Маленькая Кристина вынырнула из тьмы. Она с трудом открыла глаза: белый потолок, незнакомая комната, лица в масках... Яркий свет резал глаза. Девочке стало страшно. «Мама! — позвала она. — Мама!». Мама была рядом, буквально в десяти шагах — но подойти к дочери не могла. «Мама!» — еще раз позвала Кристина. В свои полтора года она знала единственный способ решения всех проблем — позвать маму. На девочку вновь со всех сторон медленно, но неотвратимо наползала Тьма, окутывала, затягивала. «Мама» — в последний раз позвала Кристина. Мамы не было. Люди в масках засуетились, забегали, зазвенело разбитое стекло, в нос ударил резкий, незнакомый запах. Но все это не имело никакого значения — Тьма уже поглотила девочку. В этот раз — навсегда...

Все начиналось с прививки...

Смерть полуторагодовалой Кристины Везеринской 5 мая 2010 года приобрела всеукраинский резонанс. Доставленная «Скорой» в Николаевскую городскую детскую больницу с симптомами ОРВИ, девочка умерла спустя буквально несколько часов после госпитализации, в ночь с 5 на 6 мая.

Смерть ребенка в больнице всегда ЧП, а тут еще и обстоятельства — по словам родителей, девочку доставили в больницу хоть и с высокой температурой, однако во вполне удовлетворительном состоянии: выглядела она вполне нормально, разговаривала, даже играла. Врач «Скорой», приехавшая по вызову к температурящему ребенку, не настаивала на госпитализации — с ее точки зрения состояние ребенка было не настолько тяжелым. «Хотите — можем отвезти в больницу. Но можете оставаться и дома» — сказала она родителям. Решили ехать в больницу: маленький ребенок, не дай Бог вдруг что случится — там все-таки врачи, специалисты... Роковое решение было принято около 19.00 — «Ехать!». Жить после этого маленькой Кристине оставалось чуть более 5 часов.

Чтобы понять причины трагедии, разыгравшейся 5 мая 2010 года необходимо вернуться на три недели назад — именно тогда была запущена роковая цепочка, которая, в конце концов, привела к гибели ребенка.

Все началось с прививки. 19 апреля 2010 года мама пришла с маленькой Кристиной в детскую поликлинику № 2.

Накануне, 14 апреля, девочке сделали пробу Манту и врач должен был оценить результаты пробы. Реакция на кожную пробу никаких опасений у участкового врача не вызвала, и родителям было предложено 21 апреля прийти для того, чтобы сделать ребенку прививку КПК (корь, паротит, краснуха). Привыкшие доверять врачам, родители послушно пришли 21-го на прививку.

В первые дни после прививки, девочка чувствовала себя вполне нормально. Однако, через 7 дней, 28 апреля у нее внезапно поднялась температура — не высокая, до 37,3. На следующий день обеспокоенные родители пришли на прием к участковому врачу. Та их успокоила — дескать, ничего страшного, скорее всего у девочки такая реакция на прививку.

«Мы едва пережили майские праздники...1 мая у Кристинки появилась какая-то сыпь на личике, на спинке и животике. Правда, через пару дней, она прошла сама по себе. А четвертого мая у дочки вновь поднялась температура до 37, 8 — вспоминает мама Кристины, Наталья Везеринская.

И вновь, уже на следующий день, 5 мая, родители вместе с температурящим ребенком пошли в поликлинику, к врачу. В этот раз, осмотрев девочку, участковый педиатр назначила ребенку антибиотик — аугментин, но посоветовала первую таблетку принять вечером, часов в восемь, поскольку данный препарат принимают два раза в сутки, через равные промежутки времени. «Утром — восемь, вечером — в восемь. Не придется будить ребенка среди ночи» — так, вероятно, рассудила участковый врач.

Однако, ближе к вечеру температура поднялась до 38, у Кристинки случился однократный приступ рвоты, и испугавшись, мы решили вызвать «Скорую». Ее мы дождались через полчаса, а через час нас доставили во вторую городскую больницу...» — продолжает рассказ Наталья.

Назначение по своему усмотрению

Со слов родителей, в приемном покое второй горбольницы по указанию дежурного врача Д. у Кристинки сразу же взяли анализ крови. Когда мать спросила у лаборанта о результатах анализа, тот ответил; «Инфекция». Затем, оформив лист назначений, женщину с дочуркой отправили в палату.

Медсестра Наталья В., которой был передан лист назначений, сделала в манипуляционном кабинете Кристинке укол антибиотика — цефтриаксон и отправила девочку с мамой в палату. При этом, по словам матери, медсестра сказала ей: приходите через полчаса — измерим девочке температуру.

Менее чем через десять минут после укола, в палате, мать с испугом заметила, что с ребенком происходит что-то не то: девочку внезапно всю прошибло холодным потом, у нее стали холодеть ручки и ножки, закатились глаза. Испуганная мать мигом схватила дочурку на руки, и, не понимая, что происходит, стала растирать малышке леденеющие ручки и ножки. Мало сведущая в медицине Наталья и не подозревала, что у ребенка стремительно начал развиваться анафилактический шок — одно из наиболее грозных и смертельно опасных лекарственных осложнений. Через несколько минут в палату вошел муж Натальи — Владимир. Увидев жену с изгибающейся и синеющей дочкой на руках, он схватил ребенка и выскочил в коридор — звать на помощь. Не застав никого на посту в отделении, побежал к реанимации, расположенной на этом же этаже.

«Помню: забегаю в реанимацию, а там две медсестры. Они сказали, чтобы я Кристину положил на кушетку и вышел. Я сделал, как они сказали, но потом мы с женой ни на секунду не отходили от дверей» — рассказывает Владимир Везеринский.

«Дежурный врач расспрашивала медсестру, а та, как рыба глотала воздух и аж заикалась....Я тогда еще заподозрил, что медсестра сделала что-то не правильно... Через какое-то время дежурный врач зашла в реанимацию, чуть позже туда позвали лаборанта — чтобы снова взять кровь у Кристины, якобы, на сахар... Мы слышали, что ребенок пришел в себя — даже маму звала. А потом стало тихо, и вновь забегали врачи. Из-за двери до нас доносилось: «Адреналин, коли адреналин, еще адреналин!!!..». Эта фраза звучала не менее четырех раз... Затем все стихло, и около половины второго ночи нам сказали, что... Кристина умерла...» — от воспоминаний на глаза Владимиру Везеринскому наворачивают слезы.

Отец убежден: главная причина смерти его дочурки — медицинская ошибка. Ведь в листе назначений врач приемного покоя четко указала: цефтриаксон разводить лидокаином, причем, предварительно сделать аллергопробу на лидокаин. Медсестра же для разведения антибиотика использовала другой препарат — новокаин, о котором в листе назначений не было ни слова. При этом, аллергопроба не была сделана.

Собственно, именно это, казалось бы несущественное отклонение от назначения врача и стало роковым для Кристины. Вот заключение судебно-медицинской экспертизы: «Смерть ребенка Везеринской К. В. наступила от анафилактического шока, развившегося в результате патологической реакции на введение лекарственного вещества (новокаин)...» . Справедливости ради следует сказать, что три прочитанные нами инструкции по применению препарата цефтриаксон от разных производителей давали разные пояснения чем следует разводить препарат: в одном случае речь шла о воде для инъекций, в другом — о лидокаине, в третьем — о том и другом. Впрочем, о новокаине речь не идет ни водной из инструкций.

«Медсестра дважды повторяла мне, что взяла 5 миллилитров новокаина, ввела его во флакон с цефтриаксоном, растворила и уколола два кубика Кристине. К тому же, она проигнорировала предписание о пробе на лидокаин. Потом, в ту ночь, когда Кристины не стало, я забрал лист назначений из истории болезни....» — заявил Владимир.

Против него даже пытались возбудить уголовное дело — якобы, за то, что он избил ту cамую медсестру, которая делала укол. Однако, по результатам прокурорской проверки в возбуждении уголовного дела было отказано. А после выписки из БСМП медсестра оказалась в психиатрической больнице, где находится и по сегодняшний день. «В связи с этими обстоятельствами следователь не имеет возможности допросить ее, — это режимное медучреждение закрытого типа, и туда не так просто попасть, поэтому уголовное дело по факту смерти ребенка до сих пор «висит» в воздухе. В то же время, эта медсестра дала комментарий газете «Факты» 8 сентября 2010 года. Я считаю, что она таким образом решила спрятаться от следствия и уйти от ответственности за содеянное» — утверждает Владимир Везеринский.

Вопросы, вопросы, вопросы...

Как выяснилось в беседе с заместителем начальника областного управления охраны здоровья Ириной Шамрай, медсестра, сделавшая укол Кристинке, оказалась не простой медсестрой, а дипломированным врачом. Девушка закончила полный курс Крымского государственного медицинского университета и в данный момент проходит интернатуру в Николаевской областной детской больнице. Во 2-й горбольнице она просто подрабатывала. Видимо, поэтому она позволила себе проигнорировать указание врача в листе назначений, и развела антибиотик новокаином вместо лидокаина. Мы спросили у Ирины Шамрай, — почему?

В ответ прозвучало: «Наверное, на тот момент в больнице не было лидокаина... Что касается пробы, то я не знаю, почему врач приемного покоя назначила ее. Ведь согласно пункта 13 приказа № 767 Минздрава, , аллергопробы детям до 5 лет не делаются, так как они способны вызвать анафилактический шок».

В то же время Ирина Шамрай подчеркнула: медсестра, сделав девочке укол, согласно вышеупомянутого приказа № 767, должна была наблюдать за ней минут 20 — хоть в палате, хоть в манипуляционном кабинете. Но этого медсестра не сделала. Диалог на эту тему был более чем краток:

- То есть, налицо — упущение медсестры?

- Да....

- Халатность?

-Я не судья. И такие приговоры не выношу. Вы у меня спросили — я вам ответила: ребенка надо было 20 минут наблюдать.

Главврач 2-й горбольницы Юрий Плиткин в разговоре тоже подчеркнул: его подчиненные делали все возможное, чтобы спасти девочку. «Мы — не Боги...» — с горечью молвил он, и добавил, что за 22 года работы в медицине он ни разу не сталкивался с анафилактическим шоком у детей.

В завершение той нашей встречи, Юрий Александрович заверил, что по результатам судмедэкспертизы будет «разбор полетов» и расставлены все точки над і. Но они не расставлены они до сих пор.

К сожалению, не помогла пролить свет на этот трагический случай и комиссия, прибывшая из Киева.

«Когда они приезжали в Николаев, я встречался с главным педиатром Украины. А знаете, что он мне сказал? Он заявил: та врач-интерн, которая делала последний в жизни укол моей дочке, в роли медсестры оказалась намного грамотнее дежурного врача, и потому отступила от его назначений. Она знала про приказ, запрещающий делать аллергопробы детям до 5 лет. ...Получается, что они приехали для того, чтобы выгородить эту медсестру?! Получается, что она, являясь врачом-интерном, опытнее и грамотнее врача Д., у которой за плечами около 15 лет стажа?! — отец Кристинки едва сдерживает свои эмоции.

Несмотря на то, что после смерти маленькой Кристины прошло уже почти пять месяцев, вопросов во всей этой истории гораздо больше, чем ответов. Почему участковый врач и врач приемного покоя детской больницы № 2 не сумели должны образом оценить тяжесть состояния ребенка, наличие в анамнез двухкратной иммунизации (Манту, КПК) и возникшие после них осложнения в виде кожной сыпи и повышенной температуры? Какую роль вообще во всей этой истории сыграли прививки? Почему медсестра с законченным высшим медицинским образованием отступила от назначения и самовольно, не посоветовавшись с врачом, заменила один препарат, на другой? Почему после укола девочку не наблюдали 20 минут, как того требует приказ Минздрава?

Чем больше разбираешься во всей этой истории, тем чаще возникает ощущение, что в гибели полуторагодовалой Кристинки виноват не кто-то конкретный, а вся наша бесплатная медицина: один не досмотрел, другой не обратил внимания, третий, не имея на то прав, принял самостоятельное решение, четвертый учил да не доучил... В большинстве случаев, такие вот «мелочи» проходят без последствий, что называется, «сходят с рук». А вот с Кристиной не сошли...

Я никогда не забуду, как забирал тельце своей малышки из реанимации. Оказалось, что его просто завернули в тряпку и положили в угол, где хранились швабры, грязные ведра и веники...Я взял дочку на руки и вспоминал, как вез ее эту больницу, думал о врачах, как о Богах! Но, наверное, лучше бы мы в тот день остались дома». Эти слова отец Кристины, бывший сотрудник правоохранительных органов, говорит со слезами на глазах.

«В августе мы собирались отдавать Кристинку в детсад, — на очередь стали, еще когда ей исполнилось 2 месяца... А получилось вот как...» — в каждом слове матери девочки острая, пронзительная боль, которую не способно заглушить всемогущее время...Старший сын Натальи и Владимира — Сережа — стал замкнутым, молчаливым. Им всем очень не хватает Кристинки. А еще — ответа на вопрос: кто же виноват в ее смерти?...