доковая, Новаторов.

Во многих дворах до сих пор сохранились бомбоубежища. В те времена люди жили в ожидании, что на голову им вот-вот упадет атомная бомба, и даже не удивлялись этому чувству. Тогдашние пропагандисты умели нагнетать обстановку.

В судоремонтном поселке по сей день существует одна «тихая», практически не вспоминаемая никем достопримечательность. Вот о ней подробнее.

Неожиданное закрытие 15 сентября 1948 года трудовых лагерей ГУЛАГа поставило на грань провала реализацию жилищной программы. В результате чего строительство жилья буквально во всех советских городах оказалось на вынужденной паузе. Как спасать ситуацию? Кому-то из высших партийных бонз пришла в голову светлая мысль задействовать репарации от побеждённых Германии и Финляндии. Последняя от натиска победителя оказалась в выигрыше, понимая, что расплаты за блокаду Ленинграда ей не избежать, срочно бросилась создавать собственную передовую промышленность. И в итоге добилась успеха не только в производстве деревянных домиков на фирме «Хонкамаят», построившей в наши дни печально известный особняк беглому обладателю «золотого батона».

20 октября 1948 года вышло постановление о высочайшем разрешении использовать в индивидуальном жилищном строительстве комплекты стандартных немецких и финских домов. Дома возводились сборно-щитовыми, позже их в шутку стали называть «щелевыми», одноэтажными, с печным отоплением. Стены домов были цельные, деревянные, двухслойные. Дерево, в основном, использовалось хвойное.

Именно такие дома и появились в поселке «Судостроитель» в Одессе. Об этом мало кто знает, так как понятие «финский домик» стало то ли нарицательным, то ли обезличенным. Такие строения официально назывались «гостевым домиком». Возводились они и сдавались в эксплуатацию быстро, что было важно в условиях всеобщей спешки. Такой темп объяснялся просто: необходимая проектная документация становилась ненужной. Все строительные детали — под рукой. Необходимые комплектующие будущего дома — шпингалеты, замки, дверные ручки — были упакованы в один добротный деревянный ящик. Заготовки для пола и потолка были связаны металлической нержавеющей пластиной. К дому прилагался набор добротной черепицы характерного для североевропейских построек красного цвета. Этот порядок и способствовал тому, что финские домики стоят в поселке судоремонтников по сей день!

Рядом с судоремом одна за другой стали возникать пятиэтажки — разноцветные дома, радовавшие взгляд своей необычной нарядностью. Этот «марафет» продержался недолго — после дождей краска сползала с фасадов. И сегодня Юго-Западный массив, как ни крути, — мрачный, депрессивный район города с непонятным будущим. Как и любой другой продукт волюнтаристского единоначалия.

С порога финских «хонок» становилось ясно, что это импорт, слишком необычно выглядел весь интерьер. Чего стоили одни светильники, а сантехника и сейчас сходила бы за первый сорт! Все это довелось видеть собственными глазами в гостях у школьного друга Виктора Лозины. Его мать ходила в дальние загранрейсы начальником радиостанции, и ее, как лучшего специалиста Черноморского морского пароходства, отобрали для участия в экипаже пассажирского лайнера «Балтика», доставившего Никиту Хрущева в Копенгаген. В тот исполненный помпезности рейс ходили и другие выходцы из ЧМП.

Помню, как перманентно ждали Никиту Сергеевича с визитом в Одессе. На Юго-Западном массиве, в районе 1-й станции, даже дома по понятно чьей указке начали возводить в виде крылатой фразы «Слава КПСС!». Расчет был прост — увидит глава государства эту надпись с высоты птичьего полета и проникнется расположением к одесситам! И вполне возможно, подбросит по дружбе пару миллионов в бюджет!

Но жизнь распорядилась иначе — доблестный «кукурузник» так и не почтил одесситов своим вниманием. К нам в гости в 1981-м прибыл его любимец Фидель Алехандро Кастро Рус. Почему непримиримый команданте выбрал для визита Одессу? Ответ прост — в Одессе с начала шестидесятых существовало военное училище для выходцев из африканских стран, Сирии, Монголии и Кубы. Вот и приехал Фидель навестить своих «компаньерос».

Тогда же, в 1961-м, улицу Адмиральскую переименовали в проспект Патриса Лумумбы, сделав подарок заморским студентам, в первую очередь — африканским курсантам из примыкавшего к улице военного училища. И они прозрачный намек поняли, избрав судоремонтный поселок местом прогулок. Характерно, что в том районе никогда не наблюдалось других иностранцев!

Переименованная магистраль стала символом неудержимого по широте советского интернационализма. «Дети» Патриса Лумумбы, курсанты ООВУ, по гражданке ходили по «новому» проспекту, навещая убогую пивную наливайку в углу парка возле кинотеатра «Вымпел». Располагалась она ближе к тогдашней Измаильской.

Приятное это название позже сменили именем уральца, военного пилота Краснова, погибшего в небе над Болгарией, нарушив симпатичную традицию называть улицы, ведущие в сторону соседних городов, в их честь.

Помощь в Африку шла широкой рекой сродни Заиру. Но у благодетеля случился сбой — вскоре с полок гастрономов Одессы исчезло масло, а потом и за хлебом стали выстраиваться пугающие своим видом длиннющие очереди. Похоже, что помощь требовалась уже самому покровителю «всех униженных и бедных».