Трагичны и противоречивы страницы нашей недавней истории. Когда-то могучая коммунистическая империя, не жалевшая сил и средств на индустриализацию, оборону, науку, по-праву входила в когорту ведущих мировых держав. Но вместе с тем нивелировалась цена жизни отдельного человека, представлявшегося тогд ашней системе лишь бездушным «винтиком» в государственной машине.

В середине 1930-х террор принял массовый характер, воплотившись в сфабрикованные дела против пресловутых «врагов народа». Типичным примером сталинского беззакония является дело под номером 6467, сберегаемое в Государственном архиве Николаевской области. В нем — судьба семерых жителей Первомайска, одних из многих тысяч жертв репрессивного конвейера, арестованных по обвинению, содержащемуся в статьях 54-10 и 54-11 (54 — главная антисоветская статья тогдашнего Уголовного кодекса, включавшая в себя 14 подпунктов) — «антисоветской контрреволюционной деятельности, организации сионистского подполья и религиозной общины».

Необходимо отметить, что еще в начале 1920-х, когда советский режим, обескровленный гражданской войной, остро нуждался в широкой поддержке как можно большего количества населения, достаточно лояльным было отношение и к национальным меньшинствам. Согласно решениям Х съезда РКП(б) основой национальной политики в СССР объявлялись принципы коренизации (в Украине — это украинизация) и культурной поддержки национальных меньшинств.

1928 год И. Сталин определил как «Большой перелом» во всех сферах социалистического строительства. Ошибочным явлением трактуется НЭП, в сельском хозяйстве провозглашается коллективизация, существенные изменения затрагивают и национальную политику.

Именно тогда начинается наступление на представителей так называемого «сионистского движения». Запрещена последняя легальная небольшевистская партия Советского Союза — Еврейская коммунистическая рабочая партия (в целом процесс создания однопартийной системы в СССР завершился к 1925 году). В конце июня 1928 года сотрудниками ГПУ будут захвачены помещения и конфисковано все имущество ЕКП, а ее деятельность, несмотря на международные протесты, прекращена.

Утверждение неограниченной диктатуры И. Сталина в середине 30-х сопровождалось неслыханным по своему размаху террором. Среди прочих репрессированных категорий населения представители национальных меньшинств в воображении руководства страны считались носителями инакомыслия и потенциальными «изменниками». Учитывая это, в период 1937 — 1938 годов органами НКВД СССР были проведены так называемые «национальные операции».

При изучении дела репрессированных напрашивается вывод, что тогдашние «операции» НКВД напоминали своеобразное социалистическое соревнование, кто и сколько разоблачит замаскировавшихся «врагов народа». Протоколы допросов зачастую носили трафаретный характер, стандартный набор фраз и ответов, как правило, составленных следователями еще до допроса, после чего подозреваемые сами подписывались под «чистосердечными признаниями», переходя в категорию обвиняемых. И путь от первого допроса к расстрельному постановлению «Тройки» в то время был очень коротким.

Именно в контексте тогдашних приказов и директив чекисты Первомайского районного отделения НКВД 28 февраля 1938 года прошли аресты, а уже 11 марта состоялось заседание тройки УНКВД по Одесской области, постановлением которой граждане Б. Голихов, И. Римеров, М. Зискинд, С. Глузман, И. Гольдгубер, Х. Шапир, Х. Колпак осуждены к высшей мере наказания. 16 марта 1938 года приговор был приведен в действие.

Непосредственным основанием для ареста послужили оперативные и частично архивно-следственные материалы, собранные на арестованного Иосифа Вербского 16 февраля 1938 года, названного сотрудниками НКВД в качестве «руководителя сионистской организации г. Первомайска и главного вербовщика в ее ряды».

Из показаний И. Вербского следовало, что: «Контрреволюционную сионистскую организацию мы основали еще в 1931 году. Поддерживали тесные отношения с единомышленниками из Одессы. Сеяли среди еврейского населения враждебность и недоверие к Советской власти, проводя агитационную работу, якобы Советская власть устраивает гонения на верующих, закрывает синагоги, утверждали, что ее политика ведет еврейский народ к гибели и обнищанию. Поэтому для спасения необходимо как можно скорее эмигрировать в Палестину и бороться за образование независимого еврейского государства...».

Кроме того, в вину И. Вербскому вменялось его пребывание на протяжении 1920 — 22 годов в Первомайской сионистской организации «Цирей-Цион». Выдвигая это обвинение, следователи «забыли», что эта организация, наряду с подобными ей «Хе-Халуцем», «Маккаби» и другими в начале 1920-х годов функционировала на легальной основе. Более того, тогдашний руководитель ОГПУ, легендарный Ф. Дзержинский, заявлял, что идеи сионизма (главной целью которого является объединение и возрождение еврейского народа на его исторической родине) родственны с идеями мировой революции, которая обязательно состоится в Палестине, если во главе этого движения будут находиться сионисты-коммунисты.

Но в 30-е времена изменились. Идея мировой революции отошла на второй план, уступив «построению социализма в отдельно взятой стране», сионистскому коммунистическому движению в Палестине власть предпочла собственный «Биробиджанский проект» по созданию Еврейского автономного округа. А теперь уже бывшие «сионисты», облегчая работу следователей, дают «чистосердечные признания», наполненные стандартными фразами, типа: «Убедившись в отсутствии смысла дальнейшего молчания, я хочу предоставить следствию правдивые свидетельства относительно моей контрреволюционной антисоветской сионистской работы...».

Именно в таком ключе о своих «преступлениях» рассказал обвиняемый Б. Голихов: «Я полностью признаю свою вину за участие в антисоветской контрреволюционной организации. Готов чистосердечно рассказать о ее деятельности следствию... Мне известно, что Глузман и Гольдгубер были завербованы в ее ряды Вербским в 1925 году. Среди еврейской среды они постоянно велели разговоры, якобы Советская власть терроризирует евреев и все другое население страны. В скором времени будет война, после которой эта власть будет уничтожена...».

В завершение допроса Б. Голихова идет обязательное признание: «Сионистская организация занималась шпионской деятельностью путем передачи за границу информации о положении в СССР и всячески поддерживала методы борьбы троцкистского подполья с Коммунистической партией и Советской властью, включая террор, диверсии и вредительство...». Без «троцкистского подполья» в то время никак было нельзя...

Симптоматично, что это был третий допрос Б. Голихова. На первом, состоявшемся 1 марта, он своей вины не признал. На втором, 3 марта, уже свидетельствовал: «В сионистскую организацию я был завербован в 1932 году Вербским, но никакой антисоветской работы не проводил, собирая лишь газетные вырезки о Палестине и материалы из истории еврейского народа...». Но следователи смогли за несколько дней найти «необходимые аргументы» и на третьем (он же стал последним) допросе несчастный Голихов уже давал «правдивые показания», отчаянно обличая «сообщников» и робко уповая на «снисхождение пролетарского суда». Но несмотря на все надежды относительно «гуманности Советского правосудия», жить ему оставалось менее недели.

В 1932 году в СССР была объявлена антирелигиозная пятилетка, целью которой являлось закрытие до 1 мая 1937 года всех церквей, мечетей, синагог и других молитвенных учреждений. Они объявлялись центрами, вокруг которых объединялись антисоветские группировки. Это привело к переходу религиозной жизни в нелегальную сферу. Безусловно, карательные органы не могли не «выявить» религиозного следа в расследуемом деле.

Сейчас трудно судить, учитывая реальную цену тогдашних показаний, насколько активной была религиозная деятельность в действительности. Бывший раввин синагоги Х. Шапира при аресте свидетельствовал: «Вместе с И. Гутманом и И. Гольдгубером я входил в инициативную группу по открытию синагоги и организовал подпольную общину. Программа сионистов предусматривает выезд в Палестину, а еврейские священники всегда проповедовали единение всех евреев в Палестине. Поэтому и состоялось объединение сионистов с религиозной группой...».

В свою очередь обвиняемый Х. Колпак в лучших традициях тогдашней идеологии «признается», что «приблизительно с 1931 года еврейская религиозная община начала распадаться, стало мало посетителей синагоги, в связи с чем Шапира стал инициатором создания подпольной религиозной общины и согласования ее работы с сионистами. В общине мы проводили антисоветскую агитацию... Но осознав, что при наличии значительных успехов СССР и отеческой заботы руководства страны о своих гражданах, склонить советских евреев к переезду в Палестину будет чрезвычайно трудно, мы решили встать на скользкий путь активной борьбы с Советской властью...».

10 марта 1938 г. помощником оперуполномоченного Первомайского РО НКВД Яицким было составлено Обвинительное заключение по делу «Подпольной контрреволюционной сионистской организации», утвержденное начальником Первомайского РО НКВД младшим лейтенантом государственной безопасности Зислиным. Уже на следующий день, 11 марта, состоялось заседание Тройки при УНКВД Одесской области, на котором все обвиняемые были осуждены к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведен в действие 16 марта 1938 года. Место смерти и погребения в деле не указаны.

А затем начался длинный и трудный путь их реабилитации. После ареста и расстрела тогдашнего руководителя НКВД Николая Ежова в стране начались единичные случаи реабилитации жертв истеричной шпиономании. В октябре 1940 года жена расстрелянного Гольдгубера направила жалобу на имя прокурора УССР с требованием пересмотра дела. Но постановление, подписанное помощником прокурора Одесской области Синьком, констатировало: «Жалоба жены осужденного И. Гольдгубера Ц. Гольдгубер недостойна внимания, так как материалами дела установлено, что все осужденные — члены сионистской контрреволюционной организации, проводившие контрреволюционную антисоветскую деятельность на протяжении нескольких лет...». Жалобу оставили без удовлетворения.

Намного больше надежд на справедливость у Ц. Гольдгубер появилось в период хрущевской «оттепели», которая, хотя и не привела к политической реабилитации запрещенных ранее идеологических и политических течений, но содействовала освобождению из тюрем многих осужденных по различным, в том числе и «еврейским делам». Речь шла не только об оставшихся в живых деятелях Еврейского антифашистского комитета, еврейских средств массовой информации, бывших руководителей Еврейской автономной области, но и бывших активистов сионистского движения в СССР.

В марте 1958 года она снова направляет жалобу с целью пересмотра дела. Но в реабилитации вновь было отказано.

Справедливость восторжествовала лишь с третьей попытки, в 1989 году, когда уже дочь И. Гольдгубера подала заявление с требованием пересмотра дела. На этот раз ходатайство было удовлетворено, архивно-криминальное дело пересмотрено. Николаевской областной прокуратурой граждане, осужденные по данному делу, реабилитированы. К сожалению, родственников погибших, кроме заявительницы, установить не удалось.