Тридцатого июня 2020 года высший законодательный орган КНР — Постоянный комитет Всекитайского собрания народных представителей — принял закон о национальной безопасности в Особом Административном Районе Сянган. В тот же день Председатель КНР Си Цзиньпин подписал указ о вступлении в силу данного закона.

Для Китая этот день имеет историческую символику. Ведь на следующий день, но только 23 года назад, 1 июля 1997 года Великобритания вернула Гонконг (Сянган) под юрисдикцию Китая. История часто свидетельствует: великие нации всегда приходят за «своим», они неумолимо реинтегрируют то, что им по праву когда-то принадлежало. Причем происходит не только возвращение утраченных территорий, но и восстановление на этих территориях исконной культуры и морали.

Однако, кроме восстановления исторической справедливости, есть здесь и еще один аспект — глобальные вызовы. С легкой руки известного британского исследователя Арнольда Джозефа Тойнби в мировой политический лексикон вошло понятие «вызов — и — ответ». Именно действием закона «вызова — и — ответа» он объяснял все тайны восхождения и гибели стран, народов и целых цивилизаций.

Сегодня мало найдется политиков, кто не прибегал бы к слову «вызовы». Политики рангом повыше любят добавлять к этому — «глобальные вызовы». Этот термин употребляют к месту и не к месту. Но только не в случае с Китаем. Эта мудрая и вечно молодая страна-цивилизация пережила «многое и многих». Китай в конечном итоге всегда находил эффективные ответы на бесчисленные исторические вызовы и потрясения. Вот и сейчас китайское общество способно конкретно работать с вызовами и находить наиболее эффективные ответы.

В 2020 году наиболее рельефно обозначился «пандемический вызов», который не только унес сотни тысяч жизней, но и потряс всю мировую экономику, всю сеть глобальных политических, экономических, финансовых и коммуникационных взаимосвязей. Сбываются предсказания многих футурологов прошлого о глобальных потрясениях ХХI века, где будут и пандемии, и техногенные катастрофы, и глубокие климатические изменения. Причем изменится и сам политический контур мира: справляться с этими вызовами смогут только страны с высокой организацией государственного управления и гражданской этикой взаимной ответственности.

Полуторамиллиардный Китай, успешно справляющийся с коронавирусным нашествием в полной мере относится к этой категории.

Успешно справляется Китай и с еще одним пандемическим вызовом — эпидемией психосоциальной агрессии, которая охватила многие страны мира. Об этом еще в начале ХХ века писал известный испанский философ Ортега-и-Гассет. Он диагностировал появление «человека-массы» — массового некультурного человека, который не знает и тысячной доли текстов, образовавших цивилизацию, который ненавидит образованность и образованных, который навязывает свои примитивные представления, вкусы, а то и садистские комплексы окружающим. «Массовый человек, — подчеркивает Ортега, — верный своей природе, не станет считаться ни с чем, помимо себя, пока нужда не заставит». Именно из этой массы рождались банды нацистских погромщиков в первой трети ХХ века, а сегодня — толпы погромщиков в американских городах, а также в столицах и городах многих других стран мира.

Об этой «пандемии безумия» писали еще античные философы Платон и Аристотель. Они называли её «охлократия» (власть, господство толпы, слепой и неразумной). Эффективное средство от этого заболевания Платон видел в мудрости правителей, строгости законов и четкости действий всех исполнителей политики государства. Аналогичные идеи мы черпаем в конфуцианской традиции и интеллектуальном опыте легистов. Для нас и по сей день особенно ценными являются такие высказывания Конфуция: «Управлять значит поступать правильно. Если, управляя, вы будете поступать правильно, то кто осмелится поступать неправильно?»; «Когда богатства распределяются равномерно, то не будет бедности; когда в стране царит гармония, то народ не будет убывать; когда царит мир в отношениях между верхами и низами, не будет опасности свержения правителя»; «Прежде всего, будь для народа примером, а уж затем предоставь ему трудиться усердно».

А вот гениальный конфуцианский рецепт для разрешения проблемы сепаратизма и сецессии: «Если бы в обществе царила гармония, тогда людей, живущих далеко и не подчиняющихся, можно было бы завоевать с помощью образованности и морали». На вопрос учеников, что является главным в политике, Конфуций ответил: «Это слово — взаимность. Не делай другим того, чего не желаешь себе».

Эти особенности политической философии и политической культуры Китая позволяют правильно и объективно взглянуть на логику поступков высшего политического руководства страны. Принятый 30 июня 2020 года «Закон о создании правовой системы и правоприменительных механизмов в Особом административном районе (ОАР) Сянган для защиты национальной безопасности» выписан строго в китайских культурных традициях.

С одной стороны, Китай как страна, увязавшая воедино конфуцианскую, даосскую и буддийскую традиции, не стремится искусственно «ломать» сложившуюся судьбу, «путь», «дао» каждого своего этноса и каждого своего региона. Достаточно вспомнить, как долго и терпеливо (около года) пекинское руководство пыталось успокоить экстремистские страсти в Гонконге (Сянгане), пока ситуация не перешла «красную черту». Но, что характерно, даже после принятия нового закона львиная доля демократического самоуправления осталась в руках местных властей. А принцип «одна страна — две системы, два общественных строя» продолжает действовать в полном объеме.

С другой стороны, Китай как цивилизация, имеющая богатую традицию философии легизма, законничества, большой и трагический опыт всевозможных восстаний и междоусобных войн, не может позволить себе мириться с безответственным и безнаказанным экстремизмом. Ведь, с точки зрения даосизма, экстремистское своеволие не является «Дао», а наоборот, оно — отклонение от «Пути», бесноватое разрушение мировой гармонии. В таком случае строгость, твердость и ответственность — целительны и благотворны. Такова китайская политическая философия: содействовать всестороннему расцвету «сотен цветов и школ» и в то же время решительно отсекать все, что вносит диссонанс и уродство в общую яркую картину жизни. При этом безопасность Китая должна быть защищена мерами и правовыми нормами, конкретно касающимися Гонконга.

По сообщению китайского государственного информационного агентства «Синьхуа», принятие нового закона имеет основную цель: «эффективно предотвращать, прекращать и наказывать действия, угрожающие национальной безопасности». В законе дано чёткое и ясное определение четырём категориям преступлений:

* Преступления, направленные на раскол страны вплоть до отделения от государства.

* Преступления, направленные на свержение существующего государственного строя.

* Преступления, направленные на подготовку и осуществление террористических актов.

* Сговор с иностранной (внешней) державой с целью нанесения вреда национальной безопасности.

Как видим, те вызовы, которыми буквально насыщен современный мир (терроризм, использование всевозможных «революций» для подрыва государственного строя, манипуляция настроениями и инстинктами масс), нашли в законе жесткий и адекватный ответ. Вообще следует отметить, что за последнее время появляется все большее количество стран, для которых собственная суверенная политика, собственная суверенная культура, собственная внутренняя жизнь становятся гораздо более значимыми, чем чьи-либо указки из-за рубежа. В этом плане показателен Китай, который по определению МИД КНР «решительно выступает против любого внешнего и иностранного вмешательства в дела Особого Автономного Района Сянган и примет соответствующие контрмеры».

Глава администрации Гонконга (Сянган) Кэрри Лам заявила 1 июля в ходе торжественного приема в Центре выставок и конференций, посвящённого 23-й годовщине передачи бывшего британского анклава под суверенитет Китая: «Данный законодательный акт является историческим шагом, необходимым и своевременным для восстановления стабильности». По её словам, данный правовой акт направлен лишь против небольшой горстки преступников, угрожающих национальной безопасности, и «призван защитить интересы, права и свободы подавляющего большинства жителей автономии». И действительно, опросы общественного мнения показали, что большинство жителей Сянгана после многих месяцев уличных беспорядков и вандализма могут с облегчением вздохнуть: беспредел закончился.

Однако, как принято в современном глобальном сообществе, «мнения разделились». Искренние друзья Китая (свыше 70 стран-членов ООН выступили с поддержкой Закона), разделяют точку зрения госпожи Кэри Лам. Разумный порядок никогда не мешал развитию культуры и цивилизованности. Он — основа экономического процветания и взаимного доверия.

Иной точки зрения придерживаются недоброжелатели Китая, которые в каждом его успехе и в каждом шаге по укреплению его государственности видят угрозу сложившемуся мировому порядку, «нарушение прав человека», «наступление на свободу и демократию» и т. д. О том, что собой представляет «сложившийся миропорядок», достаточно убедительно высказался известный американский политолог Эммануил Валлерстайн. Он пишет о «западоцентристском высокомерии», которое пронизывало геокультуру мира, по меньшей мере, два столетия.

Здесь мы с неизбежностью выходим на еще одну глобальную проблему современности: противостояние двух фундаментальных парадигм ХХІ века — «парадигма индивидуализма» против «парадигмы социальности». Первая парадигма провозглашает: «Ценным является только мое Я, мое ЭГО, мои прихоти, моя ничем не ограниченная свобода». Вторая парадигма гласит: «Моя ценность заключена во благе моих близких, благе моего народа, в моем свободном творческом, созидательном проявлении». Именно здесь, через борьбу этих парадигм проходит фронт глобального противостояния в ХХІ веке. И Китай, его культура и моральные ценности — на стороне второй парадигмы.

Вспоминаю старую казачью песню, в припеве которой повторялось: «Будет правда, будет и свобода». Сказано замечательно точно. Без правды свобода невозможна. Свобода без правды — это свобода обворовывать и толкать в нищету своих ближних, свобода кулаком и пулей загонять народ в страх, свобода манипулировать доверчивостью избирателей. Такая свобода — упоение вседозволенностью и презрение к людям. Ее стиль — фейерверк небылиц и домыслов, апелляция к человеческому «низу», наглое навязывание сфабрикованной лжи народу. Последствия такой свободы — разгромленные магазины и квартиры, ярость погромщиков, шприцы от героина и кровавые пятна на мостовой...

Свобода, основанная на правде — это свобода для людей, для совместного созидания. Ее стиль — обращение к логике, порядку, порядочности, разумности, к человеческому духовному «верху». Это — счастливые лица, открытое и самодостаточное общество, уверенность в порядочности и отзывчивости своих сограждан. Это — заботливая власть, это — крепкие и одухотворенные семьи, это — отрытая перспектива для всех.

Упоминавшийся здесь Эммануил Валлерстайн писал о скором «конце либерализма» как эпохи «ложной свободы». Глобальное будущее философ видит на пути создания «относительно эгалитарной (стремящейся к равенству), полностью демократической исторической системы». Эти черты можно уловить в облике современного Китая, сложной и многоуровневой страны, но страны, объединенной общим моральным стержнем — идеей справедливости (каждому по его труду), идеей свободы (как творческой самореализации личности) и идеей ответственности (перед своими близкими, согражданами, народом).

Складывается представление, что именно в этом направлении будет продолжать свое движение Китай, а вслед за ним будет постепенно выстраиваться и значительная часть человечества.