В Николаевской области насчитывается около 4,5 тысячи древних курганов и грунтовых некрополей, в которых население предыдущих эпох хоронило своих сородичей. Археологи раскапывают эти древние кладбища, иногда обнаруживая такое, что заставляет задуматься... о сегодняшнем дне.

Компактные кладбища

Курган — это разновременное сооружение, которое насыпалось не вдруг и не сразу. Древние племена очень трепетно относились к погребальному обряду, стараясь не отступать от ритуальных действий даже тогда, когда не хватало времени и средств похоронить усопшего.

Строительство могильного кургана было предельно ритуализовано. Сначала в грунте выкапывалась просторная яма, затем в нее укладывался покойник. Умершего снабжали в дорогу всем необходимым. Мужчин оснащали оружием, доспехами, конской упряжью и керамической посудой для приготовления пищи. Женщинам оставляли ткацкие пряслица, веретено, украшения, гребни, серпы, зернотерки и зеркала. После того как покойник был уложен, яму засыпали. Затем все племя выходило в степь и в течение нескольких дней нарезало ровными квадратами дерн, который, по принципу египетских пирамид, кирпичами укладывали поверх ямы, образуя четырехсторонний конус.

По окончании строительства на вершине рукотворного холма совершалась поминальная тризна. Съедался жертвенный барашек, отправлялась молитва богам. Архитектура кургана могла незначительно меняться. Иногда по периметру основания выкапывался небольшой ров, иногда основание пирамиды обкладывалось каменной крепидой.

Обычно земляная насыпь сохранялась нетронутой до следующих похорон. Очередной покойник закапывался в этот же курган («впускное погребение») с соблюдением тех же обрядов.

Шло время. Племя переселялось на более плодородные земли и обильные охотничьи угодья. Пустующая территория заселялась другими народами, которые подзахоранивали своих усопших в этом же кургане.

Великое переселение племен из Передней Азии и Востока оставило свой след в топонимике погребальных сооружений Северного Причерноморья. Киммерийцы, скифы, сарматы, готы, саки, массагеты и гунны прошли по географическому коридору современных территорий Николаевской, Одесской, Херсонской и Кировоградской областей.

Кочевые номады не имели времени создавать свои некрополи и хоронили сородичей в тех курганах, которые попадались им на пути. Средневековые хазары, половцы, печенеги и татары окончательно оформили этнический состав покойников в древних кладбищах нашего края.

Курганная насыпь в разрезе напоминает торт «наполеон». Для археолога — это ребус, который необходимо разгадать, чтобы понять временную последовательность возникновения сооружения. По цвету насыпного грунта и расположению костяка определяется самое раннее погребение, откуда началась насыпь. Затем исследуются слои более поздних захоронений и в самую последнюю очередь — неглубокие костяки случайных средневековых могил.

Погребальный обряд войны

В ХХ веке жизнь активно вторглась в архитектуру древних курганов. Сначала геодезисты стали устанавливать на их вершинах триангуляционные знаки, которые помогали привязать координаты территории к Балтийскому меридиану для составления оперативных военных карт. Затем памятники стали использоваться в хозяйственных целях председателями колхозов, которые устраивали в них виноградные давильни, печи для обжига извести и глиняные карьеры. Но настоящий урон древним кладбищам нанесла Вторая мировая война.

Курганы в степи были удобным естественным сооружением для устройства различных оборонительных объектов. В них располагали временные склады боеприпасов, продовольствия, капониры для военной техники. Во время боевых действий они превращались в наблюдательные пункты для корректировщиков артиллерийского огня, оборонительные доты и дзоты.

Послевоенные отчеты экспедиций фиксируют нарушения курганных насыпей линиями окопов, воронками снарядов и авиабомб.

В список археологических находок попадали винтовочные и автоматные гильзы, противогазы и солдатские котелки. Время от времени руководители экспедиций вызывали саперов, чтобы обезвредить неразорвавшиеся снаряды и авиабомбы.

В 1955 году экспедиция известного археолога Д.И. Славина при раскопках кургана на восточной околице с. Дмитровка Очаковского района зафиксировала в катакомбном погребении эпохи поздней бронзы костяк молодого мужчины, ориентированный в плане «восток-запад». Локтевые суставы погребенного были перетянуты колючей проволокой, в затылочной части черепной коробки имелось круглое отверстие. Сопровождающий погребение инвентарь: четыре красноармейские пуговицы и винтовочная гильза.

Отчеты археологических экспедиций бесстрастны, в научном тексте нет места бытовым эмоциям. 1960 год, раскопки кургана эпохи поздней бронзы на юго-восточной окраине села Пересадовка: ... В северной части сооружения, на среднем горизонте, между погребением № 4 культуры многоваликовой керамики и погребением № 2 — античным склепом эллинистического времени, расположена перемешанная современная насыпь, предположительно воронка артиллерийского снаряда. Четыре ингумированных костяка ориентированы в плане по оси «север-юг». Предположительно: три костяка принадлежат мужчинам, один — молодой женщине. Сопровождающий инвентарь: 11 пуговиц военного обмундирования Советской Армии, офицерский планшет, патинированная пряжка поясного солдатского ремня, коррозированные обувные подковы и женский металлический гребень, 24 автоматных и 3 винтовочных гильзы...» (цитируется из текста полевого дневника).

Масштабные раскопки Ингульской новостроечной экспедиции, которая в 70-80 гг. прошлого века занималась исследованиями древних поселений и курганов на землях, подлежащих затоплению при строительстве Южно-Украинской АЭС, дают определенную статистику военной деформации древних памятников Поингулья. Археологи за один полевой сезон раскапывали в среднем до 80 курганов. Приблизительно каждый десятый из них содержал неразорвавшиеся снаряды и авиабомбы, каждый пятый был «нафарширован» стреляными гильзами винтовочных патронов и крупнокалиберных пулеметов.

Очень часто курганные насыпи использовались для устройства блиндажей, солдатских землянок и долговременных огневых точек. Ветераны полевых экспедиций любят вспоминать о сокровищах немецких блиндажей: ящиках французского коньяку, контейнерах копченого угря, офицерских чемоданах с награбленными золотыми часами и бриллиантами. Воспоминания «мэтров» от археологии «между третьим и пятым стаканом» вряд ли могут заинтересовать серьезного исследователя этой проблемы. Однако нет дыма без огня.

В 1969 году при раскопках кургана в Крыму недалеко от Керченского порта был обнаружен просторный блиндаж, в котором найден почти в полном составе немецкий полковой оркестр во главе с капельмейстером. Музыканты были засыпаны землей после взрыва мощной авиабомбы. По отчету экспедиции все музыкальные инструменты хорошо сохранились и подлежат реставрации. Сохранился нотный репертуар военных маршей и гражданской музыки оркестра. Документы погибших, письма родным, личные вещи музыкантов и военные медальоны с номерами воинской части были переданы впоследствии немецкой стороне по межправительственному соглашению.

Реальная картина этой сенсационной находки печальна и заставляет о многом задуматься. Вот цитата из текста археологического отчета: ...Погребальная камера и дромос античного склепа № 3 повреждены взрывом. Закладные камни смещены в сторону немецкого блиндажа. Положение костяка нарушено, затылочная крышка черепной коробки и бедренные кости сместились в сторону военной землянки и перемешаны с костяками погребальной камеры № 1...» и т.д. Говоря нормальным языком, авиабомба попала в центр древнего кургана, засыпала немецких музыкантов и перемешала их кости с останками древних скифов, греков и фракийцев. Вот и все. Круг замкнулся. Неразумные потомки присоединились к вечному путешествию своих предков.

Погребальные обряды древности иногда «корректировались» местной партийно-советской номенклатурой. Председатели местных советов и секретари райкомов пытались включить курганные погребения в орбиту военно-патриотического воспитания населения.

В 1972 году киевский археолог С.В. Кубышев, ныне покойный, не успел докопать плановый курган в селе Чернобаевка Херсонской области. Наступила осень, начались дожди, и копать стало невозможно. Руководитель экспедиции законсервировал начатый раскоп, уехал в Киев, чтобы доисследовать памятник следующим летом. Через полгода экспедиция вернулась и... застала курган полностью раскопанным. Кубышев прибежал в сельсовет и «без здравствуйте» сразу стал орать на председателя. Последний резко осадил археолога: «Мы не трогали древние могилы, мы только забрали нашего пулеметчика... — Какого пулеметчика?! — Обыкновенного, мы и с военкоматом все согласовали...». Оказывается, сельские школьники лазили по раскопу и случайно наткнулись на одно из погребений. Костяк катакомбной культуры эпохи поздней бронзы лежал на дне ямы в скрюченном положении — внутриутробной позе и был, как положено по обряду этих племен, посыпан красной охрой.

«Скоцюрблений кулеметник був геть увесь у крові, він загинув в запеклій битві...» — скорбно комментировал гибель героя представитель военкомата в траурной речи на торжественном перезахоронении праха в общую могилу односельчан, погибших в годы Великой Отечественной войны.

На рубеже истории и легенды

Последняя война продолжает вторгаться в местную археологию. Однако отчеты экспедиций не всегда описывают находки, которые напрямую не касаются задач исследования. По негласной традиции постсоветского пространства все, что имеет возраст менее 400 лет, не имеет права называться археологическими артефактами. Американцы, у которых существует известный дефицит древних памятников, считают археологией любые раскопки сооружений, возраст которых может достигать 60 — 70 лет.

У нас другие традиции. Находки времен Второй мировой войны сегодня не фиксируются археологами, так как они являются артефактами новейшей истории края. Устные свидетельства участников экспедиций и воспоминания старых археологов не могут быть полноценным источником истории Николаевщины в период войны и оккупации. Тем не менее есть смысл озвучить рассказы ветеранов.

В 1967-1968 гг. археологи из Ленинграда раскопали четыре кургана эпохи поздней бронзы в районе села Пересадовка. В двух из них обнаружены впускные современные насыпи, которые были заполнены 20 костяками предположительно молодых мужчин. В могильных ямах сохранились остатки кожаной обуви, поясных ремней и пуговицы гражданского платья. По одной версии, погибшие были бойцами наступающей армии и после форсирования реки захоронены в кургане для того, чтобы впоследствии их быстро найти и перезахоронить. По другой — прослеживается драматический сюжет.

Наступление основных сил в Березнеговатско-Снигиревской операции должны были обеспечить необученные мальчишки. Их собрали по селам на бывшей оккупированной территории сотрудники СМЕРШа и сформировали из необстрелянных подростков специальные батальоны прорыва. Молодых людей даже не успели переодеть в военную форму. Им дали по винтовке на двоих и отправили кровью искупить свою вину за то, что остались добровольно жить при оккупантах. Местные старожилы рассказывали, что во время наступления река была темной от крови, а пересадовские раки в ту весну выросли до неимоверных размеров.

Сегодня рукотворные холмы размываются дождями и ветрами, а фермерские трактора довершают дело. Никто точно не знает, сколько уже исчезло курганов на Николаевщине и сколько будет уничтожено завтра. Самые высокие погребальные сооружения продолжают возвышаться на обочинах оживленных трасс и сельских дорог. Древние кладбища объединяют живых и налагают ответственность за все, что мы делаем при жизни.