В нынешнем году исполняется четверть века печальной дате — аварии на Чернобыльской АЭС. Участники ликвидации аварии ценой жизни своей и здоровья встали на защиту родной державы и стран Европы от радиационного поражения. К большому сожалению, страшное событие, произошедшее на ЧАЭС 26 апреля 1986 года , не минуло бесследно и не осталось навсегда в прошлом. Его пагубное последствие еще долгое время будет преследовать всех нас. Как живут сегодня участники ликвидации аварии? Об этом и пойдет разговор с председателем Николаевской организации ВОО инвалидов «Союз Чернобыль Украина» Рубиком Хачатуровичем Симоняном.

- Рубик Хачатурович, представьте, пожалуйста, областную организацию ВОО «Союз Чернобыль Украина». Когда к руководству ею пришли вы сами?

- Организация создана давно, существовала она еще в 1993 году, но фактически на бумаге, что не могло не вызывать сильнейшее неудовольствие у людей. К слову, историю создания ее описал так рано ушедший из жизни наш товарищ Сергей Устинович Бевз. Он готовил статью, но опубликовать не успел...

Все изменилось в 2005 году, проходила областная конференция инвалидов-чернобыльцев. Казус из казусов: никто не пришел с отчетным докладом, да и председателя не нашли, говорили, что он куда-то уехал. Прибывший на конференцию председатель Всеукраинской общественной организации «Союз Чернобыль Украина» Ю. Б. Андреев вместе с инициативной группой провел собрание, на котором были делегаты из всех районов области, на пост председателя предложили трех кандидатов, избрали меня.

- По сути, вы начинали с чистого листа?

- Да, выходит, что так. В августе 2005-го зарегистрировал организацию в полном объеме. Кто сталкивался с подобным, знает, сколько это стоит и сил, и денег, но, зная наши финансовые трудности, нотариус пошла нам навстречу, регистрация прошла как благотворительный акт.

Ну, а первым делом, которым начал заниматься, стала подготовка к 20-й годовщине аварии. Знал о том, что у нас, чернобыльцев, есть своя икона — «Чернобыльский Спас», с которой проходил крестный ход по Украине, а находилась она в то время совсем рядом — у крымчан. Очень хотелось, чтобы побывала она и у нас, в Николаеве, чтобы люди помолились перед ней, вспомнили все произошедшее в Чернобыле. Владыка, нынешний митрополит Николаевский и Вознесенский Питирим, готов был принять ее в кафедральном соборе Рождества Пресвятой Богородицы, но ведь нужен был еще транспорт для перевозки святыни. А помог с транспортом городской голова В. Д. Чайка. «Чернобыльский Спас» пробыл в нашем городе не три, как планировалось, а 12 дней, шли и шли к иконе люди.

- К слову, читала: когда Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Владимир освящал икону «Чернобыльский Спас», очень близко над ней пролетел голубь, на небе возникла весьма редкостная круглая радуга, а тучи выстроились в форме креста, свидетелями уникальных явлений стали тысячи людей.

- Да, и сама икона производит потрясающее впечатление, подобного современного образа не приходилось видеть. Уникальность ее в том, что впервые в православии рядом с ликами святых изображены люди — ликвидаторы аварии. Икона стала утешением чернобыльцам, ее считают своей во многих украинских семьях, ведь трагедия Чернобыля, по большому счету, коснулась каждого.

- Насколько известно, и история создания николаевского монумента «Скорбящий ангел Чернобыля» по-своему уникальна?

- Еще на конференции заговорил о том, что в областном центре, где проживало тогда более 9 тысяч чернобыльцев вместе с детьми, необходимо установить памятный монумент, ведь на тот момент ни одного памятного знака ни в городе, ни в области не было. Но когда назвал дату, к очередной годовщине, меня подняли на смех, кто-то даже реплику с места кинул: «Армянин с ума сошел». Но где бы я не работал — на Севере, на строительстве БАМа, в Николаевском аэропорту, на ликвидации аварии в Чернобыле — никогда не бросал слов на ветер.

Ну а первым делом, хоть не монумент, а памятный камень заложить надо. Так что пришлось тогда повертеться. Здорово поддержали нас тогдашний председатель областного совета Татьяна Демченко, городской голова Владимир Чайка, начальник ГУ МЧС в Николаевской области Н. Поступальский, советник мэра Анатолий Пятак, депутаты городского совета пятого созыва. Услышали нас и руководители предприятий, организаций. Определились с местом сквера памяти героев-чернобыльцев: на пересечении улиц Измалкова, Генерала Свиридова и проспекта Мира. Не так просто было комиссии выбрать макет будущего памятника, остановились на работе заслуженного деятеля искусств Украины, члена Национального союза художников, скульптора Ивана Булавицкого. Из Запорожского гранкарьера привезли камень — 19 тонн, установили на 3-м участке МЧС. Протоиерей Борис Каширов по нашей просьбе освятил его. И закипела работа. Верхнюю часть монумента изготовили на заводе «Зоря»-«Машпроект». За полтора месяца памятник был готов — в то, что такое возможно, никто не верил. Как и в то, что удастся нам уложится в заявленную сумму — 90 тыс. грн., ведь стоимость современных памятников в разы выше. Не забыть мне и открытие монумента, который освятил владыка Питирим. Погода стояла сухая — полтора месяца дождя не было, а тут сдернули с памятника покрывало и, верите ли, дождик на какое-то мгновение брызнул и вновь засияло солнце. Люди говорили, что само небо благословило нашего ангела.

Теперь по нашему примеру устанавливаются памятные знаки в городах и районах области.

- Рубик Хачатурович, вы рассказываете о работе, скажем так, крупного масштаба. Хотелось бы услышать от вас и о делах повседневных.

- Нередко сравниваю свою работу с делами женщины-домохозяйки. Трудная у нее работа — заботится о всех. Не хочу себя хвалить, но мой принцип — помогать, прежде всего, тем, кто в этом нуждается. Нет у меня таблички с указанием приемных дней и часов — «от и до». Прием каждый день, от звонков телефон красный. Домой не уйду, пока все, что на день намечено, не выполню. Душа у меня человека чувствует, его боль и беды.

- И бед этих много?

- Даже слишком много! Моим предшественникам легче было в том плане, что чернобыльские программы поначалу хорошо финансировались, но с каждым годом их урезают все больше и больше. Будучи членом президиума ВОО «Союз Чернобыль Украины», хорошо знаю и наши программы, и то, сколько на них выделяется бюджетных средств. Согласно Конституции (статья 22) отменить сами программы нельзя, но финансовую наполняемость, оказывается, можно довести до 15 — 20 процентов. Последние четыре года не работает программа по обеспечению медикаментами больниц, в которых лечатся чернобыльцы. Да что там говорить о медикаментах! Шприцов, бинтов и тех не хватает.

Сегодня значительно сокращена бесплатная медицинская помощь чернобыльцам, и это в то время, когда лекарства, протезы, эндопротезы, искусственные клапаны сердца и др. стали намного дороже. В сравнении с 1999 годом, затраты на стационарное лечение сокращены в 20 раз! Операция стоит в среднем 5 — 10 тысяч гривень, а без операции человек погибнет. Значит, надо искать способы добыть деньги на операцию или найти возможности, чтобы провести ее как благотворительную.

Вот недавно звонил ликвидатор аварии из Доманевки, ему 54 года, диагноз — рак горла, необходимо точечное облучение. Оборудование для такого лечения находится в частной клинике в Киеве. Спасибо областному управлению здравоохранения, его заведующей Светлане Хотиной, ее заместителю Юрию Климовичу (к слову, они всегда нам помогают), связались с хозяином клиники, договорились провести лечение под гарантийное письмо. Сейчас готовим необходимые документы.

Или вот еще: есть такое лекарство «Вазопростан», чтобы тромбы не образовывались, препарат, позволяющий пациентам избежать ампутаций. Лекарство дорогое, два года назад 10 ампул его стоили около 1500 грн. (на курс лечения надо 20), сегодня цена препарата значительно выше. А у нас было 7 человек, сейчас уже 6, которые без него жить не могут. Обращаться приходится ко многим. Ведь пенсия у инвалида-чернобыльца невелика — 800 — 1500 грн.

Хорошо знает наши нужды председатель ОГА Н. П. Круглов, который конкретно, точно решает вопросы. Государство выделяет нам на аптеку 345 — 350 тыс. грн. в год. Благодаря депутатам, областному совету, областной администрации в минувшем году сумму эту за счет местных средств довели до 923 тыс. грн. Подход у нас адресный, каждый конкретный случай рассматриваем, чтобы наиболее эффективно использовать отпущенные нам средства. Низкий поклон и огромное спасибо тем, кто проникается нашей болью, бедами и помогает предолеть их.

И вместе с тем не могу не высказать обиду на сложившуюся в нашей стране практику отношения к чернобыльцам: почему-то, что положено нам по закону, надо выпрашивать, привлекать к решению обычных житейских вопросов того же председателя облгосадминистрации, у которого и без того забот выше головы? В минувшем году отмечали 65-ю годовщину ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. В Японии очень серьезно подошли к ликвидации последствий ядерной бомбардировки, на 100 процентов выполняют социальные обязательства перед пострадавшими. Взрыв по мощности там был более чем в 500 раз слабее, десятилетия прошли, но социальные программы работают на 100 процентов. А у нас выполняются на 20 — 25 процентов, почему такое разное отношение? Да потому что в Японии поняли, как ядерное излучение отражается на нынешнем и будущем поколениях. А у нас что, не знают этого?

Много нареканий и на систему образования. Доходит порой до явного абсурда. В минувшем году один из ликвидаторов аварии вынужден был обратиться в управление труда и социальной защиты, т. к. его ребенка не принимали в общеобразовательную школу, которая имеет славу элитной. Да нет, дитя нормальное, здоровое, разумное, способное, просто материальное состояние семьи не подошло. Спрашивали ребенка: «А у твоего отца есть джип? И где и кем работает твоя мама?» Выходит, нет джипа, значит, не подходишь нашей школе, а ведь речь идет не о частном, а о государственном учебном заведении. Приняли ребенка только после нашего вмешательства.

Сложная ситуация у нас и с обеспечением чернобыльцев жильем. Очередь растянулась не на один десяток лет, и отсутствие в последние годы строительства жилья для инвалидов увеличивает время до получения так необходимой квартиры. Невольно возникает вопрос: а дождется ли ее инвалид?

Не может не возмутить меня и то, как у нас относятся к инвалидам-чернобыльцам. В моем понимании, как нельзя сравнивать, уравнивать инвалида, защищавшего Родину, и того, кто получил бытовую травму, так нельзя уравнивать по льготам переселенца, пострадавшего и того, кто на излучающем реакторе стоял. Могу привести примеры, когда переселенец или пострадавший судится за льготы, а ликвидаторы, которые не имеют сил выйти из квартиры (им ли до судов?), умирают. Поначалу ликвидаторов было 600 тысяч, а осталось сейчас в живых около 269 тысяч...

Есть проблемы, не требующие бюджетных ассигнований — я уже приводил пример того, как не хотели принять в школу ребенка из, скажем так, недостаточно обеспеченной семьи. Были жалобы и на МСЭК (комиссия, которая устанавливает инвалидность). Примеры кричащие, возмутительные. На себе проверил то, что испытали другие люди. Прошел комиссию и убедился, что те, чьи жалобы поступили ко мне, не погрешили против истины, после такой комиссии запросто можно инфаркт или инсульт получить. Потребовал расширенного заседания комиссии, говорил жестко, одним словом, провел небольшой ликбез. И признателен областному руководству за то, что наша боль была услышана, надеемся, что за произошедшими кадровыми изменениями последует и общее улучшение ситуации в этом вопросе.

Слышал такое: Симонян слишком эмоционален, потому у него и сердце болит. Да как же ему не болеть, когда оно столько бед, несправедливости видит! Сердце же не камень! Да и камень не вечен: в Армении есть камень — базальт — ему ветер не страшен и сломать его невозможно, но дождь каплет по капле и пробивает его.

- Рубик Хачатурович, чем же лечите, успокаиваете свое сердце?

- Сознанием того, что выполнил работу на все 100, помог человеку. Это моя радость, гордость и награда.

- Есть ведь аналогичные вашей общественные организации в России, Литве, других странах. Сотрудничаете ли с ними?

- Конечно! Вот буквально месяц назад в Конча-Заспе, под Киевом, проходили международный конгресс и конференция общественных организаций «Союз Чернобыль», на которые приехали представители всех 15 бывших республик. Интересовались мы, конечно же, тем, как ликвидаторы аварии на ЧАЭС живут там. Удивительное дело: очаг поражения в Украине, значит, по моим понятиям, и забота о людях здесь должна быть выше, полнее, но, к сожалению, на деле выходит иначе. Лучше всего дела обстоят в Азербайджане, на втором месте — Россия, ну а далее идут Украина и Молдова. В Латвии льготы распределяются по национальному признаку — только латышам, а в Армении их нет вообще. В моей практике у нас два раза снимали льготы ликвидаторам второй категории. Учитывая эту ситуацию, и для координации работ вообще, создали на конгрессе Европейскую организацию чернобыльцев. Говорили и о том, как и чем отметить горькую дату — 25-летие аварии на ЧАЭС. В странах СНГ сейчас решается вопрос о возможности учреждения памятной медали для всех ликвидаторов. Мы на совете решили просить правительство отметить всех чернобыльцев-ликвидаторов орденом «За мужество» (по аналогии с тем, как в 2000 году отметили ветеранов Отечественной войны) или орденом Богдана Хмельницкого. Ну а что из этого выйдет — посмотрим. Сам я наградами не сильно увлекаюсь. Моя награда не в том, чтобы знак отличия получить, а в том, чтобы к людям отнестись с вниманием, помочь им. В минувшем году шести чернобыльцам, не имеющим средств, помогли сделать операции. Спасать людей — вот это и есть награда. Остальное — второстепенно.

- К 25-летию аварии на ЧАЭС готовитесь?

- Обязательно, у нас в году два памятных дня: горький день — годовщина аварии и своего рода День победы — 14 декабря — день закрытия саркофага. Очень хочу, чтобы чернобыльцы ощутили заботу, внимание, получили к приближающейся памятной дате даже материальную поддержку. Мероприятия проводим на высоком уровне, обязательно состоится панихида, возложение венков, пройдут встречи с губернатором, мэрами, в районных администрациях. Есть немало задумок, очень хочется, чтобы удалось их реализовать.

- Рубик Хачатурович, обычно подобные вопросы задают в начале беседы, но у нас как-то не вышло и он прозвучит в конце: откуда вы родом, где учились, работали и как попали в Николаев?

- В 1961 году окончил школу в Кировакане. Забегая наперед скажу, это рядом со Спитаком. Последний раз был там в 1988 году, в день землетрясения. Похоронил 45 родственников. Приехал черным, а уехал белым, люди думали, что покрасился. А после школы ушел служить в армию. Учился в высшей летной школе в Кировограде: вначале на диспетчера, затем на штурмана, после закончил Ленинградскую академию гражданской авиации Работал в Сухуми, далее в своем училище. Служил в Иркутске, затем переучивался на вертолетчика. Именно вертолетчики обслуживали БАМ, а после, вот уже 30 лет, в Николаеве — старшим штурманом объединенного авиаотряда, заместителем командира по движению. На этом посту удалось добиться в министерстве разрешения на прием в Николаевском аэропорту больших самолетов. Вышел из министерства специалистом первого класса. После развала Союза руководил областным филиалом предприятия «Украэрорух», куда вошли диспетчерская служба и инженерно-технический состав. Проработал десять лет и ушел, доели меня. Рассказывать об этом не люблю. Вообще, мужчине не к лицу хвастаться пережитым.

Когда на ЧАЭС произошла авария, вызвали в Киев, там организовали эскадрилью, которая обслуживала Чернобыль. «Авторучки» — дозиметры становились красными, а мы толком и не знали, что к чему. Многих из тех, с кем я летал, уже нет, а меня Господь еще держит. Значит, не закончилась еще моя дорога на земле, есть еще дело, которому я должен служить.

- Спасибо, Рубик Хачатурович, за беседу. Примите самые искренние пожелания крепкого здоровья, счастья и жизненных дорог, на которых светили бы вам радость, успех и встречи с хорошими людьми.